Василий Панфилов - Улан. Экстремал из будущего
Никакого понимания идеи «русского единства» у них не вызывали[29].
На утро было назначено выступление, и самое паршивое, что русские толком не знали расположение противника. Оставалось надеяться, что противник тоже не знает…
Авангард ушел вперед, сквозь лесные заросли пошла пехота, а по открытой местности – казаки. Примерно в версте за казаками следовали уланы. Шли без особого шума, но через какое-то время вдали затрещали выстрелы – авангард столкнулся.
Пропела труба, и офицеры скомандовали:
– В колонну! – И унтера начали выстраивать людей.
– Назад, осади, – громко командовал попаданец, приказывая как своим, так и помогая соседям.
– Только бы не пушки, – нервно сообщил ему подъехавший Егор. Парень только хмыкнул, пушки они не любили…
Прискакали казаки, докладывая командованию ситуацию. К сожалению, информацией там делиться не любили…
– Выстраиваются, – бросил им проскакавший мимо казак. Ну хоть какая-то определенность…
К сожалению, информация оказалась неполной.
– Конница, – с нотками паники пронесся молоденький казак.
– Уланы! Рысью!
Стиснув зубы от бессилия, Русин принялся наводить порядок в вверенном подразделении. Зубы стискивал не столько от страха, сколько от злости, бесил идиотизм происходящего, бардак.
Им предстояло сбить атаку, дать возможность войскам перегруппироваться.
– Драгуны! – прошло по рядам, и лица улан просветлели. Противник не самый страшный, вот кирасиры, те да – намного хуже… Выстраиваясь на ходу в боевой порядок, кавалерия мчалась навстречу врагам. И нет – место Игоря было не в первых рядах, а слева-сбоку.
Н-на! И пика, удерживаемая левой рукой попаданца, влетает острием под драгунский шлем немолодого немца. Игорь удержал древко чудовищным даже для него усилием, зато на острие повисла лицевая кость врага. Неприятно? Нет, только какой-то злой азарт и желание повторить столь удачный удар. Удается – и острие вонзается в шею врага не слишком сильно. Однако и этого оказывается более чем достаточно для молоденького немецкого драгуна, схватившегося за шею и сползающего с седла. Следующий выпад Русина опытный ветеран-голштинец с изрубленным лицом отбивает палашом, одновременно уклоняясь. Слегка поправив траекторию, попаданцу удается вонзить пику в грудь другого противника, и вытаскивать уже не получится.
Лошади перешли на шаг, и началась сабельная рубка. Острие палаша того самого ушлого голштинца-ветерана устремляется к морде Звездочки. Отбить, сильно вытянуться вперед, отрубить кисть усатого немца, от боли оскалившего желтые прокуренные зубы…
Развернуться в седле упражнением из спортивной гимнастики и подошвой сапога сбить с лошади следующего противника, вцепившегося было в горло Тихону окровавленными руками…
Вылетевшим из левого рукава кистенем спутать вражеский клинок коренастому пожилому вояке, пригнув палаш книзу, и лезвием своей сабли перерезать врагу горло. Брызги крови в лицо…
Игорь вертелся, умело работая клинком, руками и даже ногами. Довольно скоро пространство вокруг него расчистилось, и контуберния ломанулась в прорыв. Судя по всему, таких прорывов было достаточно много, так что голштинцы дрогнули и побежали.
– Руби их в песи! – волком завыл командир полка.
– Круши в хузары! – поддержали офицеры… И уланы кинулись за беглецами, рубя их в спины. Недолго, это оказался передовой полк, сдуру оторвавшийся от своих, и сейчас на выручку шла остальная кавалерия.
Отступали уланы организованно, удавалось не только отбиваться, но и прихватить трофейных лошадей. Галопом залетая за полевые укрепления, уланы спешились.
– Раненые есть?!
Вопрос не праздный и не глупый – в горячке боя многие не ощущают ранений и продолжают сражаться даже тогда, когда можно отойти в тыл. Однако раны-то сабельные, так что кровопотери просто ой, и самое неприятное, что такой вот «берсерк» может погибнуть буквально «на ровном месте» в абсолютно рядовой ситуации. Так что прислушивались к организму и посматривали на товарищей.
– Боярин, да ты никак загрыз кого? – с веселым смешком спросил у парня один из солдат. Проведя по лицу рукой, попаданец обнаружил кровь. Ах да… Тот самый драгун, которому перерезал горло.
