Немыслимое (СИ) - Гор Александр
Торпедные катера, как и подводные лодки, тоже вооружены теперь торпедами с электрическими моторами. Как пояснили Семёну Михайловичу моряки, при ходе обычной торпеды за ней остаётся след из пузырьков пара. И заметив его, можно отвернуть в сторону. А электрическая такого следа не оставляет, и её под водой не разглядеть. К тому же, большинство новых торпед «умеет» самостоятельно наводиться на звук работающих винтов и двигателей.
В общем, как понял командующий Южным направлением, если всё-таки англичане полезут, то отбиться получится. Трудно будет, но получится. Да и когда это на войне было не трудно?
Черчилль со своей конференцией немало вреда уже принёс. Вот уж поистине, как говорил кто-то из царских министров, «англичанка гадит». Пусть болгар, с которыми британцы так до сих пор и не замирились, он в Лиссабон и не пригласил, а вот румынскому королю приглашение прислал. И командующему югославской армии Иосифу Броз Тито прислал. Причём, тот уже навострил лыжи в Португалию. Помощи от Советского Союза ему, видите ли, маловато, вот он и надеется, как тот ласковый телёнок, ещё и ко второй, английской мамке присосаться.
Пришлось Тито ответный ультиматум ставить: либо едешь на поклон к британскому борову, либо Красная Армия помогает тебе твою страну освобождать. Обиделся, надулся, как передал офицер, обеспечивающий связь со штабом Народно-освободительной армии Югославии, но пока думает, что ему важнее. Надеется, что немцы с хорватами будут соблюдать назначенное в честь той конференции перемирие, за время которого он сумеет перегруппироваться и накопить сил. Да только они же тоже не будут сиднями сидеть: и войска перебросят, и боеприпасов накопят. Если вообще будут то перемирие соблюдать.
И ведь сволочь какая, этот Черчилль! Перемирие предложил между всеми и на всех фронтах, кроме ведения боевых действий с Советским Союзом. Мы, значит, не люди, и убивать нас — задача любого и каждого европейца.
В общем-то, Советское Правительство и Партия сразу же объявили, что никакого перемирия с оккупантами не может быть до их полной и безоговорочной капитуляции. Но ведь тоже показатель: огонь предложено прекратить только «между своими», а мы в число «своих» не входим.
Американцы пока мнутся, как девка, которой и хочется, и колется, и мамка не велит. На япошек они смертельно обижены за целую серию разгромов на Тихом океане, и прекращать боевые действия против них, пусть даже на два месяца, американцам — как серпом по причинному месту. Да и германец их очень уж взбесил тем, что столько пароходов с ценнейшими грузами у них под самым носом, в Карибском море в прошлом году потопил. А с другой стороны — очень уж хочется получить знания из будущего. Настолько хочется, что уже объявлено о том, что к Сталину летит спецпредставитель американского президента. Не просто с переговорами летит, а чтобы договориться о личной встрече между Рузвельтом и Кобой.
Что интересно, с Китаем тоже не очень красиво у британцев получается. Они вместе с американцами помогают оружием для борьбы с японцами и Чан Кайши, и коммунистам. Вот только на конференцию этот самый Чан пригласили, а товарища Мао проигнорировали. Знают, сучьи потроха, что товарищ Мао товарища Сталина считает Учителем, вот и не хотят видеть.
В общем-то, если трезво судить, то не Всемирная конференция у Черчилля получается, а такой себе междусобойчик, где из Великих Держав изъявили желание участвовать только Британия да Италия, которой сильно на хвост наступили десантом на Сицилию и угрозой высадки в Калабрии. Ну не считать же великой державой оккупированную немцами Францию, официальный представитель которой маршал Петен уже приготовился хоть пешком бежать в ту Португалию. Советский Союз не пригласили, американцы, как уже было сказано, мнутся, японцы, глядя на них, в одностороннем порядке огонь прекращать не собираются. Гитлер и рад бы хоть на время с англичанами замириться, да оскорбился тем, что с ним не хотят разговаривать, и объявил: немцы в Лиссабон на поклон британо-еврейским плутократам не приедут.
