Владимир Тимофеев - Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка
Лейтенант хотел было поинтересоваться, куда же еще, помимо трофейного крупняка, собираются пристроить столь ценные патроны "красноармейцы" будущего, но не успел — разговору помешал гулкий рев влетевшего на территорию городка мотоцикла. Появившегося настолько неожиданно, что никто ничего даже сообразить не успел, не то что среагировать. Прямо посреди плаца двухколесный "зверь" резко затормозил и, пройдя несколько метров юзом, остановился, развернувшись почти под прямым углом. Как "гонщик" при этом умудрился и равновесие удержать, и машину не уронить, осталось загадкой.
А уже спустя секунду мотоциклист одним слитным движением заглушил движок, сбросил ногой боковую опору, соскочил с седла и… потянулся. По-кошачьи, словно бы стряхивая с себя накопившуюся за время "гонки" усталость. И только тогда опомнившиеся бойцы ощетинились, наконец, стволами и во все глаза уставились на затянутого в кожу "байкера", в любую секунду готовые открыть огонь и ожидающие лишь команды. Однако команды на бой так и не поступило. Сержант лишь покосился на хорошо знакомого с местными реалиями Антона, но тот не проявил абсолютно никакого беспокойства ни по поводу мотоцикла, ни по поводу того, кто на нем прибыл.
Еще через пару секунд "байкер" снял с головы защитную "сферу" и…
— Баба! — выдохнул Барабаш, узрев длинную косу, скользнувшую из-под шлема.
— Твою мать, — прошептал сержант, а затем, с трудом возвращая челюсть на место, добавил внезапно охрипшим голосом. — Богиня.
— Ага. Афина Паллада и Афродита. В одном флаконе, — вытянув тощую шею, подтвердил Кацнельсон и, толкнув локтем Гришу, тихо пробормотал. — А командира-то нашего, похоже, того, сразили. Наповал.
— Не сразили, а сразила, — поправил товарища Синицын, растянув губы чуть ли не до самых ушей, смешно оттопыренных.
Но Винарский подначек бойцов не заметил. Танкист попросту не слышал, о чём они говорят. Ошалевшими глазами он всё смотрел и смотрел на "гонщицу" в мотокомбезе. Растерянно и потрясенно, не в силах оторвать взгляд. Впрочем, даже если бы такое желание и возникло, сержант всё равно не смог бы его исполнить. Ему казалось, что на эту девушку можно смотреть бесконечно, задыхаясь от странного, ни на что не похожего, неведомого ранее чувства.
А "гонщица" тем временем подошла к бойцам и остановилась. В десяти шагах от замерших в ступоре красноармейцев. Выглядела она и впрямь потрясающе. На вид лет двадцати пяти, в облегающем комбинезоне из плотного, похожего на кожу материала черного цвета, с серо-голубыми защитными вставками, в высоких ботинках на прочных рантах и лихо заломленном набок лазоревом берете с кокардой, который девушка надела сразу как только шлем сняла. Выпадающая из-под головного убора прядка густых темно-русых волос мягко искрилась на солнце, чуть прикрывая лоб, делая ее и без того огромные голубые глаза еще больше, еще ярче, еще притягательнее. И коса… ее коса до пояса… М-да. Это было нечто.
— Здрасьте, — насмешливо произнесла обладательница роскошной косы, по-приятельски кивнув Антону, а затем с интересом оглядела всех остальных, остановив в конечном итоге взгляд на сержанте. — Ну что, так и будем меня глазами кушать или всё же представимся для начала?
Голос ее показался Евгению настоящей музыкой. А еще ему отчаянно захотелось совершать глупости.
Мячиком скатившись с брони, сержант в мгновение ока преодолел расстояние, отделяющее его от девушки, опередив всех, чуть притормозив лишь на последних метрах дистанции — чтобы дух перевести и чтобы слишком смешным не казаться. Коротко, но при этом исключительно куртуазно поклонившись, он вынул руку из-за спины и протянул красавице маленькую ромашку, сорванную мимоходом с газона:
— Припадаю к вашим ногам, сударыня. Безумно счастлив встретить в этих диких краях столь обворожительную женщину. И прошу простить моих, — Винарский бросил грозный взгляд на топчущихся сзади красноармейцев и продолжил, — моих боевых товарищей за тот недостаток внимания, который они позволили себе при общении с дамой.
— О-о! — восхитилась "дама" в берете, принимая цветок, весело глядя на улыбающегося сержанта. — И впрямь, нечасто встретишь в наших ДИКИХ краях такого галантного кавалера. Прямо душа радуется, — а затем, заложив ромашку за ухо, поинтересовалась. — У тебя, сержант, часом не Ржевский фамилия?
— Почему Ржевский? — удивился танкист. — Винарский моя фамилия. Евгений, — невинно добавив. — Но можно просто… Женя.
Девушка покачала головой. Усмехнулась.
