Николай Берг - Лёха
Сам Леха не терялся и уплел две банки – свою и Жанаева. Тоже пожалев при этом, что нет пива, так был бы полный праздник. Попутно он слушал, о чем говорили за едой остальные. Тот, что в синем комбинезоне, младший лейтенант Логинов, оказывается, был мобилизован в первые дни войны, причем прибыл к месту службы со своим мотоциклом известной марки «Вандерер». Так и попал в мотоциклисты. Тот, что усатый, все время подшучивал над рассказчиком, называя его «кустарем-одиночкой с мотором»[11], что почему-то понимал Петров, а Семенов на это только глазами хлопал. «Вандерер» этот был так отремонтирован, что признавал только хозяина и в чужих руках отказывался работать напрочь. Но тем не менее Логинов на нем носился довольно лихо, выполняя свою таинственную фельдъегерскую работу, пока мотоцикл не пал смертью храбрых во время очередного воздушного налета. Бывший кавалерист Спесивцев встретился со своим нынешним напарником после того, как его бронеавтомобиль тоже приказал долго жить: придали несколько машин пехотному батальону, командир которого понятия не имел о том, как пользовать эту технику, и погнал броневички впереди своей пехоты в атаку, словно это были танки. По заболоченной низинке, где в редком, но очень неприятном для этих хоть и бронированных, но все-таки колесных автомашин лесочке их и перещелкали немецкие противотанковые пушчонки. Пошли в атаку шесть броневиков, а вернулся только один. Да из экипажей сгоревших машин выбралось всего семеро, причем двое раненых, а четверо с ожогами.
Спесивцев печально погладил усы и продолжил. Обидно, конечно, получилось, командиру броневичков надо было все же упереться, а не выполнять приказание это так слепо. Но тут дело такое… молодой лейтенант, только что из училища, а приказ отдал целый майор. Фигура! Вот и погорели в прямом смысле слова ни за понюх табаку. Уцелевшие выбрались к расположению штаба разведбата аккурат под очередную бомбежку, разделавшую блиндажи со штабом и стоявшую рядом технику под орех. Туда же и Логинов на свою беду прикатил в самый неподходящий момент. От любовно перебранного своими руками «Вандерера» нашел он, после того как «лаптежники» улетели, только переднее колесо, болтавшееся вместе с какими-то тряпками высоко на ветках побитой осколками березы. Так вот Логинов опешел. А дальше двое «безлошадных» встретились и стали пробираться к своим, сначала с группой таких же, потому как стало ясно – дивизия разгромлена, фронт укатил дальше. Потом часть публики рассосалась – кто в деревне, где пристроили раненых, остался примаком, кто просто слинял не пойми куда. То, что немцы явно прочесывали места боев и пришлось несколько раз ввязываться в перестрелки, тоже этому поспособствовало.
– А крабами где разжились? – спросил Леха.
– А в грузовике немецком, – ответил просто Спесивцев.
– Мы по серьезным дорогам старались не шляться – там гансы прут валом, колонна за колонной, а тут, на лесной дорожке, слышим – брякает что-то, – пояснил в свою очередь Логинов.
– Провели пешую разведку, в результате которой обнаружили противника в количестве одного ефрейтора и одного грузовика марки «Опель Блиц», – серьезно подтвердил усатый.
– Говоря проще – там вот эта кракозябра стояла брошенная, – кивнул круглолицый, – с позволения сказать, танк с гордым именем «Дочь Антилопы».
– А ганс в ней рылся. Видно, ехал порожняком и решил по дороге трофеями разжиться. Хотя какие с нее трофеи… разве что винт открутить.
– Какой винт? – удивился Петров.
– Она же плавающая. Вот у нее для плавания в заду винт вставлен. Как на пароходе, – пояснил Логинов.
Недоверчивый Петров и впрямь оторвался от трапезы, встал и сходил удостовериться. Вернулся задумчивым – винт действительно у танка этого имелся. И именно на корме. Трехлопастной такой.
– Что, пристрелили ефрейтора-то? – невозмутимо спросил Семенов, посыпая солью половинку огурца.
– Нет. Стрелять опасно было. Спесивцев его ножом пырнул.
Усатый почему-то сконфузился и забурчал, что он не хулиган какой-то – вот была бы шашка, тогда по-другому бы вышло, не зря же его знаком нагрудным «За отличную рубку» награждали. Тут уж любой, а не только Леха, догадался бы, что не заладилось у бывшего кавалериста с ножиком-то, облажался он.
– Ну да: видно, в лопатку попал, пришлось мне еще кувалдометром рихтовать, пока они по земле в обнимку катались, – ехидно улыбнулся Логинов, подталкивая товарища локтем.
Кавалерист вдруг густо покраснел. Очень это было неожиданно для его суровой усатой физиономии.
– А кувалдометр – это что за инструмент? – уточнил с интересом Семенов.
– Специальная танковая кувалда – вон она на броне в держалках, – крайне серьезным тоном заявил мамлей.
– А, кувалда… Ну понятно, – не купился Семенов.
– Потом, значица, посмотрели, что в машине – там тряпки всякие, одежка женская, бельишко – все новое, с ярлыками, – видно, какой-то магазинчик шоферу по дороге попался. Из полезного вот только ящик с консервами. Мы думали, что толковое – а это пауки-переростки. У нас в гарнизонном магазинчике эти крабы стояли пирамидой – не покупал никто, а этот, видишь, позарился. В общем, никакого толку. Представь – даже винтовки у этого ефрейтора не оказалось. Как на каникулы приехал покататься. Вот мы ему ума и вставили. Пораскинул мозгами. Зато стали танк этот осматривать – а он, оказывается, просто без бензина. И совершенно исправен. Даже пулемет боеготовым стоит и патронов до черта – и в дисках, и два цинка нетронутых.
