Василий Головачёв - СПАСАТЕЛИ ВЕЕРА

— Что еще за звери такие?

— Не звери, — не понял шутки Жива. — Свистярь — такая дудка. В один конец дунешь — человек оживет, в другой дунешь — умрет. А пушистик — такой бумм! — Лесовик взмахнул ручонками, обозначая взрыв. — И всё топырится, рямит, волосится — далеко! Не убежишь!

— Бомба то есть, — уточнил Ростислав. — Или граната. Сгодится. А у тебя у самого так-таки ничего и нет?

Лесовик клубком прокатился по траве, не шевельнув ни одной травинки, исчез, объявился за спиной Светлова. Уши у него стали огромными, с ладонь человека.

— Не можно громко витийствовать, навьи услышат! Ростислав оглянулся на заросли кустарника, скрывшие башни Чертова Кладбища.

— Они же давно сдохли… да и заперты в своих могильниках.

— Можа, и сдохнумши, да не все. Надысь второй вырвался, вы его след, наверное, видели.

— Здоровенный ров, будто телега одноколесная проехала, весь рваный и расплавленный.

— Кривоглаз прошел.

— Кривоглаз? — Ростислав оглянулся на Будимира. — Не Кривда ли, о котором ты упоминал?

Лесовик буквально усох от последних слов Светлова, ушел в землю, появился в кустах в десяти шагах от землян, зеленый, как листья и трава. Просипел еле слышно:

— Не гуди во весь голос, пустая башка! Типун тебе на язык! Стоит токмо помянуть кого из навьев — он тут как тут! Чего тогда изволишь делать? Сам базлал — нетути у тебя оружья.

— Извини, дедушка, — виновато развел руками Ростислав, стараясь говорить потише. — Не нарочно я. Так ты нам поможешь с оружием? Не рыскал по ратным полям? Говорят, недалеко отсюда располагается Дикое поле, где сошлись когда-то в сече навьи и воины Яросвета.

— А вы точно правь пестуете? Можа, озорничаете семо? Слух был, что Избавитель — большой воин, а ты совсем не воин, малый, да и годочками не вышел.

— Зато духом вышел, — многозначительно сказал Ростислав. — Суди о людях не по физической силе и размерам головы, а по уму и доброте.

— Дык я ж не супротив, со всем прилежанием, а сумлеваюся из огурства[92]. Погоди, мечарь, я щас.

Лесовик скрылся в зарослях крапивы.

— Черт, я же флягу над костром оставил! — спохватился Ростислав, бросаясь к поляне, где они отдыхали.

Однако опоздал — вода из фляги выкипела почти вся, чай готовить было не из чего. Сняв закопченный алюминиевый сосуд, он вернулся в чащу леса, где за упавшей елью жил лесовик.

— Попили чайку, — проворчал он в ответ на вопросительный взгляд Будимира. — Глоток остался. Куда наш леший подевался?

— Туточки я, — отозвался придавленным басом малютка-лесовик, вылез из травы, пыхтя и сопя, волоча что-то за собой. — Я вас своим чаем угощу… помоги-кась, мечарь, тяжелая, зараза!

— Что это? — нагнулся к нему Ростислав.

Жива отскочил, вытер ручонкой лысину. В траве за его спиной остался лежать узелок размером чуть ли не в полтора раза больше его самого.

— Не дыши на меня, телепень косматый, помереть могу. В наузнике кырт завернут, с ним надобно сторожбу держать.

— Что еще за кырт?

— Глаз навья василиска. Али не слышали?

— Почему не слышали? Вот его отец этого самого василиска и замочил на Диком поле. Для чего тебе понадобился его глаз?

— Кырт злой, всех мертвыми сподобляет. Чем тебе не оружие? До того как мой брательник старшой его ко мне приволок, почитай дюжина леших полегла.

— Зачем же ты его нам притащил? Чтобы и мы окаменели?

— Он в заговоренной рушнице не опасен. Держи наузник крепче, а коль понадобится, лоскутик красненький отверни и щелочку ворогу покажь, он и загинет.

— Вот это по-нашему, — кивнул Ростислав со знанием дела, двумя пальцами осторожно приподнял узелок. — Ого, килограммов на восемь потянет! Ну-ка где тут лоскутик красненький?

— Узел развяжешь — узреешь, токмо не дави лапами-то, он хоть и злой кырт, а обхождение понимает.

Ростислав почувствовал, как узелок вдруг мягко шевельнулся в руке, будто и в самом деле был живой.

— Тихо, тихо, лежи, — пробурчал он, испытав мгновенный страх. — Послужишь немножко доброму делу, а там мы тебя похороним с почестями. Как он хоть выглядит, кырт этот?

Лесовик, спрятавшийся за комель от греха подальше, высунул лысую голову, хмыкнул ехидным басом:

— А ты поглянь, мечарь, можа и узришь.

