Константин Калбанов - Рыцарь - Кроусмарш
— Это мастер Лукас и остальные думают, а я уже занимаюсь. Мои не бродят по лагерю и меня тут уже не было бы, да вот Грэг понадобился. Мы уже начали заготавливать лес, для строительства. Ему еще просохнуть надо. Кстати, а как теперь будет с досками, эту-то вашу пилораму, устанавливать будете? Досок много понадобится.
— С этим, как и с заготовкой леса, придется повременить. Сейчас главное, организовать оборону, пока стены не поставили.
— И что мы должны будем сделать.
— Выбирайте худые деревья, и начинайте делать рогатки, много рогаток, так чтобы в три слоя перекрыть проход. Потом, нужно будет заготовить бревна, чтобы их сбрасывать на наступающих. Уклон у прохода хороший, так что это беды наделает немало. Грэг, организуй изготовление железных скоб, рогатки между собой скреплять, чтобы орки их не растащили.
— Милорд, этож сколько нужно будет металла извести, — прогудел гигант.
— Просто помни о том, что если мы не сумеем устоять, то этот метал, нам не понадобится. Так понятно?
— Да, милорд.
— Джон?
— Я все понял. Но только строительный лес пускать на эту затею жалко. Они же до самой Яны не остановятся, а она их унесет тут же.
— Я же не говорю тебе использовать для этого строевой лес. Или я должен тебе каждый твой шаг расписывать?
— Нет. Свою работу я знаю. Но уточнить нужно было. Еще. Рогатки и бревна сразу устанавливать?
— Нет. Подготовить. Подтащить поближе, но не на виду, там есть лощинка, в трех сотнях шагов от форта, незачем пока орков дразнить. Понял?
А чего тут не понять-то.
— Грэг, — вновь обратился Андрей к кузнецу, когда старшина плотников ушел, — У тебя в хозяйстве много проволоки?
— Есть. Не рановато ли думать о кольчугах?
— Кольчуги тут ни причем. Нужно будет наделать таких штук, не знаю как они у вас называются, где-то я слышал название «чеснок». В общем, берутся два куска проволоки, сгибаются углом и привариваются, получается вот такая конструкция, — Андрей согнул указательные пальцы обеих рук и сцепил их. — Такого ежа как не брось, всегда один штырь будет торчать вверх. Обувка у орков кожаная, и если такой шип вонзится в ступню, то мало не покажется даже орку.
— Мудрено. Но дорого.
— На этот счет не переживай. Не дороже наших жизней.
— Я все понял, милорд. А сколько их делать-то?
— Используй всю проволоку, что у тебя есть.
— Многовато будет. Да и двух подмастерий придется ставить, чтобы сделать хотя бы за дня четыре.
— Делай, не сомневайся, это нужно ни чуть не меньше, чем рогатки.
Покончив с делами он направился к палатке, в которой устроилась его семья. Остановиться в форте, во всем слушающаяся мужа, Анна, отказалась.
— Раз уж так сложилось, что я превратилась в миледи, то стоит проявлять заботу и о смердах и о вассалах. Ты обязан быть в форте, значит, мне нужно быть с нашими людьми.
Что он мог ответить на это? Только согласиться. Вот только он переживал, за то, что она и ребенок могли заболеть, ночи все еще были прохладными, а еще он боялся того, что в случае прорыва орков, они подвергались не шуточной опасности. Но на это чмокнув мужа в щеку, она заявила, что для него будет лишний повод оборонять проход получше.
Просто сидеть без дела, Анна не могла, как выяснилось у нее была весьма деятельная натура, да и хозяйкой она была, что говорится от бога. Весь день на пролет она вертелась как белка в колесе, вникая во все дела и держа руку на пульсе. Конечно, и Маран, и Грэг свое дело знали куда лучше, но они внимательно прислушивались к ее советам и пожеланиям. Если были не согласны, то доказывали ошибочность ее суждения, и здесь она проявляла здравый смысл, признавая свою неправоту, если доводы были убедительными.
Войдя в свою палатку, супругу он там не нашел, но зато нашел всех детей возрастом до десяти лет, которые не могли оказать помощь своим родителям. Гвалт стоял страшный, от детских криков, казалось парусина палатки вздувалась, как паруса наполняемые сильным ветром. Он даже прищурился от шума ударившего в уши. Что самое примечательное, взрослых почему-то не было.
С радостным криком к нему подбежал сын и требовательно вздел ручки. Правильно истолковав этот жест, Андрей поднял его на руки и улыбнувшись слегка подбросил его.
— Что, разбойник, соскучился.
Ответом был громкий заливистый смех. Сынок удался горластым, каким был и сам Андрей.
Полог палатки откинулся в сторону и в палатку вошел отдувающийся падре. Как видно он сильно торопился, направляясь сюда.
