Евгений Красницкий - Бешеный Лис
У задней стенки беспокойно зашевелился и тихо простонал Демка. Смех мгновенно утих, и Настена с дочкой склонились над раненым.
– Мотя, не обращай внимания, просто случай смешной вспомнили. Неси кашу, Юлька с утра не евши.
– Ага, сейчас. Минь, с тобой десятник Лука чего-то поговорить хотел.
* * *На улице уже стемнело, и рыжая борода десятника Луки светилась в отблесках костра, как глаз светофора. Во внешности лучшего лучника ратнинской сотни отчетливо проявлялись черты предков-викингов: рыжими были не только волосы и борода, но даже брови и ресницы, глаза были светло-голубыми, а сам Лука высок и широк в кости. Своей скандинавской родословной он, похоже, очень гордился и специально ее подчеркивал – волосы носил длинные, до плеч, а длиннющие, опускающиеся до груди усы заплетал в косички.
– А-а, Михайла! – Лука сидел вместе со своим десятком около костра, возле его ног Мишка увидел на снегу три окровавленных болта с поломанными перьями. – Ты поел? А то у нас еще осталось.
– Спасибо, дядя Лука, поел.
«Это ж он из покойников мои болты вытащил. Специально ходил, смотрел. Не зря дед его хвалит – настоящий профессионал».
– А скажи-ка, Михайла, – десятник поднял со снега Мишкины болты, – зачем ты перья из дерева делаешь? Они же ломаются.
– А из чего делать?
– Из кожи не пробовал? Если кожу правильно выделать, ничуть не хуже будут и не сломаются.
– Не думал как-то, – Мишка пожал плечами, – надо будет попробовать, только я кожу выделывать не умею.
– Ничего, другие умеют. Расскажи-ка ты нам… да ты садись, чего стоять-то? Расскажи-ка ты нам, Михайла, как ты из своей игрушки шесть татей в бронях положил?
– Пять. Одного я ножом, Петька помог.
– Да? Это который из вас?
– Тот, что в село приехал.
– А, ну ладно, пускай будет пять. Понимаешь, парень, даже хорошему лучнику положить в бою пять ворогов в доспехе – редкая удача. Не всякая стрела не всякий доспех пробивает, и ворог не стоит и не ждет, когда ты его продырявить соберешься. Он, вражина, наоборот…
«Поехали… Всем хорош мужик, и десятник отличный, и лучный мастер, и умен, но говорливый, как магнитофон. Недаром же кликуха – Говорун. Вообще-то для потомка викингов черта не характерная… Хотя и у них были скальды – песельники-сказочники. Сейчас он мне все расклады стрелкового боя в красках опишет, еще какое-нибудь лирическое отступление сделает, случаи поучительный из собственной практики приведет, а потом только я вопрос услышу. Послушать его бывает интересно, а часто и полезно, но только не сегодня. Ночь уже на дворе… почти».
– …А было против вас четырнадцать лесовиков, – продолжал свой монолог Лука. – Засады они делать умеют, из лука белку бьют так, чтобы шкурку не испортить, да еще все в бронях. Как же это ты их?
– Первых двух просто было – почти в упор, – принялся объяснять Мишка. – Потом мы с Петькой…
Слушали внимательно, хотя большинство в девятом десятке и составляли уже матерые, опытные мужики, прошедшие не одну сечу. Мишка даже почувствовал себя кем-то вроде экскурсовода – «Посмотрите направо, посмотрите налево», – когда вслед за его жестами все головы поворачивались туда, куда он указывал. Вроде бы рассказал все, но Лука не успокаивался:
– Так! А теперь поподробнее. Как ты все-таки уложил того лучника, он же тебе поначалу высунуться не дал. Что ты тогда сделал?
– Лежа, из-за саней выстрелил.
– Лежа?
«Ну да, ты же в нашей армии не служил, ползать на брюхе тебя не заставляли, а из лука бьют только стоя или с седла».
– Допустим, это – сани. – Мишка указал на свернутую попону, на которой сидел Лука. – Я за ними спрятался и…
– Погоди! – прервал Мишку Лука. – Какой высоты была поклажа?
«Дотошный, как налоговый инспектор, но так, наверно, и надо».
– Мне по грудь было.
– Ага! Тишка, дай щит. Нет, низко, седло подставь, а на него уже щит. Да, так и держи. Давай дальше, Михайла.
– Я за поклажей спрятался, зарядил самострел…
– Заряжай. Все, как было, показывай. На вот болт, все равно испорченный.
Мишка проделал все манипуляции, потом лег на снег и высунулся из-за импровизированного укрытия.
– Вот так. Он меня, наверно, не заметил.
– Нет! – Лука отрицательно покачал головой. – Такой стрелок все замечает. Но лежачего он опасным не посчитал. Все поняли?
Десяток ответил своему командиру нестройным согласным ворчанием. Мишка понял, что мужикам действительно интересно, и продолжил:
– Ну я подождал, когда он в другую сторону посмотрит, и стрельнул.
