Андрей Посняков - Мятежники
– Нам бы перекусить чего-нибудь, тетушка Сегмия, – улучив момент, Беторикс прервал излияния словоохотливой крестьянки. – И вот, возьмите-ка в подарок…
Он протянул тетушке золотую монету, от чего бедная крестьянка впала в самый настоящий ступор – а чем отдариваться-то?
– Пиво твое Катуманд нахваливал, вкусное, говорит.
– Ась? Ах, да, да, вкусное, конечно, вкусное…
– Вот мы и приняли б в подарок бочонок. Ну, такой, маленький… чтоб мой слуга мог нести.
Услыхав про пиво, женщина явно обрадовалась – вот и подарок, да такой, за который не стыдно!
– Есть, есть у меня бочоночек, уж такой хороший, крепенький… Ой, мой друид, а слуга-то твой уж больно тщедушный! Сможет ли унести?
– Ничего, унесет, – со смехом заверил молодой человек. – Думаю, шибко далеко ему нести не придется.
– Да вы заходите, заходите, – опомнилась вдруг тетушка Сегмия, гостеприимно отворяя калитку. – Чего на улице-то стоять?
– Ничего, мы и постояли бы. Посидели бы вон, во дворе, на бревнышке, хозяин-то, чай, скоро придет?
Женщина махнула рукой:
– Да придет, сегодня даже и пораньше, чем всегда. Праздник у нас севечер! Божество буковой рощи – его день празднуем.
А вот это было не очень хорошо – праздник. Под это дело, увлекшись, местные жители вполне могли принести в жертву и гостей, не посмотрят, что друид, да буковому божеству это еще и приятнее!
И все же пришлось остаться на праздник. Раз уж пришли, раз уж – так можно сказать – напросились. Начиналось все довольно весело – ближе к вечеру вернулись с поля Катуманд с сыном Виридом, помылись, причесались, накинули на плечи праздничные плащи с вышивкой и вместе с гостями пошли на околицу, где уже собиралась праздничная процессия – мужчины и женщины, дети, молодые парни и девушки в венках – желтых, из одуванчиков, и голубых – васильковых.
– Красиво как, – с некоторым оттенком зависти негромко промолвила Лита. – И весело.
Да уж, этого было здесь не отнять – веселья. Народу на околице собралось много, как понял Беторикс, сюда пришли не только жители этой деревни, но и соседи, всюду слышались шутки, смех, а на длинном, сколоченном из толстых досок, столе рекой лилось пиво. На праздник наварили много, несколько больших – дубовых, в рост человека – бочек. Дичь, печеная и вареная рыба, жаркое из оленя – всего этого хватало с избытком, а вот насчет хлеба – вкуснейшего галльского пшеничного хлеба – дела обстояли хуже, что и понятно – весна, чай, не осень, до урожая яровых еще далеко, а вот озимой клин… что с ним сделалось, представить нетрудно. Сожгли, конечно же. Либо – римляне, либо свои – чтоб урожай врагам не достался.
Странствующего друида усадили на почетное место, рядом со старостами, слуга же его – Лита – скромно встал позади, прислуживать, как и положено подневольному человеку. Наполнив большие деревянные кружки, выпили во славу богов, потом – тут же, на околице, у старого, украшенного разноцветными ленточками дуба, торжественно принесли в жертву заранее припасенного молодого бычка, коего тут же расчленили на части и принялись жарить на разложенном рядом костре.
Потом начались пляски и воинские игрища: юноши-подростки, встав в выложенный из мелких камней круг, старались вытолкнуть друг друга за его пределы. Собравшиеся вокруг зрители, азартно крича, тут же делали ставки, кто-то уже проиграл плащ, а кое-кто – и браки. Над недотепой посмеивались, но не зло, весело.
Солнце садилось, на западе, за чередой давно потухших вулканов, вспыхнули, заиграли оранжево-золотистые сполохи, бледно-бирюзовое небо на глазах становилось темно-голубым, синим, лиловым. Вспыхнули первые звезды, сначала – серебряные, потом – золотые, и полная луна повисла над околицей, зацепившись за ветки дуба.
Стащили с телеги еще одну бочку, девушки завели песню, веселье, похоже, только еще начиналось.
– Скоро будут состязания багаудов – борцов, – пояснял гостю сосед по столу – староста соседней деревни, седенький, с длинной бородой и тщательно зачесанными назад волосами, звали его Награуд, и на этот год – как он уже успел между делом похвастать – его выбрали вергобретом – старостой местной общины, включавшей в себя несколько соседних деревень и два хутора.
– Наш бог, наш покровитель – Цернунн, с ветвистыми, как у оленя, рогами, будет сегодня доволен!
– Доволен? – не допив до конца кружку, быстро переспросил гость. – А что, вы еще будете приносить жертвы?
