Страж неидеального мира - Евгений Альтмайер
Афонов некоторое время вдыхал ночной воздух, потом потянулся за телефоном.
— Такаги-сан? Есть новости от Мейера? — Поинтересовался Александр, дождавшись ответа.
— Есть, причем крайне паршивые, — ответил после недолгого молчания инспектор. Неужели сбежал?! В животе у штабс-капитана противно заныло. — Эта сволочь сумела покончить с собой.
— Это… поверьте, Такаги-сан, это известие — лучшее, что могло случиться. — В ответ раздалось озадаченное молчание.
— Вам удалось что-то выяснить? — С надеждой поинтересовался инспектор.
— Да. Прошу прощения, коллега, но, боюсь, я не вправе разглашать вам… результаты. Прошу меня понять правильно. — Ни к чему Такаги знать хоть что-то. Совершенно ни к чему. — Как только представится возможность, я предоставлю всю необходимую информацию кэмпай.
— Благодарю вас. — Судя по тону, инспектор не сильно расстроился. Скорее уж, обрадовался, что одной головной болью в его жизни стало меньше. Счастливый человек. Афонов поблагодарил и некоторое время задумчиво смотрел на экран смартфона.
Сосредоточенное перебирание контактов прервала мелодичная трель. Кто-то неведомый — номер был незнакомый — и сам не прочь пообщаться со штабс-капитаном.
— Слушаю. — Бросил офицер, ткнув пальцем в символ с зеленой трубкой.
— Добрый день. — Женский голос показался смутно знакомым. — Афонов-сан, вы меня узнали?
— Нет. — Чуть раздраженно откликнулся Александр. Его всегда бесила подобная манера начинать разговор. Трудно, что ли, сразу представиться?
— Кэйко Накано. Мне дал ваш номер консул Шипкин…
Штабс-капитан затаил дыхание, застыв посреди улицы. В голове вспыхнула смутная надежда.
— Память вернулась, сударыня?
В трубке воцарилась напряженная тишина. Афонов неожиданно увидел японку, словно наяву: мертвенно-побледневшая, с закушенной губой. Миловидное лицо окаменело, превратившись в безжизненную маску.
— Да. Что вы знаете? — Голос девушки звенел от с трудом сдерживаемой паники.
— Более, чем достаточно. Ваш знакомый меня проинформировал о том, что вы начудили на пару с Ванеевым.
В голове мелькнула судорожная надежда: а ну как собеседница лишь недоуменно уточнит, что именно она «начудила»? И выяснится, что все это не более, чем нелепый розыгрыш.
— Мейер? — Остатки сомнений в голове Афонова жизнерадостно осклабились и испарились, будто утренний туман. Японке неоткуда знать о немце. А раз она о нем все-таки знает…
— Макконал. Андреас мертв.
— Хрен редьки не слаще, — ответила японка русской поговоркой. В юном голосе звучала безнадежная горечь.
— Послушайте, раз уж вся эта блажь оказалась правдой… Американец убежден, что моя осведомленность — приговор этому миру. По крайней мере, в его нынешнем виде. Это правда?
— Да. — Накано мрачно замолчала. — Я потому и позвонила вам, что почувствовала начавшиеся изменения. Так и думала, что вы оказались талантливее, чем надо бы.
Комплимент у японки вышел откровенно невеселым.
— И вы не можете ничего изменить? — С надеждой хватающегося за соломинку поинтересовался Афонов.
— Я не могу. А вот вы — можете, но…
В трубке опять воцарилось подавленное молчание. Только на этот раз вместо растерянности тишина вызвала у Александра приступ бешенства. Какого черта она тогда тянет эту комедию?
— Я вас внимательно слушаю, сударыня.
Рассвет застал Афонова недалеко от «офиса» якудза. Сделать за минувшую ночь удалось немало. Разбудил Шипкина, в приказном порядке велев опешившему консулу немедленно уничтожить треклятый паспорт Ванеева. Переполошил диппредставительство в Шанхае. Еще раз навестил забавную китаянку Юнь, которая теперь в ближайшие сроки получит вид на жительство в России. Ей больше не придется прикладывать титанических усилий, чтобы выжить. В империи, подмявшей под себя добрую половину Евразии, давно забыли о том, что такое нищета. Афонов сам не понимал, зачем устраивает судьбу китаянки. Как будто счастливые и нежданные перемены в жизни девушки как-то изменят сотни миллионов загубленных судеб ее соотечественников, которых штабс-капитан обрекает на жалкое настоящее и горькое будущее.
Добравшись до входа в убежище якудза, Александр требовательно постучал. Обитая железом дверь откликнулась глухим гулом. Затем послышался скрип отпираемого замка. На пороге застыл уже знакомый охранник, ежась под прохладным утренним ветерком. В заспанных глазах мелькнула тень узнавания.
— Чем могу помочь?
— Я хочу увидеть Макконала. — Откликнулся Афонов, пытаясь унять накатившую невесть с чего дрожь.
Японец замешкался. То ли парень туго соображал, то ли не привык принимать решения в отсутствии «старших по званию».
— Идите за мной, — сложил, наконец, головоломку охранник и направился уже знакомой дорогой в в сторону подвала. Около нужной двери он долгое время перебирал ключи, пытаясь в потемках отыскать нужный. Все это время штабс-капитан сохранял ледяное спокойствие. Наконец, заскрипели давно истосковавшиеся по смазке петли. Американец все так же восседал на колченогом стуле.
— Судя по вашему лицу, вы все-таки убедились в моей правоте, — удовлетворенно обронил Макконал. Отчаяния на мерзкой физии как не бывало. Его сменило злобное торжество победителя. На японца он не обратил ни малейшего внимания.
— Убедился. — Коротко кивнул Афонов. Пленник порывался сказать еще что-то, но штабс-капитан не предоставил ему такой возможности. Выстрел громыхнул, словно московская царь-пушка. Американец безвольной куклой опрокинулся на спину. Японец вздрогнул от неожиданности.
— Вы всегда так решаете вопросы, Афонов-сан? — Нервно поинтересовался якудза, глядя как офицер неспешно убирает пистолет в кобуру. На лице Александра не отразилось ни единой эмоции — любой японец обзавидуется.
— С врагами — да, — бросил штабс-капитан.
— Достойно уважения, — растерянно крякнул охранник.
— Спасибо за помощь. — Апатично откликнулся Афонов, пропустив реплику мимо ушей. — Прощайте, сударь.
И, бросив последний взгляд на тело американца, превратившего его в живую мину замедленного действия, пошел прочь.
Равнодушные морские волны прокатывались под причалом, переливаясь солнечными бликами. Александр сидел на прохладном камне пирса, свесив вниз ноги и глядя в пучину, которая только что поглотила злополучный планшет. В груди покалывала неприятная досада — полночи он пытался сочинить письмо семье, но в голову так и не пришло ничего путного. Писанина казалась то чрезмерно сентиментальной, то, наоборот, наполненной нездоровой патетикой и нелепым пафосом. В итоге вместо письма получилось что-то вконец неудобоваримое. Ну и к черту. Ладно хоть, вообще получилось.
Главное, что и жена, и дети все-таки появятся… появились на свет. И произошло это в стране, где людям не приходится каждый день бороться за выживание. А узнают ли о том, что Императорской Охранной Канцелярии штабс-капитан Афонов остался верен присяге — это уже дело десятое.
Криво усмехнувшись, Александр вытащил пистолет и, приставив его к виску, нажал на курок.
Эпилог
Виктор беспомощно глядел на подавленную японку. Кэйко последние десять минут занималась методичным помешиванием давно остывшего кофе.
