Андрей Мартьянов - Большая охота

– Ничего, – хмуро буркнул он, отвечая на невысказанный вопрос Тьерри. – Стража на обеих воротах клянется, что мимо них мышь не проскакивала, ключи от потерны висят нетронутыми – да и кто бы до них добрался, они ведь хранятся в моей комнате… Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Сейчас бездельники Гвиго обыскивают замок заново, но проку с того… Их здесь нет.

– Перекинулись летучими мышами и выпорхнули через каминную трубу, – предположила Бланка. Отец свирепо покосился на нее, и девица прикусила не в меру бойкий язычок.

– В конце концов, не так уж важно, как именно они покинули Ренн, – Железный Бертран прошелся через комнату, от дверей к стрельчатому окну и обратно. – Дознаемся после. Или расспросим самих мерзавцев, когда схватим. Ох и поговорим мы тогда! Так поговорим!..

– Сперва надобно схватить, – резонно заметил Тьерри.

– Я затем и пришел. Вот их вещи. Ну-ка, сын, покажи, на что ты способен!

С этими словами Бертран швырнул сыну небольшой матерчатый мешок, который Транкавель-средний поймал на лету. Еще не распустив завязки на мешочной горловине, Тьерри знал, что будет внутри. Скарб из оставшегося имущества беглецов – женская гребенка, узкий кожаный пояс с тиснением, сильно истрепанная перчатка… Что ж, этого следовало ожидать, и даже странно, что отец так долго медлил с просьбой.

Судьба вручила детям Бертрана Транкавеля диковинные таланты – каждому свой, разной мерой, разного предназначения. Рамон, наиболее одаренный от рождения, развивал свой Дар последовательно и рьяно – правда, отдавая предпочтение самым мрачным его сторонам. То, что оказалось ему доступно в результате, вполне заслуживало наименования «черная магия». Тьерри, чей Дар пока оставался нейтральным, не склоняя хозяина ни к темной, ни к светлой стороне Силы, лишь немногим ему уступал. Лучше всего он умел провидеть нужную дорогу или отыскать утраченное: человека, вещь, не имело значения. Впрочем, средний сын Бертрана де Транкавеля мог и многое другое, более того – чувствовал, что, стоит ему только захотеть, и по своим умениям он легко превзойдет Рамона. Тайная сила Ренн-ле-Шато сама шла ему в руки. Именно поэтому Тьерри старался прибегать к ней как можно реже – помня расхожую пословицу об увязшем коготке и имея перед глазами постоянный наглядный пример в виде старшего братца.

На что способна и к чему склонна Бланка – оставалось покуда тайной за семью печатями. То ли вздорная девица еще не вошла в надлежащий возраст, то ли предпочитала скрывать свои умения от чужих глаз.

Сам Железный Бертран тоже кое-что умел – заставить человека говорить правду или подчинить его волю, отвести глаза, внушить необъяснимый ужас или, напротив, полное доверие. Но по сравнению со способностями детей его собственные таланты выглядели весьма скромно. По натуре скорее правитель и воин, нежели книжник, Бертран де Транкавель никогда не уделял достаточно времени постижению тайного знания. И вот теперь, как раз когда это самое знание вдруг оказалось позарез необходимым, глава семейства был вынужден скрепя сердце обратиться за помощью к находящемуся на подозрении потомку.

Высыпав кучку вещей прямо на пол, Тьерри какое-то время задумчиво созерцал получившуюся композицию. Ответ он получил почти сразу, ясный, четкий и недвусмысленный, однако План требовал сугубой осторожности в высказываниях. Нельзя соврать – отец увидит ложь. Но и выдать всю правду нельзя, иначе судьба беглецов предрешена – а с ними и судьба самого Тьерри. Железный Бертран не простит ему соучастия.

– Дорога, – наконец изрек он. Бертран и Бланка молча смотрели на него, отец – нетерпеливо притоптывая носком сапога, сестра – с сочувствием. – Они едут по дороге. К большому городу. Вдалеке видны башни. Это… – он сделал паузу, – это Минерв… Нет, Безье!..

– Так Безье или Минерв? – не выдержал Бертран. Тьерри поднял на отца укоризненный взгляд и принялся массировать указательными пальцами виски.

– Ты не позволил мне рассмотреть толком, – после долгого молчания ответил он. – Надвратные башни похоже на те, что при въезде в Безье, но я не уверен…

– Плевать я хотел на твою уверенность! – рыкнул Бертран. – Впрочем, так я и думал. Ясно как день, они намерены укрыться в большом городе! Думают затеряться там! Ну, пусть попробуют. Поглядим, как это у них получится. На всякий случай разошлем гонцов и в остальные города провинции, с описаниями и приказом схватить этих ублюдков. Я уже посадил писарей за работу… Никуда они теперь не денутся.

Он машинально потер ладони.

