Анатолий Матвиенко - Эпоха героев и перегретого пара
Обещание вернуть магометанам, выселенным за Урал при Пестеле, право селиться на прежних местах, Государь обставил теперь непременным условием: отработать на строительстве железных дорог, куда и православных перебралось множество, бывших крестьян, оставшихся не у дел из-за чудесной земельной реформы фюрера.
Прибывшие в Малороссию англичане с удивлением увидели, что здесь и не думают заказывать выделку локомотивов у легендарного Стефенсона. Русское подобие его «Ракеты» с жаротрубным котлом и прямым приводом от поршней к ведущим колёсным парам весело тягало вагонетки с углём, а демидовский Тагильский пароходный завод сулил новый локомотив, по цене куда приятнее английского, если присовокупить доставку и немалый мытный сбор.
К тому же главные изобретения Уатта и Стефенсона в России запатентованы на иных господ. Без выплаты отступных в их пользу английские машины здесь работать не смогут. Таковы условия в этом медвежьем углу, однако и перспективы изрядные, оттого промышленники, давно поделившие в Англии каждый дюйм, принялись обживать здешние просторы, благо и на самом высоком уровне Россия и Альбион перестали считать друг друга врагами.
Король Великобритании Вильгельм IV, занявший престол в весьма зрелом 64-летнем возрасте, не горел желанием вступить в очередную войну, только если она не сулит исключительных выгод империи. Русские сумели убедить его в полезности союза, пусть временного и не всеобъемлющего. Оттого Персия, лишённая европейской поддержки, потерпела жестокое поражение от армянских и грузинских дивизий генерала Еромолова, отдав в откупное Юго-Восточный Кавказ. В высшей степени примечательно, что Алексей Петрович, отныне — некоронованный король Кавказа, в персидской кампании не применил ни пароходов, ни иных новомодных штучек, рождённых в Тагиле, не запросил помощи у Государя, обойдясь проверенным оружием и полагаясь на мужество казаков да горцев-христиан.
Иван Фёдорович Паскевич, с ревнивой завистью внимавший вестям с берегов Каспия, рычал в бессилии, не имея возможности выбить басурман из Крыма. Османы — куда более весомый враг, и Государь велел терпеть да силы копить.
А Мэрдок, убедившись, что всего лишь за год превзошёл британских соотечественников в локомотивном соперничестве, вдруг к этому делу остыл, но и к самоходным дилижансам не вернулся. Уцепившись в Аносова, Кулибина, Черепановых и пытаясь найти ключик к сердцу расчётливого Лобачевского, шотландец выволок на свет Божий кучу рисунков, убеждая срочно озадачиться созданием водного парохода особенного вида.
— Глядите, господа: русские и европейские стимботы имеют движителем гребные колёса, напоминающие тяговую колёсную пару локомотива. Эти дикари не видят разницы между водой и железными брусьями дороги! Однако я читал про некого американца Джона Фитча, который паровую машину соединил с архимедовым винтом. Но он вскоре умер, а никто не сподобился использовать идею, она даже не запатентована. Мистер Николай Иванович, как вам этот прожект?
Лобачевский долго крутил лист, потом вынес осторожное резюме.
— Очень, очень смелая мысль. В действительности, ничего нового, каждая лопасть мельницы есть отдельный сектор винта Архимеда. Здесь тоже — подвижная упругая среда… Откровенно скажу вам, дорогой Джон, недостаточно данных для точного расчёта. Полагаю лишь, если верить вашим эскизам, нам потребно судно длиной не менее дюжины саженей и паровая машина в пятнадцать-двадцать сил. Остерегусь опережать события, однако кажется мне, что таковое механическое судно изрядно обгонит колёсное. Но с парусом тягаться не сможет. Разве что под парусом по ветру, на машине — против ветра.
Аносов, старший на нижнетагильских заводах в отсутствие великого князя, послал письмо Государю с прошением ассигновать на опытовый баркас. Чрезвычайно скоро, двух месяцев не прошло, получил всемерное одобрение. Павел Второй направил алчное око на южный берег Каспия, да и к кампании вокруг Крыма флот нужен. Корабль, движущийся в штиль и против ветра, как нельзя ко двору окажется. Пусть и не сразу: суда столетиями улучшаются, от поколения в поколение, а парусно-паровые едва появились. Но пробовать нужно, даже рисково, иначе опять плестись в хвосте у западных заводчиков. Оттого к лету 1830 года невеликая уральская речка Тагил приняла в свои мелкие воды диковинную лодку с одной мачтой и трубой, вызвав массу домыслов у местных обывателей.
