Кир Булычев - Усни, красавица

– Ясно, – прервал наконец ее рассказ Шустов. – Он побежал к шоссе, так что в поезде его не было. Значит, послали одного.

– Но, может быть, это совпадение… какой-нибудь сексуальный маньяк?

– Если вам так приятнее думать, – сказал лейтенант, – то пожалуйста.

Наконец-то она услышала в его голосе иронию. Сама виновата – показала себя глупой курицей.

– Но даже если наш дорогой комендант сообщил куда следует, что в моем лице можно ухлопать единственного свидетеля…

– Комендант Каликин вне подозрений, – отрезал лейтенант. – Он – ветеран, председатель ячейки общества ветеранов, трижды ранен. К тому же ему уже семьдесят лет. Давайте вычеркнем его.

– Давайте вычеркнем.

– Другое дело – он мог кому-то проговориться. Ведь старики у нас разговорчивые.

– Мне его спросить?

– Вам следует ни во что не вмешиваться. Спрашивать буду я. А пока мы с вами зафиксируем ваши показания.

– А что мне делать?

– Лучше всего переехать на несколько дней к кому-нибудь из родственников.

– У меня нет родственников.

– Тогда будьте осторожны и не открывайте незнакомым.

Зазвонил телефон. Звон у него был пронзительный и противный.

– Да, – сказал Шустов. – Нет, не могу. Я же сказал: не могу, у меня свидетельница. Мы показания оформляем… Понимаю… А где Петренко?.. Слушаюсь.

Он положил трубку.

– Ну вот, – сказал он виновато. – Этого я и боялся. Совершенно людей нет. Стоим, как спартанцы под Фермопилами.

Лидочка не удержалась и сказала:

– Фермопилы – не деревня, а горный проход. Под ним стоять трудно.

Шустов только поморщился.

– Я оформлю показания после обеда, – сказал лейтенант. – Вы идите. Мы с вами завтра поговорим. Вам в самом деле некуда уехать?

– Лучше уж я буду держать оборону дома, – ответила Лидочка. – В случае чего вам позвоню.

– Хорошо. Будьте осторожны, – сказал лейтенант.

В комнату заглянул милиционер и сказал:

– Поехали. Все тебя ждут.

Лидочка поняла, что она здесь лишняя, и пошла к двери. Но в дверях спросила:

– А вы сегодня утром за мной заходили… потому что заподозрили, что они могут меня испугаться?

– Испугаться или напугать. Но убивать они пока не будут, – обещал Шустов.

Они вместе прошли по коридору. Шустов проводил Лидочку до выхода и вернулся к себе, а Лидочка направилась в сторону рынка.

Комендант стоял на загаженной детской площадке, где в основном прогуливают собак, и ждал Лидочку.

– Ну как? – крикнул он. – Ничего не случилось?

– А что должно было случиться? – спросила Лидочка. В ней уже жило подозрение к коменданту, она размышляла, как бы спросить его, что он сообщил о ней бандитам.

– Лидия Кирилловна, – комендант почти бежал к ней. – А я здесь дежурю. Мне из милиции звонили, предупредили, чтобы я принял меры…

– Какие меры?

– Ну вы же понимаете! – Комендант приблизился к ней и перешел на шепот: – Вам угрожает опасность от бандитов. А я, как ветеран, и если надо, то и мои товарищи ветераны обещали товарищу Шустову обеспечить вашу безопасность.

– Спасибо, – только и могла сказать Лидочка.

Каликин проводил ее до подъезда, но там она попросила его возвратиться к своим неотложным делам.

Комендант согласился с ней, но тут же вошел в лифт следом за ней и, пока за Лидочкой не захлопнулась дверь, стоял в лифте, выглядывая наружу.

Лидочка прилегла на диван, но сон не приходил.

Может, позвонить Алене Флотской и договориться о встрече? Лидочке хотелось надеяться, что следы шкатулки отыщутся – ведь Соня утверждала, что видела шкатулку собственными глазами.

Мысли перенеслись от шкатулки к делам более близким и земным. Сейчас она понимала, нет, даже верила в то, что усатый парень в джинсовой куртке был подослан теми же, кто стрелял по ее окну. И он появился на сцене вскоре после того, как она сообщила коменданту о номере машины. Если эта машина не ворованная, то, конечно же, лучше заткнуть Лидочке рот. Будь она на их месте, непременно бы заткнула.

От таких мыслей стало неприятно.

И тут же (ведь каждый умеет себя успокаивать) пришла спасительная мысль: лейтенант разбудил ее так рано утром, чтобы иметь предлог выйти с ней вместе из дома. И если потенциальные убийцы поджидали ее – то желал пугнуть их своим бравым видом. Хотя мог бы и не пугнуть – тогда бы в ее висок вонзилась роковая пуля, и ее безжизненное тело, выскользнув из рук лейтенанта Шустова, тяжело опустилось в снег… Значит, он успокаивал ее, утверждая, что комендант – ветеран и отличник боевой и политической подготовки, тогда как, кроме коменданта, никто не знал о номере машины. Это был обман. На самом деле Шустов Каликину не верил, он даже обезвредил коменданта, позвонив ему прежде, чем Лидочка вернется домой. Теперь комендант знает, что он разоблачен и не посмеет убить Лидочку.