– Вот! – Лука назидательно поднял вверх указательный палец. – Лежишь себе спокойненько, никто на тебя не смотрит, тетива на защелке, держать не нужно, а как случай выпал, раз – и готово! Ну, признавайтесь, перестреляли бы Мишку на месте того лучника? Чего молчите? Правильно, любого бы из вас он положил. И меня бы положил, потому что я в его сторону и глядеть бы не стал: лежит, ну и пусть себе лежит. А потом он из-за тех же саней еще одного стрельнул, и еще одного – на полном скаку, с седла. А кто из вас, Михайла, тому, который вон там лежал, болт в глаз засадил?
«Вообще-то в ногу, а в глаз уже Немой „пересадил“, но это все мелочи».
– Кузьма. Он только один раз выстрелить мог: ему стрела вот сюда попала и к саням пришпилила.
– Вот! Слыхали? – Лука возвысил голос, хотя его и без того слушали внимательно. – Кто-нибудь из вас, к саням пришпиленный, выстрелить может? Да еще так точно! Не можете! Так, а теперь ты, Тишка, повтори то, что ты давеча трепал про детей и игрушки. Ну, я жду!
Тихон, явно смущенный, потупился и невнятно пробормотал:
– Да ладно, дядя Лука…
– Я жду! – Лука снова повысил голос.
– Ну винюсь, глупость ляпнул… Кто ж знал?
– А не знаешь, так не болтай! Наказание тебе будет такое: пойдешь к Михаиле Фролычу в ученики и выучишься стрелять из самострела так же, как он – с завязанными глазами, на звук.
– Лука Спиридоныч!
– Я еще не все сказал! Пойдешь к Лавру Корнеичу и выучишься делать самострелы, но не для отроков, а для взрослых, чтобы рукой взводить.
– Дядя Лука, так это ж…
– Молчать, когда я говорю! Когда всему этому выучишься, возьмешь тех косоруких, которые лук освоить никак не могут, и обучишь их самострельному бою. Пора тебе, племяш, десятником становиться! Вот теперь – все. Можешь чирикать.
«Вот куркуль! У него же и так целая мастерская по изготовлению луков – сам, два сына, три племянника, два холопа с женами. Теперь он еще и самострелы клепать наладится, и племянника в десятники пропихивает. Ну силен Лука Говорун! А об авторском праве, Лука Спиридоныч, вы, конечно, и понятия не имеете. Или вид делаете?»
– Лука Спиридоныч, самострелы – дело дядьки Лавра!
– Знаю! Договоримся. А тебе за обучение Тихона даю десять самострелов для «Младшей стражи» бесплатно. Согласен?
– Нет! – Мишка уже понял, что Лука пытается что-то для себя выгадать, используя эффект неожиданности, и решил поторговаться: все-таки племянник купца. – Двадцать самострелов, но не за обучение, а за станок, на котором болты вытачивать можно. Быстро, и все одинаковые.
– Двенадцать!
– Восемнадцать!
– Четырнадцать!
– Шестнадцать!
– Пятнадцать!
– И по десять болтов к каждому. По рукам?
– По рукам! А за обучение чего хочешь?
– За науку – науку, Лука Спиридоныч. В «Младшей страже» сейчас девять человек… восемь – одного убили. Ты их видел, ребята крепкие. Самострелы самострелами, а лучному бою тоже учить их надо. Ты – лучший у нас лучник, значит, «Младшую стражу» надо учить у тебя.
– А не много захотел? Ты одного учишь, а я восемь?
– Три возражения, – быстро ответил Мишка – с Лукой надо было вести себя как на парламентских дебатах. – Первое: добрые лучники есть и кроме тебя, а я один. Второе: не все из восьми могут способными оказаться, тогда учеников станет меньше. Третье: скоро учеников станет еще больше, если с нами дело пойдет, остальных будешь учить за плату. Договоришься с дедом. И еще: на первых порах самым простым вещам учить, конечно, будешь не сам, Тихона заставишь. Я не против, был бы толк.
– Купцом бы тебе быть.
– А я и так купцов племянник.
– Вот! – Лука снова поднял вверх указательный палец. – Видите, каких парней Корней Агеич воспитывает? Вырастут – кому вы, охламоны, нужны будете? Они и воинами станут, и науки превзошли, и торговать могут, и ремесла знают. А Никифор – дядька его? Он на своих ладьях, как нурман: где торгует, а где и на щит взять может, а если ему Корней Агеич ладейную рать выучит…
«Опять поехал! И правильно, ведь все понимает, умен, черт. Какой помощник для деда, и чего тот за Данилу держался? Но монолог надо прерывать, конца не видно».
– Дядя Лука, хочешь, еще одну интересную вещь подскажу?
– Не перебивай старших! Гм, о чем это я? Ладно, чего запросишь за свою интересную вещь?