Творческие метания Мэрдока внесли сумятицу. Государь и владелец частного Демидовского завода в одном лице велел Аносову не распыляться на излишние новшества. У предприятий есть задания, под которые трачены деньги, ударено с покупателями по рукам. Поэтому шотландец принялся порхать эдаким мотыльком с гаечным ключом в лапках, оправдывая денежное довольствие каскадом идей, а заводы продолжили работать по разнарядке, отправляя сотни паровых машин со снастями по всей России, заменяя непостоянные и не слишком благонадёжные ветряные и водяные механизмы на мощные паровые приводы. Да и с наземными пароходами дело не осталось на месте. Один подобный аппарат весьма поразил Императора, когда тот со свитой оказал честь лично явиться в Тулу и узреть соединение двух отрезков железной дороги Москва-Луганск.
— Прошу Вас, Всемилостивейший Государь, — перед монархом угодливо склонился путейский инженер, к вящему высочайшему неудовольствию — с германской фамилий, будто своих не хватает. Он протянул Императору молот, призывая лично забить последний костыль и тем самым соединить Москву и Орёл. — Сюда извольте ударить.
На беду Государя, основательно выехавший августейший живот начисто перекрыл обзор того, что помещается впереди и ниже. При посещении ватерклозета возникали у царя некоторые трудности, ибо только на ощупь… Впрочем, здесь сие неуместно обсуждать.
Павел Второй уцепил длинную рукоятку за кончик, грохнул куда-то, отчего мелкий щебень разлетелся по радостным лицам придворных, стерев улыбки и оставив грязные пятнышки, а молот вырвался и упал на железный брус, именуемый путейцами по-иностранному «рельса». Император тщетно попробовал снова ухватиться за ручку, но вспомнил, что последние полгода без помощи посторонних с пола ничего не подымал.
— Довольно! Не царское это дело — молотом махать.
Государь поймал взгляд Строганова, не злой, а скорее сочувствующий, отчего ещё более выводящий из равновесия. Граф достал платок и смахнул с генеральского мундира невидимую пылинку, очевидно занёсенную случайным камушком. Юлия Осиповна отвернулась.
— Александр Павлович, справитесь?
Строганов не принялся рассуждать, что дело не графское тоже, а легко согнулся в талии, ничуть не раздавшейся со времён совместной поездки из Варшавы, и столь же легко забил костыль в шпалу. Тем окончательно уверил Императора, что пора его отправлять в отставку; ловкий царедворец умудрился бы кувалдой ногу отбить и тем афронтом заслонить монаршую косорукость. Верхом же несправедливости Павел счёл, что у Строгановых появился наследник, а Аврора Шарлотта пустая; эта отнюдь не новая мысль окончательно расстроила чувства.
И только южнее Орла, когда рельсы оборвались, Государь увидел картину, несколько успокоившую израненное сердце. Там могучий пароход, раза в полтора выше хранящихся в Кремле и увенчанный спереди широкой стоячей лопатой, сгребал землю, устраняя неровности насыпи, как, наверное, не справились бы и две сотни крестьян или переселённых магометан. Император соизволил прогуляться к нему, окунувшись в клубы пара и копоти, чтобы вблизи послушать размеренное «буф-буф-буф» могучего мотора. Главное — на серой железной боковине глубоко выдавлен штемпель «Старый соболь», демидовская нижнетагильская марка.
Пусть недалёкие бабы смотрят на глупости, императрица с презрением толкает в чрево, попрекая тучностью, имя основателя царской династии Павла Демидова, давшего России пароходы, навечно останется в истории страны, куда всякие графы Строгановы не попадут даже мелкими буквами.
Один из газетчиков вынес и установил дагерротипную камеру для получения «моментальных картинок». Впрочем, момент длинен — надобно позировать добрый час не шевелясь, что неуместно Государю, чрезвычайно занятому державными делами. Умелец не растерялся и запечатлел грандиозную стройку с землекопным пароходом. Такая машинерия в дремучей России — подлинная сенсация.
Да, газеты ликуют, но есть и другие голоса. Находятся подданные, осмеливающиеся высмеивать главный державный прожект. Поэт Дмитрий Струйский, личность ветреная и не устоявшаяся, заявил о гибели богоносной Руси, ежели пароходы заполнят не только дороги, но и реки, а потом в воздух поднимутся.
И я молю благое провиденье, Чтоб воздух был на вечность недоступен Бессмысленным желаньям человека. Зачем туда, где блещет это солнце, Переносить железный пароход С его промышленностью жадной? Пусть на земле для бедной, пошлой цели Влачится он, как червь презренный…
Император, до поэтических новшеств охочий, прочитал сей стихотворный опус и в который раз пожалел о свободе слова в дарованной народу Конституции. Это же не значит — можно болтать всё, что Бог на душу положит!
