Дворкин А.Л. - Очерки по истории Вселенской Православной Церкви
12. Константин, который дожил уже почти до 40-ка лет и, а 33 года из них он был императором, наконец приступил к правлению. В 945 г. он короновал в качестве второго императора своего сына Романа. Константин был библиофилом, ученым энциклопедического склада, милым человеком, примерным семьянином – а в общем, типичным образцом книжного червя, мягкого, интеллигентного человека, правда, немного педанта и зануды. Он написал несколько книг; из них наиболее известны "О церемониях" и "Об управлении империей", которые служили чем-то вроде учебников для будущих императоров. Константин был меценатом и поощрял науки. Как правитель же он был довольно бесцветен, но при Романе Лакапине государственная машина была так хорошо налажена, что еще много лет после него катилась по инерции.
Правление Константина характеризовалось необычайно высокой дипломатической активностью. Византия обменивалась посольствами с калифом Абд-ар-Рахманом из Кордовы и с германским королем (впоследствии императором) Оттоном Великим.
Наиболее важное для русской истории событие, происшедшее во время правления Константина, – сохраненный им для истории визит в Константинополь княгини Ольги в 957 г. Результатом этого визита стало крещение русской княгини под именем Елена (имя жены императора), а император стал ее крестным отцом.
После смерти Константина в 959 г. Империя вступила в полосу своего наибольшего могущества.
IV. Развитие теории папского верховенства и дальнейшее расхождение Церквей.
Апогей могущества Византии.Крещение Руси.
События 1054 г.Литература: Meyendorff, Rome and Constantinople; Meyendorff, The Byzantine Church; Meyendorff, Imperial Unity; Мейендорф, Введение; Runciman, The Great Schism; Runciman, The Great Church; Runciman, A History of the Crusades; Paradakis A. The Christian East and the Rise of the Papacy. N.Y., 1994; Obolensky, Byzantium and the Slavs; Walker; Southern R.W. Western Society and the Church in the Middle Ages. Middlesex, 1981; ТальбергН. ИсторияхристианскойЦеркви, М.-Н.Й., 1991; Ostrogosky, History of the Byzantine State; Vasiliev; Tierney B. The Crisis of Church and State 1050-1300. N.J., 1980; Шмеман, Исторический путь.
1. Выше уже неоднократно говорилось, что, при фактической независимости западных Церквей от Рима, сами римские папы придерживались некого необъяснимого мистического убеждения, что Петр – родоначальник римской кафедры, а через нее – всех остальных епископских кафедр. Следовательно, папы видели себя главой всех Церквей; но в V-VIII вв. они, похоже, понимали, что эту их идею никто не сможет воспринять и никто к ней серьезно не отнесется, и не слишком настойчиво заявляли соответствующие претензии. Так, мы видели, что папа Лев Великий, протестуя против 28-го канона Халкидона, ссылался на Никейский Собор, а св. Григорий Великий протестовал против титула "вселенский", утверждая, что если один епископ называется "вселенским", то ни один из всех остальных епископов не может считать себя таковым. Тем не менее это внутреннее мистическое убеждение римских пап никогда их не покидало и постепенно приобретало юридическое и институционное оформление. При любой возможности папы выдвигали его как окончательный аргумент.
Вначале папы пытались ставить на ключевые кафедры своих викариев, посылая им паллиум (например, в Арле или в Иллирике). В 742 г. собор в Суассоне под председательством римского миссионера – крестителя германских земель св. Бонифация – постановил, что все митрополиты должны получать паллиум из Рима. Это постановление было проведено в жизнь Карлом Великим.
Итак, любые разговоры о патриархе Запада до времени Карла Великого исторически некорректны. Но и во время Карла мы не можем говорить о патриархате восточного типа, основанном на идее пентархии со строго оговоренными территориальными ограничениями. Новый западный "патриархат" был основан на концепции всеобщей и повсеместной власти Рима. В реальности же это значило лишь распространение римской власти на те части христианского мира, которые были готовы принять ее (то есть на варварский Запад). Но претензии были универсальны и должны были включать в себя и Восток. Отсюда и создалась такая напряженная обстановка, которая привела к первому открытому конфликту – так называемому фотианскому расколу.
