Анатолий Матвиенко - Демон против люфтваффе
На это хлёсткого лозунга не нашлось. Поверхностно работают политотделы.
"Преисподняя – место для морализации душ. Дитя, умершее во младенчестве, обычно принимает грехи предков и мается за них, на боли и страдании усваивая, что такое хорошо и что такое плохо".
"Всё на страдании…"
"Так устроено. Мало кто при жизни до этого доходит. Помнишь политработника, проводившего нас до Парижа? Его извинение, что нахамил мне, дорогого стоит. Он же не верит в загробное воздаяние, но сам сделал правильный выбор, часть грехов искупил".
"И что – вообще нет безгрешных?"
"Ни одного. Только искупившие. Их никто не истязает, но разбор полётов грешных поступков всё равно чрезвычайно неприятен. Из преисподней к Божьей Благодати устремляются полностью очищенные души. Я не такой ещё. Тюремному вертухаю крайне сложно отмыться. Знаю, что пытаю зэгов для их же пользы, и сам огребаю. Как ни крути – это насилие, от него до святости не близок путь".
Пумпур хмыкнул, завидев нашу парочку и Григорьевича – больно быстро вернулись. Рапортую, что совершены три самолёто-вылета с воздушными боями, один "Хейнкель" сбит, два "Ньюпора" потеряно. Копец поразился, отчего я смолчал в докладе, кто именно немца завалил. А когда ему ответил – забирай, мне в другом месте зачтётся, он вообще варежку раззявил. Но отказался: комсомольская принципиальность не позволяет.
В конце октября мы оказались в Картахене, где соединились со второй группой советских военспецов, под командованием полковника Смушкевича. Те тоже летали на испанских авиационных огрызках, никого не сбили. У нас – целый один, а один намного больше, чем ничего. Слово за слово после выпитого, и в портовой столовой разразилась кабацкая драка. Зачинщиком выступил Саша Кузнецов. Все молодые, блин, спортсмены-боксёры. Только я никогда не занимался спортом. Просто работа такая, сначала в центурии, потом на зоне – обуздывать бомрзых. Ногой в брюхо, чтобы укротить наступательный натиск, затем аккуратный тычок в солнце, печёнку или селезёнку. Уложил тело – следующего работаем. Мне, конечно, тоже перепало, но это не пулю почкой ловить. В общем, через пару минут отдыхает на полу рядок товарищей, а Пумпур и Смушкевич смотрят дикими глазами. Не на них – на меня.
– Вы где так…
– Не могу сказать. Секрет это, товарищи командиры.
И пофиг, что в их глазах приобрёл мрачную славу сексота ОГПУ. Пусть не лезут без нужды.
Через неделю докатилось известие, что республиканцы умудрились вызволить из плена двух соотечественников, выпрыгнувших с парашютами на франкистской территории. В гражданской войне "наши" и "чужие" вне линии фронта – понятие относительное. Здесь можно найти газеты и листовки мятежников. Наверняка у них полная информация о республиканской стороне. Высокие стороны договорились, обменялись. Много позже узнал, что социалисты выдали Мёльдерса. Ох, аукнется…
27 октября ждали прибытия советского парохода с первыми "Чайками". Народу собралось – как ко второму пришествию Христа. Праздник, гуляния, радости полные штаны. О военной тайне и речи нет. Естественно, ребята из хунты тоже заранее знали. После полудня налетели, и не как в Альбасете, по-взрослому. Я забился в щель. Только многомоторных бомбардировщиков – "Юнкерсов" или "Савоя-Маркетти" – насчитал тридцать штук. Потом одномоторные монопланы засыпали Картахену мелкими бомбами. Кажется, "Хейнкель-46". Лупили и по гавани, там даже нейтралы попали под раздачу. А советский "Карл Лепин" задержался из-за тумана и стал под разгрузку только двадцать восьмого, когда пожары затушили и трупы убрали.
Наверно, испанцы ничего не умеют делать наполовину. Как дети, чесслово. Вчера, убитые горем, расчищали завалы после бомбёжки, отпевали погибших, сегодня праздник – "вива, руссо!" Музыка, нескончаемые митинги, длинные торжественные речи, множество плакатов. А главное – лозунги, многократно скандированные и нарисованные на тряпках. "Но пасаран!", "Руки прочь от Мадрида!"
Ванятка тоже оживился. У него в рефлексы вбито, атмосфера всеобщей радости и митинга на пассажира чище водки действует.
"Чему радуешься? – спрашиваю. – На пароходе жалких двадцать пять И-15. А итальянцы и немцы сотнями летают над Испанией. Двадцать пять машин – неполная эскадрилья. Это не помощь, а насмешка".
Ванятка возмутился. Заметно, что у него протестные реакции продолжаются, пока сохраняются в запасе пропагандистские клише. Сам себе политотдел.
"Будем воевать по-суворовски, не числом, а умением".
"Молчал бы, умелец бумажный. Ни хрена не выучился кроме как трескучим фразам".
