Лев Соколов - Своя радуга
– Отдай, я тебя добром прошу! – Уперев руки в боки, и глядя под навес, краснел лицом унтер.
– Не отдам! – Огрызнулся отчаянный голос из под навеса. – Никак это не можно, господин старший унтер-офицер!
– Ты понимаешь, что кончишь судебным разбирательством? Отдай винтовку! Дурень, тебе после излечения другую выдадут.
– Какую другую? – Гукнули из под навеса. – Моя-то под меня пристреляна. Это, господин унтер-офицер, только из дупы без пристрелки класть можно.
– Да ты как с офицером разговариваешь?!
– Виноват! Но только винтовку-то никак не можно…
– Ну все, – фыркнул унтер – допек ты меня! Ну-ка отнимите у него ружье ребята!
Двое солдат полезли под навес, но один тотчас выкатился оттуда кубарем, в второй чуть погодя – с матюгами, сжимая кисть правой руки.
– Кусается, пес этакой! – Пожаловался он унтеру. До крови прогрыз!
– А ты чего? – Гаркнул унтер. – Дай ему хорошего леща!
– Так ведь он раненный…
– Какой он раненный, раз кусается?! Смутьян он! Бунтарь!
Петр приблизился и обратился к подпоручику, который стоял с растерянным недоумением на лице.
– Позвольте полюбопытствовать, подпоручик, в чем дело?
Подпорутчик обернулся к нему:
– С кем имею честь?
Тут Петр сообразил, что он собственно, одет в накинутую поверх мундира кавалерийскую шинель без погон с одними только петлицами.
– Штабс-капитан Дымов, – отрекомендовался Петр.
– Подпоручик Медлявский. – Откозырял, и с каким-то даже облегчением пустился в объяснения ясноглазый и румяный подпоручик. – Извольте видеть, господин штабс-капитан. У нас приказ, – собирать у раненных все винтовки, и отправлять на пункты сбора пополнения. И вот, нашелся некий экземпляр. Вцепился как клещ. Не отдает. В первый раз вижу, чтоб солдат так грубо нарушал субординацию-с…
Петр заглянул под навес. Оттуда на него как зверь из берлоги мрачно глянул боец с примечательно дурковатой физиономией, и с редкими в войсках эмблемами самокатных войск на погонах, возлежащий на лежаке со снятым сапогом и перебинтованной ногой. Винтовку, а вернее кавалерийский карабин, он прижимал к себе как любимое дитя, которое вознамерились отобрать лихоимцы.
– Ну так и надо было когда он на перевязку пойдет, по-тихому его винтовку взять, – Петр покачал головой. – Теперь он вон как в неё вцепился.
– Ничего, вашебродие, сейчас отнимем. – Пообещал старший унтер. – Ну-ка давайте вместе, за руки – за ноги, его, ребята.
– Погодите, унтер – Петр поморщился ,и поправил шинель. – Подпоручик, если можно Вас на пару слов…
Они отошли чуть подальше, и Петр тихо сказал подпорутчику:
– я неделю как с передовой. Так у нас, знаете, какое пополнение приходит с этих ваших сборных пунктов?
– Ну, положим, не моих. – Сразу открестился подпорутчик.
– Да, простите. Я имею в виду, с тех, на которые вы посылаете винтовки. Из пополнения даже не все знают как винтовку не то что разобрать, как затвор передернуть. А этот, вон, печется, что под него винтовка пристреляна. Это, знаете, на передовой сейчас ценный кадр. А, право, оставили бы вы ему винтовку.
Он обернулся к навесу, повысил голос:
– Что у тебя с ногой, рядовой?
– Пуля, господин штабс-капитан. – с надеждой забормотал самокатчик – По мягкому прошла, бороздкой. Крови-то много, а раны почти нет. Сапог вон, попортила.
Петр снова обернулся к подпоручику.
– Ну ясно, ранение у него легкое. Дальше в тыл не пошлют. Скоро опять вернут на передовую. Оставьте вы ему винтовку.
– Как же это? – Покачал головой подпоручик. – Ведь, приказ…
– Ну да, приказ. Ну вы же их не поштучно сдаете. Да и здесь, честно говоря не госпиталь а бардак. Врачи в этом вертепе и не заметят. Пусть он вам отдаст патроны, для спокойствия, и ходит со своей винтовкой вместо костыля.
Подпоручик заколебался.
– Просто совет, – Петр мягко улыбнулся и пожал плечами, показывая, что ему в общем-то…
– Васильчиков! – Приказал подпоручик унтеру. Заберите у него патроны, а винтовку оставьте. Черт с ним…
Унтер мгновение помялся, посунулся под навес.
– Слышишь, изверг, – отдай патроны!
Самокатчик в своей берлоги радостно гукнул, и заработал затвором. С каждым клацаньем ему на рубаху выпадал патрон. Вего выпало три.
– Вот, господин унтер-офицер – он протянул унтеру три патрона.
– Остальные где?
– Дык, прямо с боя сюда. Все расстрелял.
– Затвором еще раз сработай! Подсумки расстегни!
– Дак нету, расстрелял.
