Новичок в XIX веке. Снова в полиции! - Михаил Леккор
Буквально с кондачка взятый подчиненный, с одной только возможностью на добрую службу, серьезно отличился и его высокопревосходительство, дражайший Егор Францевич вчера был очень доволен и добр, заезжал к нему на служебную квартиру, говорил много лестных слов, просил князю Долгорукова непременно предоставить к внеочередному чину и какому-либо высокому ордену. Он со своей стороны обязательно будет говорить с государем. Москва, оказывается, надежно защищена от злоумышленников и прочей нечисти!
Разговор, главным образом, шел о князе Долгоруковым, но министр финансов неоднократно останавливался на Московской полиции в целом. А, значит, речь шла и о самом директоре. Министр прямо заговорил о возможности присвоения очередного класса действительного тайного советника. А ведь это уже второй класс по Петровской табели. Он никогда и не мечтал, что на этой беспокойной и тяжелой должности получить такое повышение. И ведь на ровном месте, даже хуже. Министр Егор Францевич человек был тяжелым, пунктуальным. Приобрести от него доброе слово, что от государя высокий орден получить. А тут! И ведь за что!
Поэтому, когда секретарь Алексей оповестил директора полиции, а Константин Николаевич робко, с мелкой дрожью в коленях вошел, то Аристарх Поликарпович был в очень хорошем настроении. Милостиво поинтересовался здоровьем, спросил, как поживает его батюшка (до такого вопроса доходило до десятка подчиненных), поздоровался за руку (в среднем это было в день до одного человека). Похоже было, что Аристарх Поликарпович к нему очень благоволил.
Это стало ярко видно, когда речь подошла о дальнейшей карьере князя:
— он снова получил новый классный чин теперь уже коллежского асессора. И не к рождеству, а прямо сейчас. VIII класс, он уже высоблагородие!;
— предоставлен к ордену святого равноапостольного князя Владимира 2 класса. При о чем Аристарх Поликарпович особого акцентировал, что обычно такой класс этого ордена асессорам не дают — по положению не положено — и надо особо рекомендовать государю. И правильно, орден хоть не первого класса, но награждаются им, в основном генералы.
Сам директор Московской полиции орденом не награждал, но представлять императору будет с особенным жаром. И к тому же, — многозначительно поднял палец Кормилицын к верху, — в самом Санкт-Петербурге у князя есть известный благодетель.
— И совсем неожиданно Аристарх Поликарпович рассказал, что помимо сыскного отдела при прежних директорах был или даже были несколько особенных спецследователей, которые подчиняются только директору, выполняя так называемые деликатные поручения и работают чисто и эффективно.
— Как вы, князь, — прямо сказал директор. Он сказал, что давно уже хотел завести такого работника, но не было достойной кандидатуры, — а сейчас я предлагаю это место вам.
— Я, конечно, согласен, — ответил Константин Николаевич утвердительно, — но в отделе ведь нет места!
Проблема было не в служебном месте и столе. С этим справился бы и столоначальник. Проблема была в самом столоначальнике.
Аристарх Поликарпович его правильно понял.
— Милый мой, этот кабинет сугубо временный, пока отремонтирую крыло здания, а потом, неужели вы думаете, что я такого важного служителя буду мариновать со всеми? Нет-с, у вас будет отдельный кабинет, не так далеко от моего. Алексей, соблаговолите отвести князя в его рабочее помещение.
Глава 8
Попаданец князь Константин Николаевич (в девичестве Георгий Васильевич) понимал подозрительно такую сентенцию, что жизнь — это такая подленькая штука, которая всегда подсунет говнеца, или, если вы брезгливы, то merde. Будто бы от изменения названия консистенция и запах этого дурно пахнущего вещества вдруг возьмет и изменится.
Ведь подумывал же он, слушая похвальные и даже в чем-то льстивые слова директора, что это все не случайно, и все данные награды и торжественные эпитеты посвящены не в итоге дел минувших, когда доброе и в чем-то счастливое начальство разрешает себя быть щедрым в отношении хорошего подчиненного. Нет, это своего рода еще и аванс в делах минувших, еще не сделанных. Или, если вам так удобно, в делах совсем не раскрытых.
Когда он уже выходил за Алексеем, то прямо по канону Аристарх Поликарпович неожиданно жестко или, хотя бы, без каких-либо льстивых ласковых слов деловито сказал в спину, как выстрелил неприглядно:
— А вас, дражайший Константин Николаевич (Штирлиц), я попрошу немного остаться.
И когда попаданец, обуреваемый дурными предчувствиями, дисциплинировано остановился и оловянно посмотрел на директора Московской полиции. Строго по уставу, еще Петровскому: подчиненный вид должен иметь лихой, чуть придурковатый, чтобы нравится офицерам. Так ли это было, или нет, но Кормилицын при таком виде Долгорукого действительно смягчился, сказал уже тише и как бы даже не нежно:
— Подите, князь и особо не торопитесь, мы еще не договорили. И у меня есть много не очень умных подчиненных, чьи должностные обязанности дальше позови да подай не идут. Так что не опоздаете!
Хм, успокоил, называется! То есть уйдешь и будешь постоянно трястись, как бы не подмели нечаянно. С другой стороны, это судьба хоть и важного полицейского чиновника, но пока не поднявшего в чинах. Ведь кто такой коллежский асессор? С одной стороны, высокий чин для простонародья, то есть для большего населения тогдашней России. Но с другой стороны для штатских генералов, всех этих действительных статских советников, тайных советников разного разряда это лишь секретарь или вот рядовой следователь. Так что смирись, попаданец, и в XIX веке тебя тоже будут подпинывать. Ибо се ля ви!
Между тем вездесущий секретарь Алексей из уважения господину следователю и, разумеется, к директору Аристарху Поликарповичу, самолично подвел князя к симпатичному помещению, отрекомендовав, что это кабинет спецследователя. Точнее даже, целая анфилада помещений, поскольку к кабинету примыкала небольшая приемная, в которой так не хватало какого-нибудь секретаря, а потом комната побольше, видимо, уже для группы полицейских.
«Ага! — понял Константин Николаевич, — такой важный чиновник, как этот самый спецследователь, не может работать один. Он должен иметь подручных для введения уголовного дела, и секретаря для доклада вышестоящему начальнику».
Сел за стол в своем теперь уже кабинете. Опытному попаданцу чувствовалось, что мебель уже не новая, но в то же время не очень разношенная. Все-таки, Аристарх Поликарпович, институт спецследователей оказался не так уж и распространен. И рабочая мебель это показывала. Что тут еще? Помимо роскошного «начальничественного» стола следователя, покрытого зеленым сукном. Носящим такие обязательные атрибуты, как «генеральский» чернильный набор в виде изящной чернильницы и золоченого железного пера. А еще пачки бумаги — большая серая, гораздо меньшая белая, и совсем уж небольшая штампованная типографским способом с заголовком «Московская городская полиция».
Константин Николаевич был несколько удивлен. Даже у столоначальника в его прежнем сыскном отделе стол был менее богатым. Однако