Однако в предшествующую эпоху, в VI-VII вв., Римская Церковь была связующим звеном между Западом и Востоком. Она осознавала это и зачастую сознательно шла на компромиссы, чтобы сохранить эту роль.
Если бы не близорукая политика иконоборческих императоров, толкнувших пап в объятия франков, что в конце концов делало папство западным институтом, связанным с Каролингской монархией, все могло бы быть по-другому…
2. Важную роль в постепенном расхождении Церквей сыграл папа Николай I (858-867), виновник "фотианского раскола". Этот папа внес и другой вклад в печальную историю формирования теории первоверховенства пап: он первым ввел в каноническое употребление на Западе так называемые "Лжеисидоровские декреталии".
Этот канонический сборник составлен около 850 г. в Западной Франкии. Его автором был оставшийся неизвестным франкский клирик, укрывшийся под псевдонимом Исидора Меркатора (св. Исидора). Исидору Севильскому (+636 г.) приписывается сборник подлинных источников церковного права. Лжеисидору, взявшему за основу его галльскую редакцию, удалось подделать, интерполировать, лжеатрибутировать и переделать громадное количество папских декретов, которые, наряду с постановлениями соборов, становились основным источником канонического права во всех областях, "завоеванных" папством. Марий Меркатор – имя испанского писателя V в., у которого Лжеисидор заимствовал пролог для своей компиляции.
Лжеисидор составил 70 декреталий от имени почитаемых пап, правивших еще до Никейского Собора (325 г.), а также вставил собственные интерполяции в подлинные материалы более позднего периода. Следует помнить, что самая ранняя подлинная декреталия принадлежит папе Сирицию (385 г.). Лжеисидор проделал огромную работу, поместив подлинные поздние цитаты в совершенно иной контекст более ранних трудов. Его главной целью были, скорее всего, местные интересы франкских епископов, желавших вместо близкой и эффективной светской власти, а также митрополичьего контроля иметь гораздо более отдаленную и, следовательно, куда менее эффективную папскую власть. Лжеисидору нужно было сделать епископов юридически защищенными от архиепископов и митрополитов, а также от собственных клириков и мирян. Единственным способом сделать это, как казалось Лжеисидору, было провозглашение абсолютной монархии римских пап.
Таким образом, Лжеисидор заложил юридическую базу для абсолютной и повсеместной власти и авторитета римской кафедры. В декреталиях папа провозглашается верховным законодателем, без одобрения которого не может составиться ни один собор и не вступает в силу ни одно соборное постановление. Он – верховный судия, без позволения которого не может быть низложен ни один епископ и который решает все "главные дела" в Церкви. Все недовольные решением местных соборов и местных митрополитов могут обращаться с апелляцией к папе, и от него уже зависит окончательное решение, которому все должны подчиняться беспрекословно. Таким образом, епископы освобождаются от суждения мирян и даже от своих собственных митрополитов. Согласно декреталиям, в странах, отдаленных от Рима, папой назначаются викарии апостольского престола, или примасы, которые пользуются на месте всеми полномочиями папы и служат, таким образом, проводниками центральной власти римских первосвященников. Таким образом, по лжеисидоровским декреталиям, власть папы в Церкви стала даже выше власти Вселенских Соборов. Далекий от Франкии папа, как преемник князя апостолов, св. Петра, имеет всю полноту власти в Церкви Вселенской и провозглашается главой всего христианского мира.
Такая теория прекрасно гармонировала со взглядами пап на свою роль и не могла не быть замеченной в Риме. Именно папа Николай первым начал ссылаться на лжеисидоровские декреталии и первый начал применять на практике раскрытые в них идеи папского всевластия. В дальнейшем они будут еще более развиваться и сыграют свою роль в процессе разделения Церквей.
3. Итак, после смерти Константина VII (959 г.) Империя вступила в полосу своего наибольшего могущества.
Сын Константина Роман II был милым юношей, но совершенно некомпетентным правителем. Жена его, Феофания – дочь владельца харчевни – носила имя Анастасии и взяла себе новое имя при коронации. Она была женщиной исключительной красоты, но также и исключительной аморальности и честолюбия. Роман находился всецело под ее каблуком. Она заставила императора постричь в монахини его мать и пятерых сестер.