Затем было много, много контратак, и схватки несколько раз докатывались до орудий. У Игоря сломалась пика и клинок, рубился запасным, кончился порох для пистолетов, заработал несколько легких ранений и один ушиб от пули на излете[30]… Положение спас Румянцев, ударив с четырьмя свежими полками – по собственной инициативе, без приказа! Апраксин ничего не предпри- нимал…
В том бою Русин получил признание не только коллег и офицеров полка, но и самого Румянцева, заметившего отчаянного улана. Благодаря его протекции попаданец перескочил через ранг фурьера и стал сразу каптенармусом…
Тряхнув головой, парень отогнал воспоминания и принялся обходить хозяйство. Он многое поменял в… Да, можно сказать, что в своей роте.
Централизованное снабжение и по возможности – питание[31], организовал что-то вроде «кратких курсов» по основам медицины для желающих…
– Как это не хочешь? Сержант сказал – надо (!) – ты сразу же захотел учиться! Кто не учится – тот сортиры чистит. Всем все ясно?
В общем, много всего интересного. Не все нововведения радовали улан, но… многие были удачными и постепенно перенимались в остальных эскадронах, да хоть те же «курсы медработников».
Помогало и то, что Игорь получил колоссальную известность как боец. В конной рубке даже два-три убитых тобой противника – результат опытного ветерана. Пять-шесть – результат офицера или «новика»[32] из хорошей семьи, с которым с детства занимались лучшие воины. А вот когда убитых противников полтора-два десятка за один бой… Таких рубак на всю армию было несколько человек, и знали их поименно.
Глава 2
В боевых действиях наступил перерыв – вымотались все. Да и не только вымотались, шли очередные, достаточно бессмысленные переговоры. Бессмысленные потому, что война в Европе была только частью «Большого концерта». Главное же – это была не очередная войнушка, кои в Европе никогда не прекращались, а противостояние Франции (а также России и Австрии) и Англии (а также Пруссии и Северо-Германских государств).
Были и более мелкие союзники с обеих сторон, но все это не важно. Важно то, что у серьезных игроков были причины воевать. В частности, Россия ввязалась в войну не за какие-то абстрактные политические интересы, а за совершенно конкретные – Пруссия намеревалась поставить под свой контроль Прибалтику и Польшу.
«Допустить такое нельзя категорически – это даже хуже, чем в будущем, с базами НАТО под боком», – считал Игорь. Возможно, он столь остро воспринимал ситуацию потому, что сам в этом участвовал, – это частое явление. Все может быть.
Как бы то ни было, в боевых действиях обозначился перерыв, и сейчас не только усиленно подвозились припасы, но и лечились раненые и больные. Кстати, – потерь от болезней было больше, чем от ранений.
Вообще, попаданец с удивлением узнал, что начало кампании всех в Европе поразило – русские войска не воспринимались серьезным противником. Вроде и били уже европейцев, а вот поди ж ты… Ну а сейчас в головах европейцев складывалась непривычная картина – русские били «просвещенных европейцев». Били не только при своем численном преимуществе, но практически при любых раскладах.
По сути, несмотря на общую численность русских войск чуть более пятидесяти тысяч человек (включая больных и раненых) – не самая большая, ведь с обеих сторон воевало чуть ли не пятьсот тысяч, а вот все равно именно русские войска «играли первую скрипку» у союзников…
Потянувшись, сержант встал.
– Я в деревню, – сообщил он подчиненным. Послышались смешки ветеранов – в деревне у попаданца появилось аж две «любушки», и уланы откровенно посмеивались над любвеобильностью командира, ну и завидовали, чего уж…
* * *– И ведь находит таких…
Андрей не смог подобрать слов и начал показывать жестами нечто гитарообразное, с преувеличенно тонкой талией, мимикой пытаясь показать нечто сладострастное и возвышенное одновременно.
– Эк ты морду корежишь, – подколол его пятидесятилетний ветеран с перевязанной рукой. Окружающие засмеялись…
– Ну дык, дядька Иван!
– Дык, дык, – передразнил Андрея ветеран, – ты на себя посмотри и на него. Так-то вы схожи мордально, но боярин у нас чистенький всегда – даже когда денщика общество не выделило! Да причесанный, подстриженный, ногти обрезаны, а не обкусаны, сморкается в платок… А на себя взглянь?
– Я один такой, что ли?! – возмутился кашевар.
– Не один, – согласился Иван, – мы все, почитай, такие, даже дворяне многие не отличаются. Просто на сержанта нашего глянешь – ну сразу видно, что роду хорошего, да обходителен… Ну чисто королевич какой из сказки! А на тебя… да и на остальных глянешь – ну вояка, этого не отнять. Но уж не королевич, скорее пастушонок бывший, навоз еще не отвалился.
