Переписать сценарий - Сергей Александрович Васильев
— Это розыгрыш? — вздёрнул брови Потапов.
— Если розыгрыш, то очень натуральный. «Вандам» — мой псевдоним. Я под ним уже печатал свои записки из Трансвааля. И это действительно моя книга, только я еще её не написал. Точнее, не дописал. У меня на руках отдельные фрагменты, дневники, неупорядоченные мысли. Но то, что это моё — сомнения не вызывает. Однако, я эти материалы никому даже не показывал, а не то, чтобы дать почитать…
— Привет из будущего? — усмехнулся Потапов, перебирая страницы, — но как, этот «Не Кристофер» провернул сей кунштюк?
— Очевидно, так же, как и вот этот, — и Едрихин жестом фокусника вытащил из портфеля, и вручил обалдевшему подполковнику ксерокопию газетной заметки:
Глава 22
Водку нельзя пить, одному и молча…
«Водку нельзя пить, одному и молча. В противном случае — это уже просто алкоголизм, и не более того. Можно налить себе коньячку, и в одиночку, сидя вечером у камелька, потягивать его, почитывая что-нибудь. И виски себе можно плеснуть, кинуть льда, и уставиться в телевизор. Пива можно выпить одному, глядя футбол. Но водка такого не допустит.
Хотя бывает много ситуаций, когда мы можем пропустить другую-третью рюмочку „по факту“, в одиночку. Но, даже находясь в одиночестве, мы поднимем рюмочку, сделаем паузу, да и мысленно произнесём тост, а то, и чокнемся с чем-нибудь. Вот мы уже и не одни, вот уже и беседа, пусть, с воображаемым другом, пусть даже с самим собой, но диалог»…
— Сценарист процитировал на память отрывок из ещё неизвестного в 1903-м году эссе Евгения Гришковца, наполняя рюмки.
Между тем, его диалог с офицерами разведки Потаповым и Едрихиным, продолжался, без малого, уже десять часов кряду. Беседа, то превращалась в лекцию с демонстрацией видео и фотоматериалов с ноутбука сценариста, то скатывалась в перекрёстный допрос, в ходе которого возгласы «не может быть!» и «не верю!», были самыми приличными.
Кофейная машина XXI-го века, сначала поразившая капитана и подполковника, за это время уже превратилась для них в привычный бытовой аксессуар, и они усиленно пользовали «электронного бариста», извлекая всё новые для себя вкусы из будущего. Объём полученных сведений, и принципиальная невозможность встроить их в реалии начала XX-го столетия, требовали более сильных стимуляторов, среди которых водка, безусловно, всегда занимала первое место в мире.
— Сергей Александрович, какова Ваша цель? — осушив рюмку, задал Потапов мучивший его вопрос, — Вы желаете разгромить Японию? Отменить революцию? Въехать «на белом коне в историю»? Вы же не просто так нашли нас, и погрузили в пучину сведений, из которой я уж не знаю, как выплыть?
— Уважаемый Алексей Степанович, первое, чего я страстно желаю, это быть уверенным, что нам будет куда возвращаться, после того, что мы уже здесь наворотили. Это называется «эффектом бабочки» — любое неосторожное действие в прошлом, может вызвать катастрофические последствия в будущем. Но острое желание ни во что не вмешиваться конфликтует у нас с другим, не менее острым. Если уж нас занесло сюда — следует постараться сделать так, чтобы как можно меньше людей оказались погибшими и искалеченными. Вмешиваясь, мы, наверно, делаем ошибку, но по-другому поступить не можем.
— Поступательное развитие истории отменить невозможно. Это-то же самое, как бороться против смены времени суток, или времен года. Не в наших силах отменить то, что должно произойти, но в наших силах определить, как это будет происходить.
Война с Японией неизбежна, хотя бы потому, что в ней схлестнутся не интересы российского и японского императоров, а русские войска на сопках Манчжурии будут биться отнюдь, не с войсками божественного Тэнно. Эти войска, флот, весь генеральный штаб, и сам император Японии — только оружие в руках более опытного и безжалостного врага.
Вы — разведчики, и Ваша задача выявлять реального противника, его планы, и противодействовать его замыслам. Воевать с балаганным «петрушкой», не обращая никакого внимания на того, кто дёргает его за верёвочки, как минимум, недальновидно. В утешение могу сказать, что вы не одиноки в своих заблуждениях. Весь XX-й век Россия отчаянно «рубилась» с искусственно созданными угрозами — австрийской, польской, японской, немецкой, в XXI-ом же, веке, имеется реальный риск сцепиться с американской. И всё это — без какой-либо надежды, хотя бы один раз дотянуться до настоящих затейников-кукловодов.
Для чего историкам бухгалтер?
При отсутствии идей основной мотивацией становятся деньги.
Когда по результатам русско-японской войны было написано множество мемуаров всех, в той или иной мере, заинтересованных сторон, но даже для непосредственных участников этих событий, так и осталось загадкой — ради чего сцепились на сопках Манчжурии Россия и Япония?
Прошло ещё сто лет, — и всё равно, ясности не прибавилось. Может быть, это оттого, что среди исследователей не было ни одного бухгалтера? А ведь, зря! В любую группу военных аналитиков и историков обязательно следует включать хотя бы одного специалиста по учёту. Пока военные аналитики и историки изучают стратегии, планы и диспозиции, бухгалтеры могли бы быстро подсчитать дебет-кредит и определить: «Cui prodest?» (буквально — «Кому выгодно?»). В результате — очень многие, на первый взгляд, нелогичные действия окажутся очень даже логичными, а убытки дерущихся неожиданно, но обязательно, окажутся доходами наблюдающих за дракой. Следовательно, если считать деньги, а не амбиции, то быстро и наглядно выяснится, что Русско-японский конфликт — это первая война за нефтяные рынки.
К началу строительства Транссиба (1891) Россия практически полностью вытеснила «Стандарт Ойл» из Европы, захватив 70 процентов нефтяного рынка. А к 1901-му году (окончание строительства), по уровню добычи нефти Россия вышла на первое место в мире, заодно прибрав к рукам более 30 процентов общемирового экспорта керосина. В штаб-квартире «Стандарт Ойл» на Бродвее, 26, с ужасом наблюдали, как область, которую они называли «Зона русской конкуренции», расползается по карте Евразии, захватывая всё новые и новые территории, вместе с их рынками нефтепродуктов. Это была мощная экспансия, мириться с которой англосаксонские конкуренты не собирались.
«Стандарт Ойл» несколько раз пыталась договориться с основными владельцами бакинских нефтяных концессий — Ротшильдами и Нобелями, предлагая заключить картельное соглашение. Последняя попытка договориться была предпринята в 1895-м году (строительство Транссиба уже шло полным ходом). «Стандарт Ойл» даже подписала соглашение с Нобелями, но министерство финансов России заблокировало его, после чего русско-японская война стала неизбежной.
Транссиб вдвое ускорял, и существенно удешевлял доставку бакинского керосина на рынки Азии, превращая азиатские поставки «Стандарт Ойл» в пустую трату денег и времени. Россия фактически не оставляла своим конкурентам выбора.
