Запорожье -1. Провал - Безбашенный
22. Воронов
Следующий день, условное 31 мая.
— Держать строй! Стена! Выровнять стену! — рычал Воронов, — Млять, это стена по-вашему? Майдановские "онижедети" сейчас проломили бы вам её на хрен! Выровнять! Млять, ну вы что, издеваетесь надо мной? — начав бить по их щитам "демократизатором", он в трёх местах пробил защиту, — Млять, три покойника или в лучшем случае инвалида и ещё минимум столько же уводящих их из зоны боя! Это я имею в виду настоящий бой уже с дикарями, а не с "онижедетьми", если кто-то не понял, — строй натужно рассмеялся, — Да если бы мой прежний наставник был здесь и увидел вот эту вашу пародию на стену, так я бы сгорел со стыда перед ним. Черепаха! Млять, даже пробовать на пробой вас не стану — одно расстройство с вами. Поймите, парни, вы готовитесь не к разгону бузы сограждан, а к настоящим боям с дикарями. В вас не каменюки будут метать и не бутылки, а стрелы, да дротики. И любая брешь в вашей защите — это если не "двухсотый", то "трёхсотый". Или вы сами, или ваш сосед по строю. Хотя надо отдать вам должное, сегодня — уже получше, чем вчера. Дай бог, чтобы дикари дали нам достаточно времени, чтобы научить чему-то и таких ходячих недоразумений, как вы. Стена! Выровнять! Уплотнить! Отражение атаки!
Два других "беркута" встали по знаку сержанта за его спиной, образовав клин, и тройка с разбегу врезалась в стену щитов обучаемых, сразу же промяв её. И обучаемые честно пытались и выровняться, и "демократизаторами" атакующих отдубасить, но куда им было до выучки профессионалов полицейского спецназа? Хоть и с трудом, примерно как ледокол через ледяное поле, тройка "беркутов" проломилась сквозь три шеренги. Ну, спасибо хоть, сомкнули строй снова после их прорыва.
— Во всяком случае, лучше, чем вчера, — констатировал Воронов, — Даже из вас может выйти какой-то толк, если у нас будет достаточно времени. Но пока я боюсь даже представить себе, что от вас останется в случае массовой конной атаки, если её не сумеют отбить прикрываемые вами стрелки. Их меткость будет зависеть от их уверенности в вас, а вы даже нас — троих и пеших — сдержать не в состоянии.
— Против конницы, пан сержант, копья нужны, — заметил один из строя.
— Позже будут вам и копья, а пока научитесь держать строй и работать хотя бы охреначником. Вы же нас сейчас не били ими, а гладили! Чего жалели? Мы ведь в полной снаряге, и покалечить нас вы не могли. Млять, вот на этой жалости к "онижедетям" наши коллеги и погорели в Киеве на этом грёбаном Майдане! Не щадите противника! Он вас не пощадит. Бейте со всей дури и будьте настолько жестоки, насколько это возможно.
Затем, перестроив обучаемых в колонну по три, "беркуты" устроили и учебные поединки с ними в порядке очереди. И естественно, они-то легко побивали всех, нанося не травмирующие, но достаточно болезненные удары для лучшего запоминания ими ошибок. Воронов считал, что первым делом надо поставить им технику боя с профессионалом, по сравнению с которым любой реальный противник будет едва ли страшнее. А когда изучат приёмы и научатся меньше огребать от "беркутов", тогда и наступит время для поединков уже между собой, в которых они наработают и нужный рукопашному бойцу кураж. Всему своё время, и сейчас — время элементарных основ, без которых не двинешься дальше.
А дальше — будет работа с деревянными макетами секир и мечей, на которых и их самих показательно бьют капитан Зозуля и туземец-древлянин Стемид. Ага, восточный славянин, кто бы сомневался! Но хрен с ним, с когнитивным диссонансом, их пережито за последние три десятка лет столько, что кто не приноровился более-менее легко очередной переживать, те давно поспивались, и таких сержанту было не очень-то и жаль. Человек от другой живности чем отличается? Прежде всего — приспосабливаемостью к меняющимся условиям жизни. Вот, как сейчас, например. Ожидал ли хоть кто-то из них этого провала в лохматое Средневековье? Но их согласия никто не спрашивал, и раз провалились в него с концами — надо приспосабливаться. А по сравнению с этим так ли принципиально важен гот вместо славянина или мальчишка, побивающий на секирах с мечами профессионалов полицейского спецназа? Впрочем, от него и капитану Зозуле нередко достаётся, далеко не последнему сабельному бойцу среди реконструкторов запорожского казачества.
И если таковы даже малоопытные отроки в княжеской дружине, каковы тогда в ней настоящие дружинники? Понятно, что немного их таких будет в общей массе войска, но надеясь на лучшее — готовься к худшему. А в рукопашном бою и среднестатистический туземец заведомо искуснее среднестатистического современного горожанина, и поэтому с обучением рукопашному бою лучше уж перебздеть, чем недобздеть. И конечно, тут своя специфика, непривычная и "беркутам". "Демократизатором", как и любым охреначником, без разницы, какой стороной противника охреначивать, он-то круглый в сечении, а мечом или секирой — надо лезвием, а не плашмя. Вдобавок, мечом — ещё и выбирать, куда бить и какой частью клинка. Лезвием — не защищённую тушку пластают, а по доспеху или щиту, не говоря уже о парировании ударов — только не заточенной сильной частью. Тут столько тонкостей, что башка от них, млять, кругом идёт!
А копья — это уже в самую последнюю очередь. Во-первых, приёмы копейного боя мало чем от штыковых отличаются. Кто умеет штыком работать, тот и сам копьё без особого труда освоит, и других научит. А во-вторых, при отражении конной атаки копьё — оружие одноразового применения. Если уж напоролся на него противник, хрен успеешь ты его выдернуть. Быстрее и безопаснее бросить его и взяться за секиру или меч. Но для этого нужно хорошо владеть ими, чтобы самому не бояться такой смены оружия, а быть уверенным в эффективности своих дальнейших действий. Андрей Чернов даже рисунки показывал из старинных наставлений — пикинёр из первой шеренги стоит левой ногой в полувыпаде и левой же рукой держит наклонённую
