Мент. СССР - Дмитрий Николаевич Дашко
«Фельшар» оказался мужчиной лет пятидесяти с усталым лицом. И принимал он отнюдь не в медпункте, а у себя на дому.
С клиентами явно было не густо, очереди не наблюдалось, разве что передо мной из дверей выскочила какая-то дамочка, чья внешность и манера поведения лучше всяких слов говорили об её роде занятий.
Не удивлюсь, если этот медик был ещё и абортмейстером.
Фельдшер долго изучал записку от деда, крутил-вертел под разными углами, разве что на зуб не попробовал. Наверное, будь возможность — обязательно сунул бы её под микроскоп. Но всё-таки удовлетворился результатами.
— Мне необходимо минут десять на сборы, — наконец, сказал он. — Подождите меня, пожалуйста, на улице. Заодно постарайтесь поймать извозчика.
— Не вопрос, доктор! — покладисто сказал я и вышел.
Ни деда, ни Бахматова во дворне не наблюдалось, но это ещё ни о чём не говорило. По идее Ваня должен был «срисовать» хвост, в профессиональных навыках коллеги у меня не имелось сомнений.
Извозчика удалось найти на соседней улице.
Появился доктор, облачённый в тяжелую шубу, валенки с калошами и высокую меховую шапку. Лакомая добыча для гопников в подворотне.
В руках у него был типичный медицинский чемоданчик.
Не успел фельдшер сесть в экипаж, как возле нас словно гриб из-под земли вырос дед.
Ни говоря ни слова, он опустился на сиденье возле меня.
— Подвинься.
— Дед, ты чего? — спросил я.
Он улыбнулся.
— Да вот… Решил убедиться, что ты не заплутаешь.
— А…. — задумчиво протянул я, делая вид, что поверил этой басне.
Мне была интересна реакция фельдшера на труп Фрола, однако, к моему удивлению, в комнате его не было. Получается, дед всё-таки ухитрился куда-то спрятать мертвеца, причём за считанные секунды.
Фельдшер переоделся в белый халат, приказал вскипятить тазик с водой, а потом выгнал нас из комнаты.
Пока он занимался Губаном, мы играли с дедом в молчанку.
Примерно через час фельдшер вышел к нам.
— Раненому повезло, — сказал он. — Ему оказали качественную помощь в больнице, да и вы привезли меня вовремя. Организм у него крепкий, уверен, он скоро пойдёт на поправку. Завтра я приеду в это же время.
— Спасибо, доктор! — проскрипел дед. — Сколько с нас за труды ваши?
Фельдшер назвал сумму, и дед тут же с ним рассчитался.
После того, как мы проводили врача, я спросил:
— Слушай, дед, а что насчёт меня?
— А что с тобой не так? — ухмыльнулся старик.
— Да всё не так! Определяться мне надо… Сам понимаешь, назад мне дороги нет, а Губан обещал свести с людьми, которые помогут.
— А что — разве он не помог? Он же свёл тебя со мной, — делано удивился старик.
— Дед, хватит издеваться надо мной Ты же прекрасно понимаешь, о чём я! — раздражённо произнёс я.
— А ты чего это голос на меня поднимаешь?! — внезапно разозлился он. — Твоё дело десятое! Сиди под лавкой и не отсвечивай. Когда придёт время, порешаем с тобой.
— И когда же оно придёт, это время?
— Когда надо! Жди и делай, что тебе говорят!
Я вздохнул.
Пару дней действительно ничего толком не происходило. Я занимался раненным Губаном, выполнял поручения фельдшера и старика: кипятил воду, стирал бинты, топил печь, рубил дрова, помогал готовить еду.
При этом за всё время мы с дедом перекинулись едва ли десятком слов. Старик оказался на удивление не разговорчивым.
Кроме врача, других визитёров у нас больше не было. Такое чувство, будто Губан больше никого не интересовал. Неужели Кузнецу было на него плевать?
Вряд ли… Губан был его правой рукой, по идее главарь просто обязан разобраться, что случилось на самом деле.
Раненный пришёл в себя уже на следующий день, но был ещё слишком слаб, чтобы поддерживать со мной разговоры. Специально для него дед ходил на рынок и покупал курицу, чтобы сварить густой бульон. Меня при этом закрывали в квартире, так что выбраться к своим, чтобы сообщить новости я не мог, собственно и новостей пока не было.
Я в принципе с самого начала понимал, что события не будут развиваться быстро: Кузнец и его люди не дураки, чтобы вот так первому же встречному и поперечному выдать «путёвку» в банду. Ко мне будут присматриваться, изучать на «профпригодность».
И тут было очень важным выбрать правильную стратегию поведения. «Ангцы» и прочие терпилы Кузнецову вряд ли нужны. Но и откровенные психи, тоже.
На третий день я сымитировал приступ гнева. Мы кололи дрова и складывали в поленницу. Внезапно я отбросил топор и пошагал.
Остановил меня выкрик деда.
— Ты куда?
— Куда угодно! — зло сказал я. — Меня задолбала эта хрень! Тебя на меня плевать?! Отлично — мне тоже! Короче, катитесь вы с Губаном колбаской по Малой Спасской!
— Погоди, — голос старика из злого стал спокойным и даже деловитым.
— Чего мне ждать?! У моря погоды?! Так она мне вот где сидит! — Я провёл рукой по горлу. — Хватит, надоело. Россия-матушка большая! Найду себе местечко!
— Не кипятись, парень! Ты хотел с людьми встретиться?! Придёт сегодня по твою душу человек. С ним поговори. Если понравишься, пристроит тебя к делу!
Глава 10
Глава 10
Я недоверчиво посмотрел на старого уголовника. Чувствовался в нём маститый урка, прошедший все тюрьмы и каторги сначала империи, а потом и Советской России. Такому палец в рот не клади и всегда оставайся начеку.
И если пытается успокоить и говорит примирительным тоном, значит, где-то подвох.
На такие вещи я уже успел насмотреться в прошлом. Сто лет прошло, а ничего не изменилось.
— Не врёшь? — сурово сдвинул брови я.
— Мне перекреститься перед тобой что ли? — с насмешкой спросил старик. — Так ты ж вроде из краснопузых, чуть ли не большевик... Мне перед тобой на «Капитале» клясться нужно.
— Что было, дед, то прошло. Я не белый, не красный и не зелёный — сам за себя. Не надо креститься и «Капитал» не нужен. Достаточно твоего слова. Но если обманешь и сегодня человек не придёт, ноги моей здесь больше не будет, — твёрдо объявил я, хотя сердце замерло — вдруг попытка пойти ва-банк не удалась, и придётся на ходу придумывать что-то новое.
— Придёт человек, придёт, — неожиданно ласково произнёс