Будимир засмеялся.

Ростислав оценил шутку, усмехнулся.

— Спасибо за совет, обережник глухомани. Каменеть мне еще рано. Хотя все же любопытно, кто и как умудрился вырвать глаз у василиска, пусть и мертвого.

— Того не ведаю, да и ни к чему это. Талдычат, василиск быдто бы старшой сынок Чернобога, злой вельми был, да младший сынок Пурим его переплюнул. Люто с Русью воевал, пока в колоду не забили.

— Папа говорил, что василиск — результат первого эксперимента Люцифера по созданию «умертвия», — тихо проронил Будимир. — А Пурим был непосредственным исполнителем проекта. Для испытаний василиска он уничтожил тысячи жертв.

— Демон есть демон, что с него взять. Хорошо, что его засунули-таки в могильник. Если только он не вырвался на свободу, как Кривда.

Будимир промолчал.

— Теперя приглашаю на чай, — засуетился Жива. — Настой я сварганил из мяты, чаги и брусники, с березовым соком, очень живительный. Дай-кась свой корец.

Ростислав протянул лесовику флягу. Тот исчез и через минуту появился, прижимая к груди взбулькивающий сосуд, протянул Светлову.

— Я щас… Снова исчез.

Ростислав едва не выронил флягу: она была наполнена кипятком!

— Вот пострел! Когда он успел вскипятить воду?

— Рази то трудно? — возник рядом Жива. — У меня в приспешне самогрей стоит.

— Самовар на кухне, — перевел лингвер.

— Разлей в корцы, — протянул лесовик принесенные деревянные кружки, две побольше, одну — совсем крохотную.

Светлов набулькал всем горячего пахучего напитка, буро-коричневого, с золотистыми искорками, пригубил. Чай был несладким, но очень мягким и приятным, несмотря на странный привкус.

— Отменный чаек! Лесовик просиял.

— Такого уж никто не варит, чай заговоренный, живости прибавляет и нечистую силу отгоняет. Спробуй, Избавитель, тебе он тоже полезный.

Будимир послушно осушил кружку, явно не обратив внимания на температуру напитка, зажмурился, порозовел. Потом протянул кружку Светлову.

— Налейте еще, дядя Слава.

Лесовик от радости подпрыгнул, завертелся юлой, обежал землян, всплеснул ручонками.

— Вот радость-то! Признал я тебя сконцы, Избавитель! Другой — лиходей або ложник — загнулся бы от горюч-чая, а ты знаешь тайное слово. Теперя и помереть можно! Прощевайте, други, скатертью дорога!

Лесовик исчез.

— Вот паразит! — опомнился Ростислав. — Он что же, отраву нам подсунул?!

— Не отраву — настоящий чай, только заговоренный на определение и изгнание нечистой силы. Жива только на вид простой, а так хитрющий, никому не доверяет.

— Тогда молодец, правильно делает.

Ростислав допил напиток.

Ударило в голову, перехватило дыхание, колени ослабли, по телу прошла волна жара, отчего он мгновенно вспотел. Но уже через несколько секунд голова прояснилась, по жилам заструилась огненная лава, мышцы налились упругой силой, захотелось пробежаться по лесу и покричать во все горло. Однако Ростислав сдержался. Проговорил хрипло:

— Классное пойло! Получше любого тоника. Хочется мир перевернуть! Пожалуй, с таким чаем и есть не захочется. Тут еще полфляги осталось, налить?

— Спасибо, дядя Слава, не надо, хорошего понемножку, а то организм не справится. Ведь лесовику не зря имя дали — Жива. Его чай — настоящая живая вода.

— Ну и отлично! Побережем чаек, пригодится в дороге. Ну что, пора вызывать транспорт?

— Погодьте чуток, — объявился в траве лесовик. — Насчет оружья подскажу. За Диким полем вправо будет Паленый Стан, вы его обойдите и попадете на Русскую Оселю. Там богато лет назад детинец стоял, потом спалили супостаты, дружинников побили. Легко признаете, рядом Сиян-гора высится. На этом месте много оружья осталось, ищите меч «коси-трава». Очинно убивственная вещь.

— Как же мы его найдем? Сражение, поди, давно было, все землей заплыло.

— Он найдет, — мотнул головенкой на Будимира лесовик. — Храни вас Спаситель!

— А поточнее координаты указать… — Ростислав не договорил, так как маленький хранитель леса пропал. — Вот враль несчастный!

— Он не врет, — покачал головой Будимир. — Нечистики не умеют врать.

— Почему — нечистик? Разве Жива — родич нежити? Он же лес оберегает.

— Нечистики не имеют отношения к нежити, они и в самом деле охраняют природу, живут с ней в симбиозе. Но их осталось очень мало, и они не справляются со своей задачей.