Рука сама потянулась к телефону – если комендант не бродит вокруг дома, наблюдая за тем, как дворник Тамарка чистит дорожки от снега, и не меняет лампочки во втором подъезде, то он таится в своей комнатке, выделенной для коменданта кооперативом.

Лидочка набрала номер.

Комендант откликнулся сразу – словно сидел и ждал указаний от банды убийц.

– Вас Берестова беспокоит.

– Внимательно слушаю, Лидия Кирилловна.

– Скажите, пожалуйста, когда лейтенант Шустов вам звонил, он дал вам понять, что вы единственный, кто слышал от меня о номере машины?

– Как вы сказали? – комендант откашлялся.

– Как вы слышали, – грубо ответила Лидочка. Грубость заключалась не столько в словах, сколько в интонации.

– Нет, я только просил вас повторить. Слух у меня старческий, не всегда понимаю.

– Значит, предупредил, – сказала Лидочка. – Потому что вы единственный. И если кто-нибудь будет… – нет, слово «покушаться» какое-то безвкусное, надо сказать что-то попроще, – ко мне приставать, угрожать, то ясно будет, откуда идет информация.

Комендант молчал.

Лидочка повесила трубку.

Она была довольна собой – пожалуй, впервые в жизни оскалилась и сама посмела угрожать человеку… А если старик ни в чем не виноват? Если он и на самом деле лишь ветеран и активист, а бандитам не понравилось то, что за ними наблюдают со второго этажа?

Она поднялась, поставила чайник. Никуда она нынче не пойдет. Хоть убейте. Будет отсиживаться в осажденной крепости, то бишь в собственной квартире…

Пора звонить Алене, нескладному чаду Татьяны Иосифовны Флотской, с неудавшейся личной жизнью. Телефон Алены был на листке из блокнота Сони, вместе с Сониным домашним телефоном. Второй листок – служебный телефон Сони. Соня может нравиться или не нравиться, но, по крайней мере, она спасла Лидочку от усатого бандита.

Время бежало незаметно. Шел уже двенадцатый час, когда Лидочка, позавтракав, наконец набрала номер телефона Алены.

Трубку взяли сразу.

Подошел мужчина.

– Вас слушают, – сказал мужчина знакомым голосом. Таким знакомым, будто Лидочка случайно набрала другой знакомый номер.

– Будьте любезны, попросите Алену, – произнесла Лидочка. Чей же это голос?

– А кто ее спрашивает?

Голос был похож на голос лейтенанта Шустова. Это какое-то наваждение. Неужели сейчас окажется, что лейтенант Шустов и есть тот мерзавец, который издевается над несчастной Аленой? А что такого? От милиции до ее дома два шага. Она могла идти домой и встретить бравого волоокого лейтенанта. Тот напросился к своей любовнице на чашку кофе.

– Ее нет дома? – вопросом ответила на вопрос Лидочка.

– Она дома. Но кто ее спрашивает?

– Она не может подойти?

– Да, она не может подойти.

– Тогда передайте ей, что я позвоню позже.

– Хорошо, – ответил после заминки голос милиционера Шустова. – Но скажите, кто звонит.

– Она меня не знает.

– Тем более.

– Ну ладно, – Лидочка поборола желание швырнуть трубку. – Скажите ей, что звонила Лидия Берестова. Я ей позвоню позже. Когда позвонить?

– Лидия Кирилловна? – спросил мужской голос. – А зачем вы сюда звоните?

– Потому что мне надо встретиться с Аленой, Андрей Львович, – ответила Лидочка. «Если ты, голубчик, не хочешь сам хранить инкогнито, то почему я должна больше других за тебя переживать?»

– Лидия Кирилловна, вы находитесь в родственных связях с гражданкой Флотской? Или вы знакомы?

– Это уже допрос?

– Нет, я просто удивлен совпадением.

– Андрей Львович, когда мне перезвонить?

– Я сам вам позвоню, – сказал Шустов. – Вы из дома?

– Нет, с космической орбиты!

– Мне не до шуток.

– Куда же я денусь? Я боюсь бандитов.

– На самом деле? – спросил Шустов. – Тогда повесьте трубку. Когда я освобожусь, то я вам позвоню.

Все милиционеры – хамы. Это не тайна, а банальная истина. Даже лучшие из них.

С досадой кинув трубку, Лидочка вздрогнула, потому что в то же мгновение телефон зазвонил.

«Ну что ж, самое время вам, лейтенант, сменить тон и поговорить со мной по-человечески», – решила Лидочка и подняла трубку.