Оп, кончились лозунги, до следующего раза. Надо отдать должное квартиранту, уже не такой упёртый как в мае-июне. Ещё пару месяцев, соображать начнёт. Плохо – зачем он мне умный? Со сталинским комсомольцем веселее.
Из прибывших авиаторов главным отрекомендовался Рычагов. Он доложился Пумпуру. Смотрю – вроде нормальный мужик, только резкий, прямой. Зато не твердит как попугай "навстречу решениям семнадцатого съезда родной партии" по поводу и без. Я утянул его в сторону от трапа и торжественной толпы, где смог поговорить по душам.
– Не может быть! – он аж глаза выкатил от известия, что единственный победитель в воздушном бою толком летать не умеет. – Какого ж многочлена в добровольцы записался?
– Известно, какого. Вызвали в штаб, и бригадный комиссар сунул бумагу с ручкой. Мол, народ и партия на тебя смотрят, товарищ Бутаков.
– Дела… На Родину тебя не отправишь. Матчасть И-15 выучил?
– Само собой.
– Тогда помогай. Придумаю, как от полётов отмазать. Тут желающих больше, чем "Чаек".
– Не надо, Павел. Буду летать. Только подсоби поначалу.
– Дела… – повторил Рычагов. – Ты кто по званию?
– Старший лейтенант.
– А что ходишь по гражданке? – он одёрнул тоже гражданскую, но очень военного покроя рубаху.
– Вы тоже скоро в местное цивильное переоденетесь. Испанская специфика.
До темноты выгрузили и переправили разобранные самолёты на аэродром Алькантария, он неподалёку – возле города Мурсия, поэтому торжественный банкет начался ближе к полуночи. На столах вывалена богатая закуска, прибывшие не знают, что народ здесь натурально голодает. "Но пассаран фашизмус!" "Вива русия!" "Вива авиадорес!" Испанцы выкрикивают тосты, налегают на вино, наши новенькие – на водку и не могут в толк взять, чего аборигены на них зыркают. Потом местный авиационный босс Сикейрос через переводчика объяснил: испанцы ждут, когда русос напьются и начнут драку. Коррида, так сказать. Смушкевич и Пумпур переглянулись, смущённо зарывшись в тарелки. Все устали, народная забава перенеслась на другой раз.
Глава девятая
Сото или Кото?
Карты Испании на испанском языке. Почему-то не на русском – непорядок. Воевали бы во Франции, где написанное мало напоминает произносимое, вообще потерялись бы как младенцы в лесной чаще.
Пригород Мадрида называется Кото, пишется Coto. Соответственно, наши спецы именуют его Сото и в подтверждение тычут пальцем в карту-километовку. Не Soto, а Coto, пробовали объяснять местные. Русским? Наивные! К Новому Году аборигены отчаялись и сами перекрестили район на славянский манер. Там разместилась авиабаза.
Лишь под Мадридом я толком освоил И-15, болтаясь за Рычаговым и стараясь не лезть в свалку с "Фиатами", в которую наши обожают ввязываться всем табором. Отмечу, противники не любят её, где слишком многое зависит от случайности, а мощный и хорошо вооружённый итальянский истребитель теряет преимущества перед юркой "Чайкой". Испанцы, кстати, прозвали наш биплан "Чатос", курносым. Кличка прижилась не только в республиканской авиации, но и у фалангистов.
Мне как "ветерану", имевшему боевые вылеты до прибытия "Карла Лепнина", подарили счастливый бортовой номер 07. И за то спасибо. Выходцы из преисподней, как я уже говорил, весьма суеверные существа.
Теперь поднимаюсь в воздух практически каждый день. За мной увязался Хосе, знакомый по дебюту на "Ньюпоре" и "Фиате", добился перевода к русским и конкретно к Пабло Муэрте. По утрам на рассвете он радостно докладывает:
– Эста тодо комформэ! Всё в порядке!
Мы по очереди дежурим на аэродроме, при первом подозрении, что к Мадриду летят бомбардировщики, начинается предвзлётная суета. Хосе подкатывается на грузовичке с хоботом в задней части, цепляет его зубцами за храповик винта и заводит нашу птичку. По идее, в И-15 есть аккумулятор и электростартёр, но ими практически не пользуюсь. Короткий прогрев, и я, виляя трёхцветным горизонтальным рулём, выруливаю змейкой за Рычаговым.
В небе Испании к концу 1936 года носилось не более двухсот машин с обеих сторон. Поэтому далеко не все взлёты приводят к воздушным боям. Чаще мы тупо барражируем в заданной зоне патрулирования. Вперёд-поворот, вперёд-поворот, и так добрый час. Ведущего нужно держаться на мизерном расстоянии. О том, чтобы осматриваться вокруг, и речи нет. Главное – не таранить Рычагова и не разорвать дистанцию. О появлении "Фиатов" узнаём только по оранжевым трассерам.
