Аустерлиц - Андрей Готлибович Шопперт
Так что, наверное, торопиться нужно, а бал обязательно в субботу будет, а сейчас только четверг, придётся на три дня в Воронеже застрять. Брехт был в своём гусарском облачении, Привык. Так, что кивер низко на глаза надвинул, когда в порт поехал договариваться об аренде какой ни какой посудины, чтобы два десятка человек и тридцать ящиков до Калача доставили. Шайры же с возчиками пойдут не спеша домой в Студенцы, это животные племенные и их изымать из таблицы скрещивания нельзя.
Глава 7
Событие четырнадцатое
Все хозяйственные операции можно в конечном счёте свести к обозначению тремя словами: ЛЮДИ, ПРОДУКТЫ, ПРИБЫЛЬ.
Ли Якокка
Никому кроме Сталина прорыть Волго-Донской канал не по силам. Брехт сейчас ехал по этому будущему каналу и офигивал объёмами работ, которые тут сразу после великой войны нищая и голодающая страна совершила. Или лучше — СВЕРШИЛА. Читал давным-давно Пётр Христианович, что почти миллион человек строил эту водную систему. Больше семисот тысяч были вольнонаёмными и плюсом сто с слишком тысяч пленных немцев. И ведь не только вручную копали. Огромное количество техники нагнали.
Больше всего в этих числах поражала логистика. Этот миллион человек в голой продуваемой всеми ветрами степи несколько лет нужно было кормить. Они где-то жить должны. Да, даже водой миллион человек снабдить — уже подвиг.
А ещё Брехт читал, что и до того было две попытки построить этот канал. Обе провальные. Но это ладно. Даже сама идея была подвигом. Первую попытку, насколько помнил Пётр Христианович, соединить Волгу и Дон в месте их наибольшего сближения предпринял в середине 17 века турецкий султан Селим II. Он направил Касим-пашу с 22 тысячами солдат вверх по Дону до переволоки с целью прорыть канал между двумя реками. Всего месяц спустя турки отступили в свои Палестины, заявив, по словам летописцев, что даже всем турецким народом тут и за 100 лет ничего не сделать. И ведь правы были. Где двадцать две тысячи и где миллион.
Вторую попытку предпринял великий реформатор Пётр Алексеич. Фамилию Брехт не помнил, но немец или голландец, что руководил работами, когда осознал во что ввязался, то попросту сбежал из России. Ну, а потом началась Северная война и Петру не до чудачеств стало.
И дело ведь даже не в том, что сто километров это само по себе не близкое расстояние. Дело в рельефе. Там от Дона сначала этот рельеф поднимается на полста метров, а потом на девяносто спускается. В СССР подняли уровень Дона Цимлянским водохранилищем и построили по дороге ещё три приличных водохранилища, и все одно пришлось тринадцать, кажется, шлюзов городить. Ну, и как всегда. Построить построили, и оказалось, что толку чуть. Глубина маленькая и нормальные суда плавать не могут. Так игрушки с посадкой не более трёх метров.
Брехт, когда сейчас ехал от Калача до Царицына, то даже от своей идеи построить тут первую в России железную дорогу отказался. По двум причинам. Первую озвучил Лебон. Он завёл разговор про паровозы и Брехт с профессором поделился идеей своей. Построить Великую по нынешним временам железную дорогу, чтобы две не менее великие реки соединить.
— Это невозможно! — безапелляционно заявил француз.
— А что не так? — насупился Пётр Христианович, который уже мысленно смерился с огромными тратами. Зато, польза стране. Прогрессор он или нет?!
— Железо страшно дорого, а чугунные рельсы хрупкие. Игрушечные паровозики месье Тревитика они ещё могут выдержать, да и то я слышал, что часто ломаются, а поезд с вагонами точно не выдержат.
Брехт задумался. А как же Царскосельская дорога? А ведь должно быть, правду, мусье говорит. Сейчас изобрели пудлингование и скоро изобретут бессемеровский способ производство стали, и тогда сталь сразу подешевеет. А ещё додумаются туда, в сталь для рельсов, марганец добавлять.
А вторая вещь, которая прямо кричала о том, что тут пока железная дорога не нужна, это интенсивность движения по «переволоку». Не было тут никакого движения, за два дня, если два десятка небольших караванчиков попалось, то ещё хорошо. Нечего пока возить из Царицына в Калач этот и обратно. Калач — это деревушка, а Царицын — деревня. И вокруг на сотни километров людей нет. Ну, Брехту надо доставлять товары до Ростова, так такой круг, зачем давать. Легче спуститься на плоскодонных расшивах до впадения Терека в Каспий, потом по нему до Моздока подняться. Там перегрузиться на телеги и проделать три сотни километров до реки Кубань. Гораздо быстрее получится, чем круг огромный до Царицына накручивать. Есть и другая дорога, по времени примерно то на то выходит. Спуститься по Каспию чуть ниже до реки Кумы. Подняться по ней, на сколько получится. Там опять двести с небольшим километров пешочком, а потом рекой Маныч прямо до Ростова.
Чтобы эта дорога железная себя оправдала нужно заселять низовья Волги и Дона. Тогда может и возникнет надобность в перевозке грузов по железной дороге.
Было ещё и третье препятствие. Это уголь. Его сейчас в Российской империи почти не добывают. Он тоже пока не нужен шибко, и металлургии, где нужен кокс, ещё не придумано и паровозов с пароходами нет. Да и сам уголь, разведанный, далековато находится от транспортный коммуникаций и больших городов северных, где мог бы пригодиться. Так любители на Донбассе копаются для собственных небольших нужд. А нет угля, какие паровозы. Брехт, конечно, свои машины перевёл на обогрев продуктами нефтеперегонки. Но это пока тех машин десяток и работают они время от времени. А если на постоянно переводить множество машин и паровозов с пароходами сразу на мазут, скажем, то доставлять его замучаешься из Баку. Тоже, как и Сталину о логистике нужно будет думу думать.
Нет, не будет он пока тут железку строить. Наверное, есть в России места, где она нужнее. Царскосельская, например!!!
Событие пятнадцатое
«Покупайте землю, её больше не производят».
Марк Твен
Недвижимости Пётр Христианович фон Витгенштейн себе за эти пять лет, что в этом времени уже пребывает напокупал и наприобретал неправедным путём кучу. Есть две деревеньки под Подольском, и в самом Подольске, чтобы жене, если за покупками поедет, было, где передохнуть, домик по приказу Брехта Иоганн Бауэр