– Что ж, мои дорогие, можете ликовать. Я отправляюсь в Безье, возглавлю охоту лично. В мое отсутствие хозяйничать в Ренне будете вы. Продолжайте поиски, вдруг все-таки обнаружится, каким способом треклятая шайка просочилась у нас сквозь пальцы. Ах да, сегодня вечером или завтра утром пожалует его дутое преосвященство монсеньор Олиба. Позаботьтесь, чтобы он или его прихвостни не узнали больше необходимого. Пусть сидит смирно и ждет моего возвращения. Привезу ему обещанного оборотня, да не одного, а со всей компанией.

В том, что он не сегодня – завтра приволочет чудовище в замок на цепи, Бертран де Транкавель не сомневался. Как и во всех своих поступках. Он уже выбрал, кому именно предстоит плачевная участь зверя, и никакая сила в мире не могла свернуть его с избранного пути. Бертран намеревался справить по своему погибшему сыну кровавую тризну.

– Идем, – распорядился граф Редэ и прочие приказания отдавал уже на ходу: – Тьерри, начинай приготовления к похоронам. Приглашения и все, что требуется. Зовите ближайших соседей, но не более десятка – не желаю, чтобы здесь топтались унылые рожи с выражениями никчемного соболезнования. Кстати, Олиба заодно сможет провести заупокойную мессу.

– А как быть с Рамоном? – сунулась Бланка. Бертран на краткое мгновение сбился с шага:

– С Рамоном?.. Да что с ним сделается, отлежится дня три-четыре и выкарабкается… Приглядывай за ним в оба, Тьерри, чтобы он опять не учинил какую-нибудь глупость. Сейчас нам совершенно ни к чему лишние хлопоты. Главное, ни в коем случае не подпускай к нему приезжих монахов! Обойдемся своими силами, а они пусть не мешаются под ногами.

– Я все понял, отец, – кивнул Тьерри, чьи планы на ближайшие дни разительно отличались от помыслов его родителя. Сложившаяся в Ренн-ле-Шато ситуация как нельзя лучше подходила для того, чтобы оборвать некоторые мешающие нити и положить конец кое-каким досадным препятствиям. Тьерри огорчало только одно: на сей раз осуществление его планов будет оплачено чьей-то кровью. Но уж лучше малая кровь сейчас, чем ее реки и озера потом.

Провожая отцовский отряд, Тьерри искренне желал, чтобы четверо беглецов оказались той стеной, о которую Бешеный Транкавель изрядно разобьет себе голову.

О чем размышляла Бланка-Терезия-Маргарита-Катрин, осталось неведомым.

Ближе к середине дня, отделавшись от въедливого монашка и его патрона, Тьерри отправился проведать старшего братца. По дороге ему пришлось выдержать нешуточную схватку с толкавшим под локоть искушением: избавиться от Рамона прямо сейчас. Никто не удивится и не станет задавать вопросов, а многие украдкой вздохнут с облегчением. Да, еще совсем недавно братья Транкавель были по гроб жизни преданы друг другу… Но с тех детских лет многое переменилось. Бешеную собаку необходимо прикончить – хотя память еще хранит воспоминания о том, каким милым щеночком она была.

Право, очень жаль, что задумка девицы Изабель не увенчалась успехом…

Беспорядок в покоях наследника уже прибрали, изгаженный ковер унесли, а пол вытерли и засыпали соломой. Мадам Идуанна де Бланшфор, супруга Рамона, отсутствовала – как немедля выяснилось, госпожа заперлась в своих комнатах и не желала никого видеть. Женщина поступила совершенно правильно, ибо Тьерри частенько ловил себя на настойчивом желании схватить Идуанну за плечи и проорать прямо в бледное, подурневшее личико: «Видишь, чего ты добилась? Вот они, плоды твоих нашептываний, твоих уверений, твоих советов! Любуйся на дело рук своих! Нравится?». Попадись Идуанна ему сейчас под горячую руку, шумная семейная сцена не заставила бы себя ждать.

Братец Идуанны, злополучный красавчик Гиллем, скорбевший над прозвищем «Одноухого», после отъезда Железного Бертрана сидел тише воды, ниже травы. Тьерри никак не ожидал от душки Гиллема столь решительного поступка – явиться к графу Редэ с рассказом о событиях, в коих ты сам сыграл довольно незавидную роль. Должно быть, Бланшфор-младший рассчитывал на некоторое вознаграждение или хотя бы на то, что Бертран изменит свое отношение к нему, но просчитался. Владыка Ренна забыл о Гиллеме, едва тот скрылся за дверью.

«Охвостье», как Тьерри презрительно именовал блистательно-порочное окружение Рамона, разбежалось по дальним углам замка, испуганно притихнув. Кое-кто, послабее духом или поумнее, торопился сменить покровителя – с утра уже двое или трое человек скреблись под дверями Тьерри, разливаясь о глубине своих заблуждений, а также о своей верности и преданности.