– И стали вы думать, на чем ехать дальше, пехотой-то для вас, барчуков механизированных, невместно, – тонко ухмыльнулся Петров.
– Разумеется, – немного свысока ответил мамлей.
– Не бросать же технику исправную. И так ее эти сволочи бросили. Не уподобляться же им, – немного непонятно отозвался и усатый.
– Это ты про кого? – уточнил Леха.
– Про сбежавший экипаж. Какой-никакой – а это танк. И если немцам попадет как трофей, а не куча металлолома, они его против нас же и применят. Если уж оставляешь врагу технику – так надо ее вывести из строя. Навсегда. Чтобы не пользовались, – опять став похожим на школьного учителя, разъяснил Спесивцев. В этот момент ему для полноты образа только очков на носу не хватало, чтобы он строго посмотрел поверх них.
– Это – танк, извините за выражение? – картинно поднял бровь Петров.
Но его тут же осек Семенов, напомнивший совсем недавно бывшее, когда такая же ерунда бронированная задала им жару. С гранатами и винтовкой не очень-то и с такой даже железякой повоюешь. Петров, видно, вспомнил Габайдуллина и заткнулся.
– Вот мы, значица, подумали, на чем дальше ехать, – и решили все-таки на танке. Грузовик-то только по дорогам и мостам может. А на мостах, ясное дело, – охрана, на дорогах – патрули и комендантская служба с регулировщиками. Раз повезет, другой, а потом и присмотрятся. И все, отъездились гуси лапчатые. Не годится. Перелили по-быстрому бензин из грузовика в танк, благо у ганса там шланг и ведро были, и ударили автопробегом по бездорожью и разгильдяйству.
– Танкопробегом, – поправил Спесивцев.
– Ну да. Для начала спихнули танком грузовик с дороги в кусты, чтобы больше он тут не ездил…
– Хорошо трещал, пока пихали. Переднее колесо вывернуло совсем. И двигатель потом еще покалечили, как могли. Кувалдометр и тут сгодился, – с удовольствием добавил кавалерист.
– Вот-вот. И поехали потихоньку. Командором пробега, разумеется, я, а старший сержант выступал в роли Козлевича, потому как все время мечтал о бочке бензина. В общем, гладко вышло ехать. А кое-где и плавать пришлось. Сейчас вот что-то засбоила машинка – на холостых оборотах все в порядке, а как трогаться – словно гусеницы к земле приклеены. А у вас что да как? – спросил младший лейтенант у Лехи.
– У нас – по-всякому, – уклончиво вывернулся Леха. И добавил, чтобы не обострять: – Товарищи из пехоты. А я из финчасти. Писарь. Старший писарь.
И вдруг чуть не заржал, вспомнив известное: «Бонд. Джеймс Бонд».
– А… ну это серьезно! – уважительно до неприкрытой иронии заявил мамлей. – Вот Спесивцев – тоже старший. Самый старший сержант. Мне-то рядом с вами и сидеть страшно, я-то наоборот – самый младший лейтенант, куда уж тут.
– В общем, когда встретился с товарищами из пехоты, их командир приказал им меня сопровождать до наших. Вот и двигаем соответственно – не стал обращать внимания на подколки Логинова Леха. В конце концов, лучше пусть Петров рассказывает, что с ними было. А ему, как попавшему не в свою тарелку, лучше помалкивать.
Токарь намек понял правильно и тут же влез в разговор. Нельзя сказать, что Петров был великим сказителем, но говорил толково и складно, за словом в карман не лез, и Леха сам заслушался про то, как роту, в которой служили его спутники, сначала клевали стервятники на марше, потом – только-только успели окопаться – навалились танки с осатанелой пехотой, тут рота была крещена минометами и артобстрелами, но позицию удержала-таки, хотя и ополовинилась за один только день. Немцы все же пробили дыру где-то правее, рота – точнее, все, что от нее осталось, – отошла, опять стала окапываться, но теперь ее не трогали – грохотало сбоку, а потом и сзади. Пушки, которые до этого роту прикрывали, куда-то делись, впрочем, видно было, что дивизия агонизирует, пропала связь и что делать, толком было неясно. На позицию роты вылетели только какие-то шалые немецкие мотоциклисты, получили по каскам и улепетнули, оставив пробитый пулями передовой мотоцикл и пару трупов. Красиво, надо заметить, улепетнули, четко, слаженно, забрав тех своих подраненных, кто был задет пулями. Штаб батальона куда-то делся, посланный связным Семенов нашел только кучи брошенного добра, затарившись там разными подходящими для самокруток бумажками, выбирая при этом, чтобы без печатей были и надписей «ДСП»[12] и «Секретно». Остатки роты попались на глаза какому-то незнакомому подполковнику, и тот велел им удерживать перекресток лесных дорог, зачем – непонятно, потому как мост в паре километров был сожжен. И причем велел: ни шагу назад! А на следующий день немцы каким-то чудом мост починили, и по нему прямо на роту выперлись грузовики с каким-то барахлом. Петров – как самый нахальный – успел прошариться по кузовам остановленных грузовиков, но толком и не понял, что там была за фигня – какие-то банки и канистры с чем-то несъедобным. И вроде как не медицина – крестики зеленые были, а не красные.
