Сергей Анисимов - Вариант «Бис» (с иллюстрациями)

– И что из этого следует?

– Собственно говоря, все. Когда наши танки врываются на немецкий аэродром, бомбардировщики стоят там зачехленные, поскольку не имеют топлива даже для того, чтобы расконсервировать моторы, – не говоря уже о том, чтобы подняться в воздух. Их Panzerjager[33]…

– Извиняюсь еще раз, а по-русски можно?

– Противотанковые штурмовики – они прикованы к земле, что благотворно сказывается на действиях наших танковых частей. Так, товарищ Василевский?

– Так. А потом в Берлине награждают летчика, уничтожившего триста советских танков[34]. Так, товарищ Новиков?

– Я не одобряю такое ведение разговора, товарищи.

После слов Сталина все замолчали мгновенно.

– Триста советских танков… Почему бы им не наградить его за четыреста? Или за пятьсот? Всего-то одну циферку подправить – а какой эффект!

Маршалы засмеялись. Практика громогласного завышения числа побед была обычным делом во всех армиях.

– Триста советских танков – это месячная продукция одного завода, скажем, «Красное Сормово»[35]. Если у них нашелся такой герой, что якобы смог несколько лет бороться с месячной продукцией одного ма-а-ленького заводика, – Сталин, разумеется, показал это на пальцах, – то наградить его, конечно, стоит. Чтобы все знали.

Василевский улыбнулся и согласно кивнул. В конце концов, за последний год, начиная с лета сорок третьего, войска действительно получали с неба значительно больше помощи, нежели угрозы. Но лишний раз подколоть летунов было всегда полезно – чтобы не спали.

– С германской авиацией, даже если они вдруг найдут топливо, мы справимся без большого труда. Другое дело американские 8-я и 15-я воздушные армии. Если кто-то полагает, что наша 8-я воздушная армия возьмет на себя их 8-ю, и все будет нормально, то он, конечно, ошибается. Но все же кое-что у нас есть. – Новиков на мгновение замолк, будто пробуя на вкус слова. Затем продолжил, окончательно изгнав из голоса эмоции:

– За это лето были сформированы сорок новых авиаполков ПВО, плюс восемь ночных – в основном на базе отдельных эскадрилий ПВО или же эскадрилий, выведенных из составов уже действующих частей. То есть – на костяке ветеранов, пополненные до штатного состава, полностью снабженные всем необходимым и подготовленные для ведения боев на большой высоте. Это около полутора тысяч истребителей, и это именно тот фактор, который позволяет нам надеяться, что воздушная граница будет прикрыта достаточно надежно.

– Вы полагаете, что полторы тысячи истребителей смогут то, чего не смогли немцы?

– Разумеется, нет, товарищ Сталин. Но сорок полков, как я сказал, – это лишь вновь сформированные части, которыми мы можем свободно маневрировать. Кроме них имеются уже давно действующие части ПВО, прикрывающие важные промышленные объекты и крупные города, а также почти семь тысяч истребителей фронтовой и флотской авиации, которые даже если и не будут завязаны на противодействие тяжелым бомбардировщикам, то вполне способны пересчитать ребра фронтовой авиации предполагаемого противника, которую я считаю просто слабой. Ну и вполне на равных подраться с истребителями прикрытия.

– То есть вы считаете, что наша истребительная авиация сможет выдержать этот удар и не будет съедена за несколько месяцев, как немецкие истребительные группы до этого?

– Нет! – На лице Новикова вновь отразилась злоба, он даже взмахнул кулаком. – У нас есть более тысячи тех же американских истребителей – преимущественно «аэрокобр» – и по две с половиной тысячи только новых «Лавочкиных» и «ЯК-девятых». Большинство наших летчиков являются обстрелянными ветеранами, многие воюют не первый год – а американцы меняют свой летный состав каждые несколько месяцев! Может быть, в бою один на один их истребители технически и превосходят наши, но в любой мало-мальски продолжительной кампании мы их просто задавим! Американцы не способны выносить потери! Нам даже не надо сбивать все эти тысячи самолетов сразу, никто на это и не претендует. Но одна-две попытки рейдов, столкнувшихся с решительным противодействием, одна-две драки в полную силу – и они сами откатятся назад, не выдержав уровня потерь.

Он прижал руки к груди – так ему хотелось, чтобы его наконец поняли и поверили.

– Значит так, – Сталин остановился у своего стола, стоящего перпендикулярно к остальным, и положил трубку в массивную пепельницу.

– Сорок полков – это, конечно, мало. Все то время, которое у нас осталось, вы, товарищ Новиков, должны потратить на усиление авиации ПВО. Какие машины сведены в эти полки?

– Шесть полков двухмоторных ПЕ-3[36], четыре «Лавочкиных», остальные – разные типы ЯКов, с большой долей тяжелых пушечных вариантов, – мгновенно отозвался главмаршал.

