Станислав Сергеев - Пепел войны
— Выходи к дороге, по которой танки пойдут. Пропускаешь семь-восемь штук, и когда мы завалим на выходе парочку и сделаем пробку, на тебе эту пробку увеличить.
— Понял Феникс.
— Сам справишься?
— Постараюсь, но помощь не помешает. Они снова могут пехоту лесом послать, особенно когда танки завалите.
— Хорошо. Отправлю к тебе Ковальчука для усиления.
— Не помешает.
— Ты корректировщиков ищи, где-то гады засели и из леса за нами наблюдают. Радиосвязи у них нет, значит полевку кинули.
— Сейчас 'кукушек' отправлю, любят они охотиться на таких животных.
— Хорошо, работай.
Через пять минут снова вышел на связь Санька и сказал только одно слово 'Идут'.
Почти в это же время по нашим позициям открыла ураганный огонь практически вся немецкая артиллерия, которая была в состоянии до нас дотянуться. Корректировщиков Малой и Миронов нашли и пристрелили, но уже было поздно, наши позиции были нанесены на карты немецких артиллеристов, и они методично растрачивали на нас свои боекомплекты. Высунувшись из окопа, я увидел, как по дороге из леса выезжают немецкие танки, выкрашенные в серый цвет и сразу расходятся широким фронтом, набирают скорость и несутся в сторону наших позиций. За ними из леса высыпали плотные цепи пехоты и устремились за танками.
Я, как и расчеты противотанковых гранатометов считали выезжающие на поле танки, почти беззвучно шевеля губами: 'третий, четвертый, пятый, шестой….', после того как на поле выскочил седьмой танк закричал в микрофон.
— Огонь. Гаси тех, кто из леса выходит.
Но в командах не было необходимости. Справа от меня хлопнул выстрел станкового гранатомета и, пролетев сто пятьдесят метров, реактивный снаряд угодил точно в лоб выезжающей с лесной дороги немецкой 'троечке'. Танк, как бы натолкнувшись на незримую преграду, резко остановился, по инерции чуть повернулся и замер, окутавшись пламенем. Прямо из-за него вывернулась 'четверка' и, остановившись борт к борту с горящим танком, осветилась яркой вспышкой выстрела. Невдалеке от позиции гранатометчиков разорвалось несколько снарядов, не причинив никакого вреда, тут же сразу выстрелил второй расчет и как на полигоне снаряд угодил в 'четверку', которая так эффективно загородила выход из леса.
Я обернулся и оглядел наши позиции. Минометный и артиллерийский обстрел наших позиций не прекращался, но стал слабее, видимо из-за отсутствия корректировки боялись накрыть своих. Немецкие танки набрали скорость, пытаясь преодолеть открытое пространство и раздавить позиции противотанковой артиллерии. Пехота, еще пыталась успеть за танками, но попала под массированный обстрел нашей артиллерии и автоматических гранатометов. Четыре трофейные немецкие зенитные малокалиберные автоматические пушки, опустив горизонтально стволы, как заведенные расстреливали боекомплекты по бегущей в поле пехоте. Танкам они ничего сделать не могли, поэтому расчеты имели жесткие команды по распределению целей.
Вокруг стоял грохот. Одно из зенитных орудий исчезло во вспышке взрыва, раскидавшего тела защитников, но люди, понимая, чем грозит прорыв противника, яростно отбивались. На поле уже замерли два танка, один из которых пылал как костер. Сбоку снова хлопнул гранатомет, и еще один танк замер, окутавшись дымом. Без радиосвязи, немецкие танкисты действовали не так эффективно, как обычно и по сути дела сейчас каждый экипаж воевал сам по себе, выбирая цели, не всегда опираясь на реальную обстановку. Поэтому весь свой огонь они сконцентрировали на противотанковых пушках, резонно предположив их самыми опасными противниками, умудрившись пропустить еще несколько выстрелов из станковых гранатометов. Когда наша противотанковая батарея, составленная из трофейных пушек, была почти полностью уничтожена, на поле остались целыми только два танка, остальные пять уже пылали яркими кострами, освещая в наступающих сумерках поле боя.
С фланга на поле выскочили два бронетранспортера и с расстояния в метров сто, что было почти в упор для КПВТ, открыли беглый огонь по бортам оставшихся танков. Неторопливое грохотанье крупнокалиберных пулеметов, по силе воздействия подобных залповой стрельбе десятков противотанковых ружей, поставило точку на двух последних танках противника. За рванувшими на поле бронетранспортерами поднялись бойцы и с яростными криками бросились в контратаку. Один из бронетранспортеров замер и задымился. Но это уже не могло остановить бойцов. Мне, как командиру уже не было смысла идти в атаку, но узнать, что случилось в бронетранспортером не помешало бы.