– У, чтоб тебе, образина! Вынь затвор в карман, с глаз моих, чтоб докторов не бесить. Павиан турецкий! Холера! Штабс-капитана благодари. Еслиб не он я б тебе так отдубасил! Попризывали на нашу голову, понимаешь… Эй, фельдшера! – Обернулся унтер – Он раненный в ногу, осмотрите его что-ли…
– Честь имею, подпоручик, – Петр обернулся, и неторопливо двинулся по своему маршруту.
– Подождите, штабс-капитан!
Петр обернулся. Подпоручик, что окликнул его, торопливо повернулся к старшему унтеру:
– Васильчиков, ты давай дальше сам. Обойди подводы с новоприбывшими. Я возьму двух солдат и потом догоню.
– Есть, вашбродь, – козырнул унтер.
Медлявский же торопливо подошел к Петру.
– Я прогуляюсь вместе с вами, если вы не возражаете, господин штабс-капитан.
– Пожалуйста, – Постарался не выказать своего недовольства Петр. Херувимов он не любил даже на потолочных росписях, что уж говорить вживе. Но он как-никак сам подошел первый, представился, влез не в свое дело… За это теперь приходилось расплачиваться знакомством. Петр медленно двинулся своим путем, подпоручик пошел рядом с ним.
– Вы меня изрядно выручили. – Продолжал между тем подпоручик, подстраиваясь под его шаг. – Если бы не вы, пришлось бы арестовать этого солдата… Вы давно с передовой?
"Ну вот…" – подумал Петр. – "Неужели этот во всем госпитале не нашел кого расспросить о фронте?".
– Чуть больше недели.
– И как там?
– Там стреляют.
Подпоручик все не отставал.
– У вас… кавалерийская шинель, но вы сказали, что штабс-капитан, а не штабс-ротмистр…
Петр в очередной раз помянул про себя свою длиннополую суконную подругу. Внезапно он понял, почему Медлявский пошел за ним, и главное, приказал идти двум солдатам, которые озадаченно оплелись несколько поодаль не мешая беседе офицеров. Петру стало весело.
– Что, подпоручик, уловляете во мне шпиона? – С усмешкой глянул он на спутника.
Под его пристальным взглядом подпоручик покраснел.
– А я-то думаю, что вы решили сопроводить меня на променад, как институтскую девицу. Откуда, мол, такая нежданная нежность сердца…
Подпоручик окончательно перешел в свекольный оттенок, однако упрямо взглянул на Петра.
– И все же…
– Вы правы, в нашей кавалерии штабс-капитанов отродясь не было. Эту шинель мне дали здесь, в госпитале, чтоб не замерз. А сам я, вот – он неловко возясь с раненной рукой откинул суконное плечо шинели, чтоб стал виден мундирный погон с шифровкой и знаком пулемета на треноге. – Командир пулеметной команды 16-го полка, 4-й стрелковой дивизии.
– "Железная дивизия"?
– Так её иногда прозывают, – согласился Петр. – Со времен русско-турецкой, за Шипкинский перевал.
– Вы молодо выглядите, всего на пару лет старше меня, а уже штабс-капитан… У вас вневыслуженное повышение?
– За сражение на Гнилой Липе имею честь быть произведенным в георгиевские кавалеры, естественно с очередным производством в чин.
– А какое учебное заведение оканчивали-с?
– Михайловское артиллерийское. Потом в 1-й стрелковой, углубленно изучал пулеметное дело. Ну-с, подпоручик, я удовлетворил сокрытого в вашей душе Ната Пинкертона?
Подпоручик с несколько смущенной улыбкой пожал плечами, так что скрипнула новенькая портупея.
– Похоже, так. Прошу меня извинить, господин штабс-капитан.
– Право, не конфузьтесь. Спасибо и на том, что сперва высказали свои подозрения. А то мне могло выйти и дороже
– А что?
– В соседнем батальоне на стоянке заприметили шпиона. Обратили внимание на белокурые волосы и характерный акцент, – ну ясно немец! – тут же хором бросились бить. Как побили, оказался наш латыш… Повезло, что сослуживцы того вовремя подоспели, пока не дошло до беды… Вообще, шпиономания у нас приняла лихие формы.
– Вы что же, разве считаете, что шпионы это сплошь выдумки? – Вскинулся подпоручик.
– Я считаю, что не следует подменять бдительность манией. – Поморщился Петр. – Ну-ну, что вы сразу нахохолились?.. Я сейчас совсем не об Вас… Шпионов надо ловить организовано. Должна быть централизованная постоянная смена паролей и форм для пропусков. В тылу и прифронтовой полосе должны действовать особые подразделения контрразведки с четкими полномочиями. И прочие скучные вещи далекие от романтики… – Петр подумал, и решил подсласить пилюлю. – Ну и здоровая бдительность, такая как у вас, подпоручик. – (херувим прояснился лицом) – Кроме того, пока энтузиасты сыска из числа офицеров увлеченно рассказывают друг-другу о жидовском шпионаже, рабинах с искровыми передатчиками в подполах синагог, австрияки вполне считывают перемещения наших войск с помощью своей авиационной разведки. А от наших "икаров" пока дождешься с неба пестрой ленточки с донесением, и горы сравняются и океаны пересохнут… Иногда впрочем, австриякам даже не нужно рассекать над нами на крыльях. Говорят, наши штабы шпарят между собой по искровым телеграфам безо всяких кодов, с совершеннейшим прямодушием. Стоит австриякам посадить одного слухача с таким же передатчиком, понимающего по русски, и…
