Санек - Василий Седой
Хоть я и не хотел об этом думать, тем более что ничего еще не решено, а мысли все равно накатывали потоком, поневоле я начал размышлять, как быть, если все-таки получится уехать. Так-то идей, как быстро заработать нормальные деньги, вагон и маленькая тележка, но для всех этих начинаний нужен стартовый капитал, а его-то как раз-таки и нет. Брать в долг у Абрама Лазаревича — это даже не обсуждается, самому придется эту проблему решать, и быстро. Неизвестно, сколько у меня будет времени, как я понял, едет туда Абрам Лазаревич в командировку, и на какой срок, неизвестно, вряд ли на годы. Вот и встает вопрос времени. Быстро добыть стартовый капитал, организовать что-нибудь стоящее с большой рентабельностью, да еще и не требующее постоянного пригляда, и можно будет вернуться в Союз, предварительно затарившись всем необходимым для нормальной работы и жизни. Фигня вопрос, для обывателя. Это я так иронизирую, если кто не понял. На самом деле передо мной будет стоять совершенно нереальная задача — стать в Америке настолько востребованным и незаменимым, чтобы у меня появилась возможность постоянно мотаться туда-обратно по своему желанию. Только так может получиться что-нибудь толковое, иначе и заморачиваться каким-то бизнесом там не стоит.
Но вот подумать, как действовать в случае цейтнота, наверное, нужно, да и хоть как-то подготовиться по возможности не помешает. Если мне удастся посетить Штаты, возвращаться оттуда с пустыми руками не стоит, поэтому поневоле мне придется вспоминать навыки из прошлой жизни. Был у меня период в незабвенные девяностые, когда пришлось зарабатывать на жизнь не совсем честным трудом, вернее будет сказать, совсем не честным. Не хотелось бы мне заниматься чем-то таким в этой жизни, но если по-другому не получится, то даже думать не стану. Все-таки хочу жить, как привык, а не так, как здесь принято, да и стране надо помочь по возможности, ведь я помню про предстоящую войну и точно знаю, что мимо меня она не пройдет, не тот случай, да и мой характер мне не позволит отсиживаться, по-любому в стороне не останусь. Вот и есть у меня пока не мысли, только наметки, как поучаствовать в предстоящей бойне на своих условиях, а не на навязанных извне.
За подобными размышлениями, действуя на автомате, я и сам не заметил, как накопал червей для утренней рыбалки, затопил баню, чтобы вечером попариться, и собрал на огороде нужные для шаурмы овощи.
Вроде и не делал ничего такого, а время до вечера пролетело стремительно и незаметно. Кажется, только мы расстались с Абрамом Лазаревичем, а на улице уже сумерки. К приезду «гостей» у меня все было готово для приготовления шаурмы. Лепешек напек, овощи нашинковал, соус приготовил, да и курицу почти успел зажарить.
Хорошо, что готовил с запасом, хотя думал при этом о завтраке, но не повезло. Вместо двух гостей приехало сразу четверо. Плюсом к Абраму Лазаревичу прибыл его брат, а вместе с Яшей — его сослуживец, здоровенный сержант госбезопасности с не сходящей с лица улыбкой до ушей. Честно сказать, я засомневался, хватит ли еды на эту ораву, курицу-то мне привезли далеко не бойлера, но, как выяснилось, зря волновался. Гости прибыли с нехилыми собственными припасами и очень обрадовались, когда узнали, что к их приезду поспела баня.
Вообще, если не растекаться мыслью по древу, посиделки удались на пять с плюсом. Шаурма народу понравилась, а евреев так и вообще умилила. Особенно их покорила простота приготовления этого блюда, и они теперь на сто процентов уверились в успехе будущего предприятия и в один голос начали утверждать, что и здесь в Москве тоже надо организовать артель и кормить людей такой вкуснятиной. Когда старшее поколение маленько расслабилось от принятого на грудь коньяка, а парни зависли в парилке, прихватив с собой приличную такую банку с пивом, хитрые евреи завели со мной разговоры о жизни. Очень уж активно стали расспрашивать о моем пребывании в деревне, притом аккуратно, ненавязчиво пытались выяснить, каков источник моих знаний и умений. Начали, понятно, с английского языка, перешли на шаурму, а потом, как им казалось, незаметно переключились на мое понимание бизнеса. Никак у них не укладывалось в уме, что какой-то крестьянский пацан влет придумывает то, что способно принести очень даже неплохой доход. Да и мое поведение, как выяснилось в разговоре, не укладывается ни в какие рамки, не ведут себя так парни, выросшие в жопе мира. Это я дословно повторил слова брата Абрама Лазаревича, которые он выпалил в сердцах, когда им надоело ходить вокруг да около.
Я, уставший к этому времени от их расспросов, в ответ тоже слегка показал зубы, заметив, что не вижу причин раскрывать перед ними душу, они ведь тоже о себе сильно не распространяются. Сомневаюсь я, что любой еврей в Советском Союзе способен влет решать самые разные вопросы и ездит с собственными телохранителями.
Как ни странно, эта моя отповедь разрядила обстановку, и Абрам Лазаревич произнес:
— Видишь, Лева, какая нынче молодежь пошла, палец в рот не клади, по локоть руку охватить может.
— Да, я такой, и мне хорошо, — выпал я в ответ, не задумываясь. Все-таки завелся я слегка из-за того, что эти двое вели себя со мной, как с несмышленышем, вот и ляпнул в ответ на автомате.
Если раньше они улыбались, то после этой моей фразы ржать начали, как кони. На их смех даже парни выглянули из бани, но, убедившись, что все нормально, тут же вернулись обратно. Немного просмеявшись, Лев Лазаревич произнес:
— И правильно, так и надо жить. Всегда делай так, чтобы тебе было хорошо, тогда и окружающим тебя людям тоже будет хорошо.
Он не торопясь достал папиросу, закурил, после этого отпил глоток коньяка, сладко потянулся и продолжил говорить.
— Пойду я сейчас к ребятам, немного погреюсь, а вы тут поговорите, — сказал он и повернулся к брату. — Не знаю, что тебе сказать, думаю, парень еще не раз и не два тебя удивит. Тебе решать, но я бы на твоем месте действительно поговорил с ним начистоту.
С этими словами он встал и ушел в сторону бани.
Абрам Лазаревич по примеру брата глотнул маленько коньяка и, посмотрев на меня уже хмурым взглядом, произнес:
—
