Ржевский ведун. Книга 2 - Titus
Больше заманчивых объявлений по интересующему меня адресу не было, и я решил действовать по старинке. Съезжу, пообщаюсь с бабушками у подъезда на лавочке. Может и получится снять квартиру по сарафанному радио.
Сказано — сделано. В шесть вечера был у главного входа в сталинскую высотку. Прошел мимо мемориальных досок учёных и театралов к центральному входу. Никаких скамеек, никаких бабушек. Попытался войти в фойе, и облом — выскочившая вахтёрша завернула, мгновенно опознав во мне пришлого. Почесал тыковку и пошёл вокруг здания. Не бывает такого, чтобы не было места, куда местные бабульки выползают на солнышко поперемывать косточки соседям. Неважно театралки они или всю жизнь у станка стояли. И точно. Во внутреннем дворе нашлись искомые скамеечки. Только бабушек всего три штуки. Посверлили меня недобрым взглядом и отправили восвояси. Никто здесь квартиры не сдаёт, понаехали тут в Нерезиновую! Кинул на них диагностический взгляд и отошёл. Я теперь вообще всегда старался упражняться в диагностике на всех встречных-поперечных. Усилий немного, а опыт капает. Так вот, у одной атеросклероз, у другой дальнозоркость, у третьей язва желудка. То-то она желчью изошла. Больше всех разорялась про понаехавших. Плюнул и пошёл вон из двора. Видимо, сегодня не мой день.
На выходе по новой привычке бросил диагностику на присевшую старушку с болонкой на поводке. Лето, вечер, жара. Уселась в тени тополей отдохнуть. Собака под лавкой от жары язык высунула. Да только у пожилой женщины сердце светится даже не красным. Бордовым. И неестественная бледность. Встал, как вкопанный — надо спасать, а не то Кондратий её прямо здесь хватит. Присел, дотронулся до плеча.
— Здравствуйте. Вам плохо?
— А? Нет, всё хорошо. Сейчас посижу и пройдет, — прикрыла глаза. А у самой поверхностное дыхание и холодный пот выступил.
Ну, нет. Может пройдет, а может и не нет. Поводил над спиной бабульки рукой, расширил забитые атеросклерозом коронарные артерии. Во, порозовела, дыхание стало глубоким и спокойным.
— Я же вижу, вы себя не очень чувствуете. Давайте я вас до дома провожу. Меня Сергей зовут.
Открыла прояснившиеся глаза. По-новому оглядела меня, взвешивая.
— Софья Марковна, — представилась. Видимо, прошёл по каким-то её критериям для знакомства на лавочке. — Что ж, сынок, проводи.
Помог подняться и повёл, поддерживая за локоток.
— А меня соседи попросили за собачкой присмотреть. В отпуск уехали, на меня оставили. Она старенькая, ей уже на человеческий лад под восемьдесят, как и мне…
— Софья Марковна, а по вам и не скажешь. Иду, вижу, женщина в самом расцвете сил сидит. Дай, думаю, познакомлюсь.
— Ах, Серёжа, вы мне льстите. Это я раньше была девка-огонь. За мной такие кавалеры бегали! Сейчас уже развалина развалиной.
Мы прошли мимо зыркнувшей вахтёрши и подошли к лифту, около которого сидел за столом милиционер.
— Это со мной, — повелительно отрезала, обратив внимание на вопросительный взгляд мента. Да, а бабка-то непростая!
Поднялись на двадцать седьмой этаж. Я довёл её до двери квартиры и собрался попрощаться. В принципе, что мог, сделал. Пока она держалась за мою руку, я вливал в неё жизненную энергию. С сердцем быстро управился — помог опыт лечения отца, и по верхушкам подлечил старые болячки: суставы и старый шрам на спине, который тоже доставлял неудобства хозяйке. Теперь какое-то время организм будет справляться с недугами, благодаря влитой мной силе, потом опять начнёт деградировать. К сожалению, для большинства пожилых людей чудес не бывает.
— Серёжа, хотите, напою вас чаем?
Я раздумывал недолго:
— Не откажусь.
Вошли в квартиру. Опрятная двушка со стареньким ремонтом. Пока хозяйка заваривала чай на кухне, был предоставлен сам себе в гостиной. Старая невысокая мебель. На стенах много пожелтевших чёрно-белых фотографий. Улыбающаяся девушка с орденами-медалями и звездой Героя на груди. Где-то одна, где-то с молодым офицером в разных вариациях.
— Это я с Лёшенькой. Погиб он в августе сорок пятого, когда бандеровцев по лесам ловил, — в дверях стояла Софья Марковна. Она увидела, как я разглядывал их совместную фотографию. — Я снайпером была, до Берлина чуть не дошла. Меня ранили в апреле, Победу в госпитале встретила.
Я по-другому взглянул на сухонькую старушку. Вот так и доживали свой век герои той Войны. Одета в чистое, но видно, что все вещи уже не новые, и особого богатства в квартире я не увидел. Надеюсь, кто-то за ней присматривает. Да и дом непростой. Может, и минует её пристальное внимание чёрных риелторов.
Прошли на кухню, где сели чаёвничать. После обсуждения погоды неожиданно спросила:
— Сам-то воевал? Видела, как ты награды на фотографии рассматривал, — да, недаром она снайпером была. Что-то разглядела в моих глазах.
— Да какое там! Писарем при штабе штаны протирал, пока случайно не контузило. Списали подчистую!
— И до какого звания дослужился?
— Лейтенанта дали. Уже в госпитале. По совокупности, так сказать, заслуг.
— Ну-ну. Ты заходи в гости, лейтенант, чаем угощу. Нам-то с Алексеем детей Бог не дал. Не успели мы. Во время войны расписались, когда он в отпуск приехал. Так что мне и поговорить не с кем. Не будешь же с этими старыми кошёлками склонять соседей! — она пренебрежительно кивнула на окно.
Встал, выглянул на улицу. Окна выходят на северо-восток во двор. С такой высоты лавочек не видно, но и так понятно.
— Софья Марковна, обязательно зайду. Вы только скажите, может, в чём нужда есть? Денег там подкинуть или продуктов купить, — решил взять шефство над героической бабулькой.
Поджала губы, смотрит неодобрительно. Сильная женщина — не привыкла к помощи.
— Денег хватает, государство заботится. Но ежели только к чаю чего принесёшь. Мёда или пряников…
— Договорились. Вы мне свой телефон дайте. А то эти церберы внизу не пропустят. И вы звоните, если что.
Обменялись телефонами, и я отчалил. Вышел на лестничную площадку, вызвал лифт… Пока он неторопливо полз вверх, стал тренировать магическое зрение. По ощущениям достаю вниз до пятого этажа, дальше пока не получается. В зоне покрытия много людей с тусклыми аурами и множественными болячками. Всё понятно — сейчас это дом престарелых. Высотка сдана в пятьдесят втором, распределением квартир занимался лично Берия, награждая заслуженных театралов и силовиков элитной жилплощадью. И все эти достойные и не очень люди к сегодняшнему дню глубоко немолоды. Есть, конечно, обычные дети в доме и просто здоровые —
