Джо Грэм - Чёрные корабли

Я отвернула лицо.

— Но твой сын жив, — сдавленно сказала я.

— Он старше, ему четыре. — Голос Энея почти не дрогнул. — Он прятался, когда насиловали и убивали его мать. Позже мальчика нашел мой отец и вытащил из дома, пока не обрушилась горящая крыша. Наши корабли подошли к Вилусе слишком поздно: будь я там, все сложилось бы по-другому.

— Ты говоришь как Кос.

— Корабли вел не Кос, а я, — сказал он резко. — Значит, моя и ответственность.

— Ну уж нет, — твердо возразила я. — В ответе за все только Неоптолем. Это он собрал флот в Пилосе, он подстрекал молодых царей начать войну. Это он возжелал золота и чужеземных женщин. Я слышала на пирах его речи о славе и богатстве, разжигающие жадность и честолюбие. Я видела его так же близко, как тебя, и хорошо знаю, чья тут ответственность.

Я взяла руки Энея в свои.

— Ему нужны были рабы для продажи в Миллаванде. По пути в Пилос там продали часть наших, еще часть отвезли в Тиринф — тот самый крепкостенный Тиринф, что высится над Арголидской долиной. Нам его осаждать бессмысленно, ты и сам знаешь. А в Миллаванде еще можно кого-то найти и попытаться освободить.

— Напасть на Пилос — единственное, что тогда пришло мне в голову. Пилосцы были среди тех, кто жег Вилусу, и ни для кого не секрет, что их город слабо защищен. Я жаждал только одного: вызволить людей, сколько удастся, и свести счеты с врагом. — Ней отпустил мои руки. — Но мне двадцать два года, я зрелый человек, мне ни к чему бесцельно метаться с место на место, как мальчишке. И жажда крови во мне не так сильна, чтобы в порыве величия поднимать народ на бесполезные подвиги. Ведь утерянного не вернешь.

— Вернуть погибших уж точно не удастся, — сказала я тихо. — По крайней мере по эту сторону Реки.

— Я знаю. И все же чувствую себя Тесеем, мчащимся по изломам лабиринта, где ужасы следуют по пятам и за каждым поворотом ждет новое бедствие. Во снах продолжается то же. Ужас сменяется ужасом, я не чувствую вкуса вина, не вижу солнца над головой. Целый мир погиб. А я почему-то выжил.

— Ты выжил потому, что ты умен и удачлив и к тебе благоволит кто-то из богов. Выжил потому, что кто-нибудь должен вести народ. Потому, что мир гибнет и рождается снова.

— Если это милость Владычицы Моря, то довольно горькая… Наверное, нужно идти в Миллаванду, — сказал он. — Взять город силой нам не удастся, но хоть сколько-то людей можно выкупить за богатства, взятые в Пилосе.

«Которые в свой черед вывезены из Вилусы», — подумала я. Награбленное переходит от одних к другим, из-за пиратских набегов купцы боятся выходить в море Та, что была пифией, помнила иные времена. Теперь с каждым годом будет все меньше засеянных нив, все меньше рыбацких лодок, выходящих на ловлю, все меньше крепких, здоровых детей. Мне ли поднимать мертвых, чтоб было кому пахать невозделанные поля, расчищать заросли и сажать молодые оливы? Я всего лишь женщина, мне семнадцать лет, десять из них я служу Владычице. Если та, что была пифией, не знала ответа, то как искать его мне?

— Еще до шторма я говорил с Иамарадом и Ливоном, кормчим «Стрижа». Если они уцелеют и не смогут нас отыскать, то скорее всего приведут «Очи Владычицы» и «Стрижа» в Миллаванду.

— Значит, идем туда.

— Но что дальше — я не знаю. Мне виден только ближайший поворот лабиринта.

Я улыбнулась:

— Тогда, как Тесей, следуй Ариадниной нити. Во тьме есть пути, хорошо известные нам — выросшим в темноте и не боящимся мрака.

Ней взглянул на меня:

— Это и есть суть сказания, да?

— Именно так, мой царевич. Всякий, кто станет правителем, должен сначала пройти путями мрака, как цари из давних сказаний. Правда, в семействах, подпавших под Ее проклятие, теперь не многие этому следуют.

Кровь Ифигении, пролитая в Авлиде, его не коснулась, незачем множить страхи. Его семья чиста.

— Значит, в Миллаванду, — вздохнул он. — Но наверное, лучше остаться здесь еще на день, отдохнуть. Может, подойдут «Стриж» и «Очи Владычицы», да и все равно людям нужен отдых.

— Отдых и надежда. Мы совершим возлияния Владычице Моря за Ее милость. И Владычице Мертвых, позволившей нам вторгнуться в Ее владения.

— Целый день отдыха… Будем есть рыбу, которую сейчас ловит Ксандр, и устроим игры в честь божественных сестер. Соревнования по бегу. И по плаванию.

— Только в океане, не в лагуне. Лучше не беспокоить мертвый город с его сокровищами.

— Конечно. — Ней улыбнулся. — Спасибо, госпожа, мне стало легче.

