Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин

Считал ли он русских врагами, особенно когда стало ясно, что война на пороге, и когда она уже началась? Скорее, относился философски, как древние германцы, по божьему праву сильного: «Пусть все решит меч». Мировой порядок, при котором все живущие будут счастливы, с одним лишь отличием: у фюрера новый порядок должен быть оплачен кровью и рабством тех, кто ему не подчинился, в него не вошел. Так разве так и не должно быть? Какое мне дело до чужих? И разве фюрер, сейчас считая японцев союзниками, не размышлял о будущей бескомпромиссной борьбе с «желтой расой»?

Если взглянуть поближе, так даже вожди у нас похожи. Фюрер похож на Ильича, каким бы странным и даже кощунственным не показалось бы кому-то такое сравнение – такой же оратор, умеет зажигать и держать толпу и даже не холодным рассудком, а каким-то своим звериным чутьем ощущать текущую обстановку, выбирать момент броска, когда нужно прекратить подкрадывание к цели и нападать открыто. Но фюрер не умеет планомерно тянуть воз рутины, вникать в детали, вдумчиво расставлять на посты людей – это черта присуща Сталину и мне. Потому, кстати, такие, как я, незаменимы. При том что я не рвусь на самый верх – владея аппаратом, я и так держу в руках все рычаги. Ведь любой приказ сверху можно где-то притормозить, где-то ускорить, где-то ослабить, а где-то затянуть гайки – так, что все реально пойдет в нужную сторону, причем конкретно виновных нельзя будет найти.

Он не испытывал к русским ненависти, но и снисхождения тоже. Таков закон жизни – слабый должен уступить. Хотя уже тогда, в сорок первом, он считал, что русских нельзя недооценивать. Россия могла проиграть ограниченную войну, вроде Крымской и японской, что вело к печальным последствиям для правящего режима, но она никогда не проигрывала тотальных войн, просто потому, что никогда не признавала таких поражений! Но у фюрера началось головокружение от успехов, вся Европа лежала у его ног, даже непобедимая Франция, двадцать лет изображавшая из себя первую державу континента. «Я знаю, что делаю», – сказал тогда бывший ефрейтор. Это и будет ограниченная война, мы дойдем до линии Архангельск – Астрахань и принудим русских к миру. Зачем нам такой союзник, если мы сами можем взять все? Россия – это колосс на глиняных ногах, а вермахт непобедим!

И никто не заметил главного. Да, рейх был сильнее, там и тогда. Но за счет разгона и большей кинетической энергии русские имели совершенно неоцененный потенциал. И очень быстро учились – не успев дойти до крайнего деления, стрелка весов качнулась в другую сторону. И русские, научившись воевать, уже не успокоятся, пока не отомстят сполна, за сорок первый. И что будет теперь – страшно и представить.

И вот это письмо. Очень старый метод связи, еще из тех, двадцатых. Не было сложных шифров, все делалось предельно просто. Хотя старались писать с осторожностью, чтобы не скомпрометировать адресата. Не то что русские, весной провалившие свою «Красную Капеллу» исключительно потому, что в радиодепешах из Москвы, расшифрованных в гестапо, оказались подлинные имена и адреса агентов![2]

Король треф. И это не забыли. Двадцатые, голод, нищета – чтобы выжить, приходилось поступать как придется, по-разному. Пальцы пробежали по изнанке листа, исписанного лишь с одной стороны – точно, булавочный накол, еще один, и еще! Так, теперь выбрать все помеченные так слова, и прочесть, что получится.

Значит, группа военных задумала заговор, убийство фюрера? Генерал фон Тресков и его адъютант Шлабендорф во время посещения фюрером штаба группы армий «Центр» в Смоленске передадут на борт его самолета бомбу, замаскированную под бутылку с коньяком. Причем фельдмаршал Клюге, командующий группой «Центр», тоже в курсе, но пока не вмешивается, однако обещая самую активную поддержку после, когда покушение удастся. Срок – начало марта. Таков первоначальный план, есть вероятность, что он будет изменен – но фигуранты останутся теми же[3].

Кто в Москве послал мне это – Берия, глава их гестапо и разведки? Или сам Сталин? Не задание – информация, на которую я не могу не отреагировать (что кому-то и нужно, но еще больше нужно мне, если хочу жить).

Может, не Москва, а англичане? Кто стоит за всем этим – кому это больше будет выгодно? Ну, если отбросить эмоции… Смерть фюрера имеет смысл только в контексте будущего сепаратного мира, который возможен лишь с устранением наиболее одиозных фигур. Фюрер в этом списке номер первый, но явно не он один. И если я про этот заговор не знаю, значит, очень вероятно, что я тоже там. Просто потому, что знаю слишком много.

И отправители это просчитали. Не могли иначе. Спасая себя, я сыграю на чей-то интерес. А есть ли у меня выбор?

Ведь те, кто посылал письмо, должны были предусмотреть, что оно по какой-то причине не дойдет. Или я не поверю, или не захочу действовать. Значит, эта же информация должна быть вброшена еще кому-то, по другим каналам. И если я никак не отреагирую, то могу оказаться перед фюрером в числе заговорщиков.

Имена и все прочее запомнил, на память пока не жалуюсь. Можно бумажку сжечь. Ну вот, догорела.

И Мартин Борман тщательно перемешал пепел в блюдце, прежде чем выбросить в камин.

Берлин, рейхсканцелярия

– Ублюдки! Предатели! Кругом предательство и измена! Стоило кораблю чуть накрениться, и крысы уже бегут. Проклятые мерзавцы, принимают награды из моих рук, а сами замышляют продать Германию американской плутократии и русским большевикам! Им наплевать на кровь наших солдат! Я ведь знал, я чувствовал, что эта череда поражений на фронте неспроста! Что ж, герой и храбрец часто уязвим для отравленного кинжала в спину, но у нас на каждого убийцу найдется палач. Эти генералы и раньше все успехи приписывали себе, а в поражениях винили меня – ну ничего, теперь все будет по-другому!

Вы только посмотрите на эту гнусную шайку! Они годами скрывались у нас за спиной! Клюге, который в январе получил дубовые листья к кресту, командовал группой армий «Центр», без всякого сомнения, замышляя открыть фронт перед большевистскими унтерменьшами! А Фромм во главе резервной армии выжидал, когда меня убьют, чтобы захватить Берлин! И Штюльпнагель, начальник связи вермахта, тоже заодно с ними, готовился арестовать всех верных мне людей во Франции! И Гепнер, которого уже уволили за трусость и неподчинение приказам! Теперь я понимаю, что его «тактическое отступление» было отнюдь не трусостью, нет! Это было прямым предательством! А