Вадим Полищук - Капитан Магу
— Зачем? — синхронно удивились Крыжопуло и Грозневецкий.
— Если там что-то растет, то они где-то рядом.
— И как вы их собираетесь ловить?
— Есть мысль как, но сначала надо убедиться, что они там.
— Хорошо, — кивнул подполковник, — поскольку других версий все равно нет, будут вам жандармы. Завтра на рассвете выезжайте.
После совещания Алекс и Фелонов вышли из жандармского управления. Возле ворот их ожидал наемный экипаж.
— Куда сейчас?
— На кладбище. Сегодня похоронили одну замечательную девушку, хочу ей последние почести воздать.
Весь следующий день Алекс не вставал с кровати. За бурную деятельность предыдущего дня наступила жестокая расплата — рана разболелась, не давая даже шевельнуться. К телесным мукам добавлялись душевные. Постоянно вспоминалась свежая могила с лежащими на ней букетами цветов и скромным деревянным крестом. К этому добавлялось волнение за миссию Фелонова. Горы сейчас не так опасны, как несколько лет назад, и десятка жандармов для этой экспедиции вполне достаточно, но вдруг…
Бывший унтер вернулся поздним вечером, когда за окном давно стемнело. Судя по довольной роже, вернулся с хорошими новостями.
— Огороды обработаны, там они!
— А скажи-ка мне, друг Фелонов, от дороги до этого селения далеко?
— Да, прилично. И все время в гору.
— Плохо, — огорчился Алекс. — А поблизости от дороги в этом районе никто не живет?
— Да был там один дом.
— Вот и отлично. Тогда попроси господ жандармских офицеров завтра пожаловать ко мне. Я сам, видишь, встать пока не могу. Будем Шайни-бея на живца ловить.
Небольшой четырехколесный крытый воз, в каких обычно перевозили письма и посылки не спеша поднимался вверх по горной дороге. На облучке примостились возница и чиновник почтового ведомства. Сопровождали повозку шестеро солдат, вооруженных винтовками. До вечера было еще далеко, почтовики вполне успевали проехать опасный участок дороги и добраться до укрепленного поста руоссийской армии, расположенного в ущелье.
— Надо было больше охраны брать, — сожалел чиновник.
— Больше нельзя, — возразил возница, — могут не клюнуть.
— Да они и так не клюнут, — горячился переодетый почтовиком Грозневецкий.
— Чего тогда волноваться, — резонно возразил правивший лошадьми Фелонов.
На некоторое время дискуссия на облучке стихла. Вдалеке показался прилепившийся к скале домик. Приподнявшись на облучке бывший унтер взглянул на левое заднее колесо.
— Ну что пора?
— Давай, — разрешил ротмистр.
Фелонов дал отмашку одному из кавалеристов, тот прямо на ходу выдернул колесную чеку. Проехав еще сотню саженей, колесо соскочило, возок завалился на бок, сидевшие на облучке плюхнулись в дорожную пыль. Со стороны все выглядело очень естественно.
Поднявшись на ноги, Грозневецкий прихрамывая подошел к возку, стукнул по крыше, теперь ставшей одной из стен.
— Никто не ушибся?
— Никто, господин ротмистр, все в порядке, — ответили изнутри.
Следующие два часа охранники и возница выпрягали лошадей и пытались вернуть повозку в вертикальное положение. Однако все усилия их были тщетны, усилий семи мужиков для этой цели было явно недостаточно. Убедившись в этом, одного из охранников отправили за помощью на руоссийский пост. Тем временем, вечерние сумерки медленно, но неуклонно сменялись ночной темнотой.
— Может, костер разведем?
— Ни в коем случае, господин ротмистр. Мы их тогда точно не увидим, а они нас перестреляют как куропаток.
— Быть бы еще уверенным, что этот…, как его…, Икобал, действительно, на Шайни работает, а то всю ночь зря просидим.
План капитана Магу ротмистру сразу не понравился. Посадить в воз почтового ведомства солдат и разыграть его поломку на виду у предполагаемого информатора бандитов. Дескать, Шайни от такого жирного куска буквально поднесенного к его носу не удержится и попытается его ухватить. Ведь в таких возах не только почту перевозили, но и деньги. Причем, суммы бывали немалые. Не боевая операция по захвату банды, а какая-то оперетта получается.
План этот был совершенно справедливо раскритикован ротмистром Грозневецким, но неожиданно его поддержал подполковник Крыжопуло.
— Одним махом и банду прихлопнем, и дело о пожаре в пансионе закроем.