— Разделенное бремя — полбремени, — кивнула я, оценив правдивость старой присказки. По крайней мере голова болела намного меньше.

Город пиратов

От острова Мертвых к Миллаванде мы шли уже три недели, последние жаркие дни лета тянулись вяло и дремотно. Из-за частого безветрия приходилось больше идти на веслах. К вечеру нередко налетали грозы, и тогда мы приставали к ближайшему берегу, чтобы не попасть в шторм, но если рядом не случалось подходящего острова, мы часто шли впереди грозы под усиливающимся ветром, который подгонял нас к цели.

Однажды, когда кораблем управлял Кос, я стояла на носовой палубе. Встречные струи ветра несли прохладу после жаркого дня, во все стороны простиралось бирюзовое море. Далеко справа незнакомый остров поблескивал, как драгоценность, посреди Эгейских волн.

Ксандр, подойдя, облокотился на поручень рядом со мной и взглянул вниз:

— Ага, вот он где!..

Прямо под нами летела продолговатая тень, чуть больше человеческого роста, — дельфин, играющий с волной у носа корабля. На мгновение он высунулся из воды: стало видно, что он стар, вся передняя часть головы покрыта шрамами. Дельфин словно бы улыбался Ксандру.

— Он здесь уже четвертый день, — объяснил Ксандр. — Не уходит, старина.

— Похож на Коса, — сказала я. — Тоже со шрамом.

Ксандр засмеялся:

— А ведь верно! Может, он и раньше был похож на Коса.

— Раньше?

— В Вилусе и на островах говорят, что дельфины — души погибших моряков. Поэтому они часто сопровождают корабли. И поэтому их нельзя обижать: они могут оказаться нашими друзьями или родичами.

Дельфин высоко подпрыгнул, сверкнув над водой глянцевым телом, и нырнул прямо впереди корабля. Через миг его тень снова скользила под нами, в отходящей от судна волне.

— Я этого не знала, мне не известны таинства Владычицы Моря. — Дельфин подпрыгивал и нырял, играя со струей от корабля. — Ксандр, почему Нея зовут возлюбленным Владычицы Моря? Почему он говорит, что Она ему покровительствует? И почему царевич и наш предводитель Ней, а не его отец, живой и находящийся здесь же?

— Первый вопрос легче всего, — ответил Ксандр. — Он Ее сын. Ней — сын Афродиты Киферы. И конечно, Она его опекает, как и любая мать. А вот остальное — сложнее, это долгая история.

— Расскажи. Все равно пока отдыхаешь от кормила.

Ксандр улыбнулся и оперся на поручень, потом сел, свесив ноги к воде, так что брызги от волн попадали на босые ступни.

— Тогда сядь рядом, рассказывать придется долго.

Я села.

— Во времена моего деда царь Приам был молод и не очень крепко стоял у власти. Он женился на девушке из знатного древнего рода — ее предки жили на материке задолго до того, как семья Приама перебралась в Вилусу. Жена родила ему трех дочерей и в последних родах умерла. Он женился вторично, на племяннице хеттского царя, получив за ней богатое приданое и укрепив этим браком союз с хеттами. Она стала матерью многочисленных детей, включая Гектора, Александра и близнецов, имена которых известны всем. Три дочери от первого брака жили в почете, однако их дети не наследовали бы Приаму, ведь Гекуба родила ему сыновей. Средняя дочь умерла от лихорадки еще в детстве. Младшую, Кассандру, отдали в святилище Апулиона, Владыки-Лучника; он покровительствовал Вилусе, ставя ее превыше других городов. Кассандра была нашей сивиллой, как ты. — Ксандр взглянул на меня.

— Я о ней слышала. Ее потом увезли в Микены как невольницу Агамемнона.

Ксандр кивнул.

— Старшую дочь звали Лисисиппа. Ее отдали в святилище Владычицы Моря, самое почитаемое. Там, где из горы Ида вытекает река, есть священное место — грот высотой в пять человеческих ростов, ответвления которого, сверкающие блеском воды и камней, уходят в самую глубину горы.

— Сокровенный исток…

— Заповедное место, где рождаются мировые воды. Оно посвящено Афродите и Ее сестре.

— Лоно, — сказала я. — И склеп. Неудивительно, что народ считает это святилище главным.

— Да. Лисисиппу, как старшую дочь Приама, отдали туда — в самое древнее и почитаемое святилище у подножия Иды, всего в дне пути от города.

Дельфин вновь вынырнул из воды, почти достав головой до ноги Ксандра.

— Ведь ты никогда не видела Иду, госпожа… Роскошная зеленая гора, ее широких и пышных пастбищ хватило бы на всех коней мира. Когда приходят дожди и земля начинает зеленеть — коней Вилусы, в первую очередь племенных кобыл перед выжеребкой, пускают на свежие горные луга, где их не побеспокоят зной и мухи. Так делалось всегда, с тех пор как в Вилусу впервые пришел народ, знавший коней. Анхис, младший сын одного из знатных семейств, занимался лошадьми — знаменитые кони Троады издавна приносили ей славу и богатство.