— Просто Женя, говоришь? — и тут же, почти без паузы продолжила. Внезапно нахмурившись, бросив ладонь к виску, с металлом в голосе. — Лейтенант Клёнова. Особый отдел.
Со стороны "Гелендвагена" раздался тихий смешок. Потом еще один, но погромче. А потом стоящий возле машины Антон не выдержал и заржал в полный голос. Вовсю наслаждаясь разворачивающейся перед ним пантомимой. Лицезрея вытягивающиеся физиономии бойцов из 42-го. Всех пятерых. Включая сержанта и летчика.
Лишь секунд через пять или семь Евгений пришел в себя и, судорожно сглотнув, попытался то ли верхнюю пуговицу на комбезе застегнуть, то ли ремень поправить, то ли стойку уставную принять, то ли… Впрочем, не важно — что бы он ни делал, он делал это чисто на автомате и невпопад, поскольку в тот миг был готов сквозь землю провалиться. От стыда. "Просто Женя. Идиот!"
Однако провалиться сквозь землю ему так и не дали — в глазах "гонщицы" вновь заиграли веселые огоньки.
— Ладно, сержант, не парься, — сменила она гнев на милость. — Я тебе не начальница, так что дыши глубже… Блин, да вольно же, елки зеленые. А то ты себе щас воротник оторвешь.
Сержант перестал трепать латунный кругляш и, опустив руки, почти страдальчески посмотрел на красавицу. Теперь ему хотелось застрелиться. Из танкового орудия, как минимум. "Опять осрамился! Придурок!"
— Елена меня зовут, — девушка протянула руку и улыбнулась. — Можно просто… Леся.
Евгений осторожно пожал протянутую ладонь. "Фух! Кажись, пронесло!"
— Ну что, спутников мне представишь своих, товарищ "просто Женя"? — произнесла Леся через секунду-другую, как бы невзначай глянув на собственную руку, всё еще удерживаемую танкистом.
— А? Да-да, конечно, — возвратился в реальный мир сержант, разжав, наконец, пальцы и поворачиваясь к бойцам. — Это Макарыч, мехвод мой. Марик. Гриша. Товарищ лейтенант, летчик он, истребитель.
— Лейтенант Микоян, — козырнул летчик, представляясь по форме.
Девушка, не чинясь, поздоровалась с каждым, слегка задержав взгляд лишь на лейтенанте, будто припоминая что-то.
— Олю-то куда подевал? — спросила она у Антона по окончании процесса представления.
— К дяде Сереже пошла. Ща вернется.
— Понятно. Тогда ждем.
Больше ничего не говоря, Леся облокотилась на раскрытую заднюю дверь внедорожника и словно бы отключилась. Застыла в классической позе ожидания. Не обращая никакого внимания на сгрудившихся рядом красноармейцев. Неловко переминающихся и примолкших — как правильно вести себя с этой странной "особисткой", бойцы пока не представляли.
Положение спасла Ольга. Появившись примерно через минуту, чем-то очень сильно рассерженная. Подойдя быстрым шагом к "автобусу", она плюхнулась на водительское кресло и коротко пояснила:
— Все в порядке. Едем.
Однако уже через секунду вдруг опомнилась и выскочила наружу.
— Ой! Леся, прости. Не заметила.
— Товарищ майор, — понимающе улыбнулась Леся.
— Ну да, — развела Ольга руками. — Что-то он сегодня совсем…
— Что приказал-то? — перебила Елена подругу.
— Что приказал? — переспросила та. — Ну-у, он просил, чтобы ты это… с танком чуток пошаманила. Ну там ПНВ, ПУ, боеприпас помощнее, еще кое-чего по мелочи.
Леся приподняла бровь.
— Он меня что, волшебницей считает?
— А разве нет? — хитро прищурилась Ольга.
"Особистка" фыркнула. Но спорить не стала, то ли соглашаясь с напарницей, то ли просто не желая втягиваться в бессмысленную дискуссию.
— Ладно, я тогда в оружейку. Минут через пятнадцать у вас буду.
Сказала и, обреченно махнув рукой, двинулась к своему мотоциклу. Правда, уже на третьем шаге неожиданно обернулась и, подмигнув сержанту, нарочито весело проговорила:
— Не дрейфь, мазута! Конфетку слепим из громыхалки твоей.
Чем ей ответить, танкист не нашелся, лишь головой покрутил, поправляя ставший внезапно тесным воротник гимнастерки. Н-да, чем дальше, тем всё больше и больше нравилась ему эта амазонка. Так, что аж дух захватывало. "Да уж! Попал, так попал! Как кур в ощип. Без шансов".
— Огонь-девка! — восхищенно констатировал Макарыч спустя полтора десятка секунд, когда Леся со своим железным конем уже скрылась за постройками. — Не баба, а черт в юбке… то есть, тьфу, в штанах!