Да и бог с ними! Пусть говорят в этом самом Лиссабоне хоть до мозолей на языке. А нам, как говорят на Украине, «свое робыты»!
Фрагмент 9
17
26-я армия в ходе встречных боёв с немцами на подступах к Шепетовке «поистрепалась», и её отвели во второй эшелон фронта для пополнения личным составом и боевой техникой. Точнее, даже не отвели, а оставили на тех же позициях, которые она занимала. Пропустив вперёд свежие части, продолжающие «ползучее» наступление, перемалывая основные силы северного фланга Группы Армий «Юг». Или, как немцы ещё называли эту группировку, Группы «Северная Украина».
Перемалывали немцев, но и сами постепенно «стачивались». Чтобы было чем ударить, когда фрицы окончательно выдохнутся и получат приказ перейти к жёсткой обороне, и готовилось командование «Двадцать шестой». Прорвать ещё не успевшую «обрасти» мощными укреплениями немецкую оборону, развернуться на юго-запад, охватить с запада Проскуров и соединиться с такой же свежей армией левого фланга 2-го Украинского фронта, наносящей удар вдоль железнодорожной ветки Жмеринка — Проскуров.
Находиться во втором эшелоне — это вовсе не значит балду гонять. Командованию и штабам на этапе пополнения бегать приходится ничуть не меньше, если не больше, чем даже в наступлении. Чтобы быть уверенными в том, что к нужному часу армия будет способна выполнить поставленную задачу. Вот и гонял по дивизиям на «уазике» генерал-лейтенант Соколов, а с ним иногда «катался» и полковник Ёлхов, чтобы с высоты своего опыта из будущего подсказывать, на что ещё следует обратить внимание.
Пусть три десятка вёрст от линии фронта уже и считается тылом, но в тылу тоже всякое случается, и в машине в таких поездках, кроме водителя, обязательно присутствуют два охранника, вооружённые компактными АКС-74У, «Ксюхами», как их называли в конце XX и начале XXI веков. Все, включая шофёра, люди опытные, не первый год на фронте. Так что, проезжая по окраине небольшого украинского села и услышав за хатами винтовочный залп, водитель без лишних приказов ударил по тормозам, а оба охранника выскочили из машины, на ходу передёргивая затворы.
Наконец, один из них, высунувшись из-за угла хаты, махнул рукой и встал с корточек.
— Свои!
Тем не менее, Григория Григорьевича столь необычное место и способ стрельбы заинтересовали, и он крупными шагами двигался туда, откуда слышались какие-то невнятные команды. Пришлось и Юрию Арсениевичу идти следом.
От троих офицеров, подписывающихся какие-то бумаги, удалялось неполное отделение красноармейцев в форме войск НКВД. Такие же знаки различия были на старшем лейтенанте, немедленно бросившемся навстречу невесть откуда взявшимся генералу и полковнику. Двое других, один в форме военного юриста, а другой — военврача (на удивление, в белом халате поверх гимнастёрки), просто подтянулись и остались на месте. Глядя на них, вытянулись и трое красноармейцев, возившихся с лопатами возле какой-то ямы.
— Командир второго взвода… заградотряда старший лейтенант Федченко! — бодро отрапортовал офицер, но споткнувшийся о какую-то палку полковник не расслышал, какого именно заградотряда.
— Что здесь происходит? — козырнув в ответ, недовольно спросил Соколов.
— Приводили в исполнение приговор военного трибунала, товарищ генерал-лейтенант. Теперь оформляем положенные при этом документы и производим захоронение расстрелянного.
Медик и юрист принялись подтверждающе кивать.
— Ясно, — кивнул генерал-лейтенант и развернулся, чтобы вернуться к машине. — Продолжайте заниматься своими делами.
Лейтенант снова приложил руку к козырьку фуражки и окликнул бойцов.
— Солженицын, Астафьев, Рабичев! Чего стоите? Продолжайте работать!
— Что? — даже чуть растерялся Ёлхов. — Солженицын? А его, случаем, не Александр Исаевич зовут?
Это он уже старшего лейтенанта спросил.
— Так точно, товарищ полковник! Красноармеец Солженицын, Александр Исаевич, — подтвердил тот.