– Конечно, будем! – староста-вергобрет рассмеялся. – Ведь ночь еще только началась! Еще не принесли своей жертвы молодые парни, девушки, дети. Не толок Цернунну, но и каждый – своему личному покровителю, богу.
– Понятно, понятно, – молодой человек покивал.
Галлы всегда отличались крайней религиозностью, с детства вручая свою жизнь под покровительство какого-нибудь местного бога. Именно так – местного, ибо общих божеств, единых для всей Галлии, не было, они появились гораздо позже, уже в римское время, и обычно соединяли в себе черты множества более мелких божков плюс к ним еще и римских. Таранис, Езус, Тевтат, Эпона – не очень-то разбираясь, римляне почему-то считали их главными богами галлов, последние же имели на этот счет свое – отличное от римского – мнение. Главный бог был свой в данной конкретной деревне. В этой он звался Цернунн, а может, это просто было общее имя, название для целой группы божеств.
Кроме костров еще зажгли факелы, стало заметно светлее, да еще и луна сияла над головами, словно начищенный медный таз. Иллюминация, как по заказу – для-ради праздника.
Спать, естественно, никому не хотелось – праздновать, так праздновать! Все вокруг заполнилось веселым гомоном, радостными криками, песнями. Тощие волосатые парни – музыканты – расположившись под самым дубом, яростно терзали свои инструменты – барабаны, бубны, флейту, пляски были те еще – акробатический рок-н-ролл отдыхает! Лита – зараза! – и та не выдержала, побежала плясать, впрочем, почти все слуги давно уже именно так и сделали – праздник.
Веселье лилось через край, как и пиво, и, хотя участников празднества, по большому-то счету насчитывалось не так уж и много, всего-то человек шестьдесят, включая детишек, шума они производили столько, что обзавидовался бы любой ди-джей.
Орали, пели, били в барабаны и бубны, кто-то даже колокольчики притащил – дзинь-дзинь! – веселись душа!
И вдруг – резко – все оборвалось.
Дзинь-дзинь… дзинь…
Не закончив трапезы, старосты поспешно выскочили из-за стола. Что-то – или кого-то – увидели?
Вот именно – кого-то!
Повернув голову, Беторикс окинул внимательным взглядом выехавших из леса всадников – небольшой, в пару десятков человек, отряд во главе с длинным, словно жердь, типом, ноги которого едва не волочились по земле, хотя лошадь под сей жердиной вовсе не выглядела низкорослой. Увесистая шейная гривна – золотая, судя по блеску – ярко-зеленый плащ, заколотый на груди украшенной самоцветами фибулой, узорчатый пояс, перевязь с длинным мечом, грива зачесанных назад волос, – все говорило об аристократическом происхождении длинноногого. Ну, а кто иной мог вдруг объявиться здесь в сопровождении верной дружины?
– Приветствуем тебя, о, благороднейший Нетубад из славного рода Рыжей Лисицы! – подбежав ближе, разом поклонились старосты. – Будь нашим гостем – высокая для нас честь.
– А вот для меня нет никакой чести сидеть за одним столом с простонародьем! – сплюнул через губу незваный гость. – Наоборот – только урон.
Благороднейший Нетубад явно насмехался, видно было, что его здесь боялись – веселье сразу же прекратилось, мужчины хмуро посматривали на ощетинившихся копьями воинов, женщины и дети попятились к хижинам.
– Не надо, не прячьтесь, – натянув поводья, аристократ громко захохотал. – Эй, вергобрет, а ну, выстрой-ка мне на этой полянке всех ваших девок, да покрасивей, помоложе! Ну, что глаза выпятил? А ну, живо давай!
Старосты растерянно переглянулись.
– А вы что смотрите, мужичье? – продолжал издеваться Нетубад. – Поворотите-ка ваши косматые головы, видите – что там за заря?
Крестьяне подняли головы, как по команде, и тревожный шепот зашелестел в толпе, словно загипнотизированной удавом.
– Что-то горит, благороднейший? – пригладив седую бороду, озабоченно спросил вергобрет.
– Это горит ваше пшеничное поле, – под смех своих воинов, любезно пояснил аристократ.
– Так надо бежать, тушить!
Благороднейший Нетубад лениво поднял руку:
– Не надо никуда бежать, только попробуйте! Это я его поджег, вернее – мои люди. Чтоб вы были сговорчивей и знали, кто истинный хозяин всех этих мест. Вовсе не ваш благородный господин Кельгиор! Где он сейчас, а? Где его воины? Мои – вот они, кто-то здесь, со мной, а кое-кто в лесу, ждут сигнала… У вас ведь не одно поле, верно? Стоит мне затрубить в рог, и вспыхнут все ваши поля, а скот на пастбищах будет вырезан! Затрубить? – всадник угрожающе приставил к губам оправленный в серебро рог.