– Мало. Товарищ Шахурин[37], заводам номер 26 и номер 466[38] – немедленно усилить выпуск, план в течение месяца увеличить в полтора раза, перебросить все возможные ресурсы, людские, сырьевые, все. Самолетостроительным заводам, выпускающим указанные типы истребителей, также увеличить выпуск настолько, насколько позволят площади. Часть полков разрешаю создать на базе отдельных эскадрилий фронтовых частей, но ни в коем, ни в коем случае не ослабляя саму фронтовую авиацию. За это вы, товарищ Новиков, отвечаете перед всеми нами.

Сталин без труда называл номера заводов, в очередной раз демонстрируя свою феноменальную память. Хотя именно он всего два с половиной месяца назад назвал необходимую цифру в сорок новых полков ПВО – сейчас оцененное как недостаточное, это количество выглядело просчетом именно главмаршала авиации.

– И восемь полков ночных истребителей – это, товарищ Новиков, тоже мало. Нужно по крайней мере тридцать! И времени у вас для этого будет мало, так что поработать вам придется!

– Работы, товарищ Сталин, я не боюсь, – начало фразы заставило вождя удивленно воззриться на набычившегося человека с маршальскими звездами. – Но, по моему мнению, создание столь большого количества частей ночных истребителей нецелесообразно.

– Почему? – тон Сталина внезапно стал спокоен, даже слишком.

– Готовить хороших ночных истребителей нужно в шесть раз дольше, чем обычных летчиков авиации ПВО. Ночные машины требуют специального оборудования, которое производится в ограниченных количествах и выпуск которого увеличить быстро не представляется возможным. Мы никогда не имели потребности в масштабной системе ночников, практически всегда делая упор на средства зенитного противодействия. Если вы помните серию налетов на Москву, ночные истребители большой роли в их отражении сыграть не могли…

– Мы все помним Москву, – тон Сталина стал более расслабленным, и у многих упал камень с сердца. – Тогда я, помнится, распределял ЯКи по частям поштучно, – он засмеялся, вспоминая.

– Так точно, товарищ Сталин. И ночникам после выполнения задания разрешалось выпрыгивать с парашютом, поскольку садиться ночью они не могли.

Сталин снова поморщился.

– Германия с огромным трудом и большими затратами сумела создать действующие части ночных истребителей, но и их эффективность никогда не была слишком высокой – вспомните хотя бы наши налеты сорок первого[39]. Нам будет легче, поскольку картография Восточной Европы находится в наших руках. Поэтому я предлагаю не распылять средства, не создавать новые части ночных истребителей, которые могут быть созданы сейчас только за счет остальных истребительных частей, а максимально усилить зенитную артиллерию, в первую очередь тяжелую, уплотнять сеть прожекторных постов, наблюдения, радиоразведки. Это принесет гораздо больший эффект, поверьте мне!

– А не случится ли так, товарищ Новиков, – Сталин оценивающе прищурился, – что вот мы вам сейчас поверим, а потом вы снова будете говорить, что были неправы. Тогда ведь неправыми окажемся и все мы, так?

– Я никогда не отказывался от ответственности, товарищ Сталин. И вы это знаете, – тон Новикова был твердым, хотя его мутило.

– Это хорошо… – задумчиво сказал Сталин. – Хорошо. Мы согласимся с вами. На этот раз. Работайте, – он посмотрел на часы. – Товарищ Кузнецов, что вы можете сказать товарищам?

В отличие от доклада главмаршала, Кузнецова Сталин ни разу не перебил, и тому удалось весьма быстро, четко и объемно обрисовать положение дел.

Состояние советского флота, считавшегося всеми технически слабым и крайне плохо организованным, должно было стать еще одним неожиданным фактором в возможной борьбе титанов за обладание Европой. В ходе масштабной контрразведывательной операции ряду лиц, имеющих отношение к Флоту его Величества, были проданы фотографии, изображающие линкоры типа «Советский Союз» на зачаточной стадии строительства, – выданные за последние данные по советскому кораблестроению. Информация о прекращении работ по линкору «Советская Белоруссия», добытая английской разведкой с очень большим трудом и оттого выглядевшая чрезвычайно ценной, в сочетании с десятками других «информационных проколов», в итоге создала на Западе абсолютно ложную картину положения дел. Англичанам, активно работавшим с Северным флотом, были хорошо известны советские потери в эсминцах и в других малых кораблях, факты повреждений тяжелых кораблей (хотя и искажаемые прессой) можно было проанализировать – и в итоге рождалась совершенно однозначная картина: к 1944 году советский надводный флот был сведен к номинальной структуре. Немногие активно действующие соединения кораблей использовались почти исключительно в тактических целях, будучи не в состоянии противодействовать даже резко ослабленным Кригсмарине. Смешные рассуждения о «сбалансированности» флота за счет перекладывания основной тяжести борьбы на море на флотскую авиацию, катера и подводные лодки вызывали улыбку союзников и вообще способствовали снисходительному отношению к советским ВМС.