Вот и пришлось ротмистру изображать из себя клоуна в мундире с чужого плеча. От этого он пребывал в крайнем раздражении. Но ничего иного не оставалось, кроме как всю ночь изображать из себя приманку для бандитов.
Приблизительно в то же самое время, в госпитале Текуля метался прикованный к госпитальной койке капитан Магу. Он переживал за успех своего плана, а еще больше за жизнь одного из его участников. Ему казалось, что те, с кем он близко сходился в своей жизни, быстро умирают. Лисово, Ивасов, Алисия Кавелина… Теперь, не дай бог, отставной унтер-офицер Фелонов.
Ночь тоже прошла беспокойно. Под утро кто-то пытался проникнуть на территорию полка, но кормившиеся при кухне собаки почуяли чужака и подняли лай. Один из часовых видел злоумышленника, и даже стрелял в него, но промахнулся, и тому удалось скрыться. Поиски беглеца продолжались до самого утра, будоража всех обитателей полкового двора и не давая никому уснуть.
Утро так же не принесло облегчения, теперь предстояло дождаться новостей от жандармов, а они ожидались не раньше второй половины дня. Капитан так нервничал, что у него полностью пропал аппетит, и даже поднялась температура. Лекарь настоял на том, чтобы он принял успокоительную настойку. Настойка эта была на спирту, она и послужила последней каплей, измотанный бессонной ночью организм провалился в сон.
Первое, что увидел Алекс, когда проснулся, пристроившегося на табуретке Фелонова.
— Я-то думал, он за нас переживает, а ты спишь, как младенец.
Не обращая внимания на боль в ране, капитан рывком сел.
— Как все прошло? По плану?
— Почти. Пришли под утро, когда самый сон. Думали тихо подобраться, пока мы спим. Некоторые и вправду спали. Их первыми и кончили. Потом ротмистр из револьвера палить начал, жандармы из воза полезли, как тараканы. Бандиты ответили.
— Короче, — потребовал капитан.
— Короче, у жандармов четверо убитых, пятеро раненых. Мне вот руку поцарапали.
— Серьезно?
— Царапина.
— А у них?
— Семеро убитых.
— Живым кого-нибудь взяли?
— Никого. Жандармы от потерь озверели, всех кончили. Потом, когда уже немного отошли, Икобала этого арестовали и в Текуль привезли.
— Плохо, — констатировал Алекс, — оборвалась цепочка. Теперь на организатора никак не выйти.
— Мы бы на него и так не вышли. Шайни-бея среди убитых опознали. И кинжал похожий при нем нашли.
— Выходит, мы с самого начала тянули пустышку.
— Выходит так, — согласился Фелонов.
Глава 4
Капитан Магу чистил револьвер. Во-первых, это давно следовало сделать. Во-вторых, никакого более полезного занятия ему придумать не удалось. Поиск убийц окончательно зашел в тупик, смерть любимой, как поздно он это понял, девушки осталась неотмщенной, а его собственная жизнь по-прежнему была в опасности. Самое время привести в порядок личное оружие и зарядить его. В самое ближайшее время может пригодиться.
— Капитан Магу, если не ошибаюсь?
В дверях стоял хлыщеватый молодой человек, одетый по последней моде, но дешево. На его физиономии было такое самодовольное выражение, что не будь револьвер разобранным, Алекс не преминул бы в нее разок пальнуть. Нет, не совсем в нее, а так, чтобы пуля прошла поближе к уху, авось хоть на мгновение изменится.
— Не ошибаетесь, молодой человек.
«Молодым человеком» этого франта было не пронять, капитанская ирония отскочила от него, как мячик одной новомодной игры от крепостной стены. Незваный гость подошел к стулу, стоявшему у стены, поставил его напротив Алекса, без приглашения на нем устроился и, закинув ногу на ногу, соизволил представиться.
— Жорж. Жорж Манский. Я привез вам письмо от вашего батюшки.
Меньше всего этот хлыщ походил на отцовского курьера, но всякое может быть. Алекс начал собирать револьвер.
— А человеческое имя у тебя есть?
Вторая попытка оказалась не более успешной, чем первая.
— Есть, но мне больше нравится это.
Жестом профессионального фокусника Жорж извлек из воздуха конверт из блестящей веленевой бумаги. Револьвер пришлось отложить. Первым делом капитан проверил подлинность и целостность печати. Странно, но все было в порядке. И почерк на конверте отцовский, сам писал, не доверяя секретарю. Значит, внутри должно быть что-то важное. Аккуратно вскрыв конверт, Алекс извлек сложенный листок, исписанный с двух сторон. Листок хранил едва уловимый запах табака. Пока отец писал, он курил, а курил он только в минуты сильного волнения.