Попытался связаться с Ковальчуком, но он не отвечал, поэтому пришлось срочно бежать со всеми к дымящему БТРу. Второй остановился невдалеке и из пулемета обстреливал отступающих немцев. К моей радости ожил пулемет подбитого бронетранспортера, и они в два ствола очень плодотворно проредили толпу убегающего противника, отступление которого, под сосредоточенным огнем, превратилось в паническое бегство.
На бегу связался с Артемьевым.
— Бычок, что у вас там?
Санька азартно ответил.
— Нормально, Феникс, три коробки подожгли, остальные отстреливаются и пытаются развернуться.
Тут он прервался и в микрофоне услышал крик.
— Давай гаси его, пока бортом стоит, в стык башни бей… Твою…
Даже я услышал взрыв и увидел, как над лесом поднялся столб огня.
— Бычок! Бычок, что у вас.
Секунд через тридцать Санька ответил.
— Блин, командир, 'БэКа' рванул, нас тут всех взрывной волной раскидало, гарнитура из уха выпала. Немцы бегут, аж пятки блестят.
— Бычок, что там с Ковальчуком?
— Задело его сильно, вроде жив.
— Отходите, уносите раненных, сейчас к вам Питон с пехотой подойдет. Я к Васильеву, узнаю, что у него там.
— Понял Феникс.
— Питон на связь.
— На связи Феникс.
— Что у вас?
— Нормально немцев до леса допинали, они и разбежались.
— Выставь охранение и к дороге, там Бычок развлекается. Выдели команду, уничтожайте танки. Жгите, взрывайте, чтоб их потом только на переплавку можно было.
— Понял, это мы всегда можем.
— Все я к Васильеву.
К этому моменту уже подбежал к дымящемуся бронетранспортеру, возле которого суетился Борисыч с огнетушителем. Я, даже не поняв, сам обнял его, и проговорил:
— Жив, чертяка.
На усталом, покрытом копотью лице старого друга отразилась улыбка.
— Не дождешься.
— Что у вас?
— Из ПТРа всадили, движок повредили. Надо утаскивать.
— Потери?
— Да обошлось. Хотя чуть левее и кранты.
— Ладно, дружище, сейчас отправлю тягач, тащите коробку к порталу. Потом Петрович будет смотреть.
— Угу, понял.
Я вскарабкался на второй БТР и дал команду ехать к Васильеву.
— Дровосек, что у вас?
Веселый и чуть уставший голос ответил.
— Да хреново у нас.
Сердце неприятно заныло.
— Что случилось?
— Да снаряды закончились?
— А что немцы?
В наушнике раздался почти истеричный хохот.
— Да и немцы тоже закончились.
Отсмеявшись, он перешел на деловой тон.
— Одну БМП-шку повредили, но там только ходовую задели. Петрович говорит, поднимем. А так настругали супостата, хотя и трудно пришлось. У меня на танке всю внешнюю навеску посбивали, почти живого места не осталось. А у вас там что, командир?
— Да тоже самое, навешали 'гансам', только один БТР повредили, да с Ковальчуком плохо, зацепило сильно, а так вроде отбились. Тогда готовьтесь к эвакуации и, пока есть время, собирайте трофеи.
Глава 7
Колонна танков 2-го батальона 33-го танкового полка 9-й танковой дивизии подходила к месту сражения с окруженными русскими в глубоком тылу 6-й полевой армии Вермахта в районе города Фастов. Командир второй роты обер-лейтенант Рудольф Деме, примостился в башне штабного танка и внимательно осматривал вытянувшуюся по обочине дороги колонну пехотной дивизии, тоже снятой с фронта, для уничтожения окруженной группировки русских. Откуда они тут появились, обер-лейтенант пока не имел представления, поэтому ждал разъяснения обстановки от командира батальона, капитана Альберта Брукса. Их 9-ю танковую дивизию только три дня назад как вывели во второй эшелон на отдых и доукомплектование после понесенных потерь под украинским городом Полтавой, где русские уже несколько недель оказывали ожесточенное сопротивление. Попытки прорыва танковых дивизий 1-й танковой группы постоянно наталкивались на подготовленные позиции противника, которые каждый раз приходилось взламывать с неимоверными потерями для элитных частей Вермахта. По сравнению с Французской и Балканской кампаниями, война на Восточном фронте уже остудила умы особо ярых поборников стремительных ударов. Первые победы начального этапа войны, бескрайние просторы России вскружили многим головы, но жесткая действительность быстро расставила все на свои места. Вроде как рыхлая и неповоротливая армия русских быстро училась воевать, и, с каждым захваченным городом, ее сопротивление только усиливалось и становилось более изобретательным. Как оказалось у русских были новые танки, по тактическим характеристикам часто превосходившие легкие и средние бронемашины Вермахта, и только благодаря надежно налаженному взаимодействию с артиллерией и авиацией, удавалось громить полчища противника с маниакальным упорством пытающихся остановить военную машину Германии.