— Здравствуйте, падре.
— Здравствуй, сын мой.
— Не знаете почему все дети здесь, да еще и без присмотра?
— Это леди Анна распорядилась, чтобы матери не отвлекаясь могли заниматься делами. Поначалу она хотела сама заниматься детьми, но потом передумала и попросила меня присмотреть за чадами. Мне пока занятий нет, а она себе нашла.
— Не трудно будет?
— О чем ты, сын мой. Не в детях ли наше будущее? Нет, мне это не в тягость. А почему ты не отдыхаешь? Знаю, что ночь была бессонной.
— Ничего, падре, еще отдохну.
— Нельзя так. Нужно отдыхать, иначе усталость накопится и все может плохо закончиться, на тебе большая ответственность и голова тебе нужна ясная.
— Спасибо за заботу, падре. Я обязательно отдохну. Вот убежусь, что все идет своим чередом, и отдохну.
— Ну тогда иди, занимайся своими делами, а я уж здесь как ни будь.
Супругу свою он нашел на окраине лагеря. Она мертвой хваткой вцепилась в старшину плотников и Джон явно был не рад ее напору.
— Леди Анна, ну нет у меня лишних людей.
— Я же не говорю, чтобы вы поставили капитальную баню, поставьте временную.
— Да для чего она нужна?
— Нужна, — убежденно заявила Анна.
— Сэр Андрэ, ну хоть вы-то объясните, леди Анне, что нам нужно заниматься другими вопросами.
— Что случилось Анна?
— Я просила мастера Джона, поставить временную баню. Люди живут в палатках, в походных условиях, так и до кровавого поноса недалеко, загубим людей и детей в первую очередь.
— Да ничего с людьми не станется, веками живем без мытья.
— Мастер Джон, у вас есть дети.
— Да леди Анна. Трое.
— И все ваши дети выжили.
— Троих Господь прибрал, — с грустью проговорил Джон.
— А вот я не хочу, чтобы наши дети умерли.
— Да баня-то чем поможет?
— В первый же год у нас, в Новаке, родилось девятнадцать детей, и все они выжили, и в первую очередь благодаря тому, что матеря следили за чистотой.
Как видно, разговоры с Андреем во многом просветили ее, впрочем, она и дома отличалась чистоплотностью. Сюда она тоже захватила изрядный запас мыла, с которым регулярно заставляла мыть руки перед едой не только поселенцев, но и всех работников. Никто не задумывался над тем, что за весь период походной жизни, пока еще никто не маялся расстройством живота, хотя и не забывали недовольно ворчать по поводу затеи леди Анны.
— Джон, выдели несколько человек для строительства.
— Но вы же сами…
— Я знаю, что я сам. Но и это тоже надо. Если люди заболеют, то работники из них будут плохие.
— Хорошо, сэр. Я поставлю баню. Где ее поставить, леди?
— У реки. И мостки тоже. Они и для купания нужны и для стирки.
— Хорошо.
— И еще, мастер Джон. Велите вашим людям раз в неделю приносить свое белье и одежду для стирки.
— Да это-то еще зачем?
— Ни вам, ни вашим людям это не будет стоить ни одного фартинга. И так же раз в неделю, ваши люди должны будут мыться в бане. Порядок я определю позже.
— Да, что же это делается. Сэр.
— Если хотите работать и дальше, выполняйте требования леди Анны. Это уменьшит вероятность болезней.
— Все болезни от Господа нашего и ниспосланы на нас, дабы умерщвлять нашу плоть и укрепить дух.
— Я не буду спорить по этому поводу, но не дух будет строить здесь, а бренное тело. Так что, требование леди Анны вы исполните.
Безнадежно махнув рукой на творящиеся безобразия, старшина плотников удалился, что-то недовольно бурча себе под нос.
— Не слишком ли рано, Анна?
— Не было бы поздно. А потом, кто нам может запретить, инквизиции здесь нет. — Анна была права. Странное дело, но инквизиция не направила с ними ни одного дознавателя, даже брата Горонфло отозвали, как только стало известно о намечающемся переселении в Кроусмарш.
— Ну это пока.
— Сейчас самое опасное время, когда войдем в нормальные дома, будет проще.
— Но так будет не всегда. Что прикажешь делать потом, когда инквизиции вновь не понравится то, что люди чрезмерно заботятся о своей плоти? Опять мне отправляться на границу со степью.
— А ты тогда своди инквизиторов в баню и попарь, как я тебя парила в первый раз. — При этих словах, Андрей улыбнулся. Когда они впервые парились вместе, Анна по неопытности сначала плеснула на камни слишком много воды и ошпарила паром и себя и его, потом слишком усердствуя веником, она снова обожгла его спину. Что и говорить, нужно уметь париться, а иначе это не купание, а сущее мучение, можно получить весьма серьезные ожоги.
