Целитель-8 - Валерий Петрович Большаков
Дверь квартиры приоткрылась, а в следующее мгновенье распахнулась настежь.
- Мишенька-а! – Рита вцепилась в меня со спины, дотягиваясь губами до уха, шепча нежную несуразицу и тычась мокрой щекой. – Ты вернулся… - бормотала она, словно не веря в случившееся. – Ты вернулся!
- Мишка-а! – рыдающий зов оборвался громким плачем.
Это Настя прилепилась, деля меня с Ритой, а я прижался к маме.
«Родня…»
* * *
Вымыв голову с крапивным шампунем и побрившись до блеска, я плеснул в ладонь туалетной воды. Щеки обожгло, а нос уловил переплетенье запахов – ядреная терпкость табака неуловимо соседствовала со свежестью льда и забористостью крепкого виски.
Я обтер запотевшее зеркало, вглядываясь в отражение. Кожа слегка обветрена, покрасневшие глаза вернули взгляду твердость… Мокрая ладонь скользнула по лбу, разглаживая, но нет – складочка на переносице осталась. На вечную память.
Вздохнув, я открыл оба крана, и вода с шумом заплескала в ванну. Наконец-то тело погрузится в жидкость! В горячую!
Буду лежать и отмокать… Я залез в ванну, поплескав за спину, чтобы не касаться холодной эмали, и застонал в релаксе. Тугая струя шипела и журчала, а вода медленно поднималась, тихонько отбирая вес.
«По закону Архимеда…»
Я вздохнул. Уже не счастливо и успокоено, как давеча, а длинно и тяжко. Выбор, который мне предстоял, труден, почти непосилен, он нес в себе массу угроз, но сделать его необходимо. Как говаривал Аль Пачино в роли адвоката: «Жертва имеет право на справедливость».
Мне пока точно неизвестно, кто меня заказал, но отца я им не прощу. Киллер – мелочь. Его руку направил тот, кто задумал убийство.
«Мне отмщение, и аз воздам», - мрачно улыбнулся я.
Студеный, кристально чистый воздух, что струился над Сегозером, мозги продул основательно. Изо всех версий, нагороженных в моей голове, к статусу верной приближались лишь две.
Либо кто-то из наших, высоких чинов КГБ, решил меня «ликвиднуть», заодно шлепнув самого убийцу, либо стрелка наняли чужие.
Возлагать вину на Андропова, Цвигуна, Иванова или Питовранова мне не хотелось категорически. Слишком мерзко и нелепо. А вот чужие… Тут или Форд постарался, или Рокфеллер. А, может, и Ротшильды замешаны. «Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору».
Очень даже может быть… Я вытянул ноги, блаженно напрягая мышцы. Вода лилась горячеватая, но пусть. Покисну вдоволь…
Ерзая попой, съехал в воду по шею – дышать стало труднее, зато весь в желанной аш-два-о, пускай даже с примесью хлорки.
«Да-а… - подумал я, возвращаясь сознанием в избранную колею. – Кому попало в «девятку» не попасть… А вот если разбудить «спящего агента»…»
Вернувшись в сидячее положение, ощутил, как гулко колотится сердце. Как в парной…
Я тут же осадил явившуюся ассоциацию. Хватит рану растравлять!
«Ясно одно, - споткнувшись, потекли мои мысли, - нанимали убийцу люди не с улицы. И выбора, как в том индийском боевике, у меня просто нет. «Месть и закон»! Ха! Да плевать хотели на закон и в Белом доме, и в «Хадсон-Пайнз», и где-нибудь в Уоддесдон-Мэнор! А месть… Разве это не воплощенная справедливость?»
Боялся ли я? О, еще как! Страх разрастался в огромное, лоснящееся, текучее липкой слизью чудище. Оно дышало мне в затылок, затхло и смрадно…
Образы размывались теплом и застарелой истомой, и я отмахнулся от дум, беря в руки мочалку. Сейчас… До красноты, до скрипа! Всю грязь, пот, тревогу, боль – смою! С мылом!
* * *
…И вот мы снова за столом. Вчетвером, как тогда, в ожидании нашего доктора наук. Скорбное дежавю.
Я налил женщинам вина, себе плеснув коньячок. Все взгляды сошлись, как в фокусе, на папином портрете. Хороший снимок.
Отец улыбался, слегка щуря глаза. Как будто готовился пошутить, сглаживая неловкость.
- Земля тебе пухом… - вытолкнула мама, и мои пальцы с силой сжали ребристый хрусталь.
Обычно я делю крепкое питье надвое, но сегодня осилил рюмку за раз. «Хорошо пошло!». – как папка любил говорить…
- Селедочку будешь? – засуетилась мама.
- Будешь, - кивнул я, наметив улыбку.
- «Шубу» Настя готовила!
- Тем более… - я принял тарелку, косясь на сестричку, и храбро закусил. – Вку-ушно!
Девушка довольно засопела.
- А варенье, что ты принес, - спросила она, лишь бы спрятать смущение, - оно из чего?
Мама сделала большие глаза, и Настя заныла обиженно:
- Ну, я же любя!
Расплывшись, я притиснул сестренку.
- Из морошки!
- Ух, ты…
Родительница, подуспокоившись насчет моей чувствительности, спросила преувеличенно бодро:
- Вы сейчас домой?
- Не дождешься! – фыркнул я насмешливо. – Здесь заночуем. Да, Рит?
Девушка с готовностью закивала.
- Да я так, просто… - смешалась мама, теребя бумажную салфетку. – Спасибо Рите, а то… Плохо одной…
Она испуганно глянула на меня, и я похоже изобразил спокойное понимание. Заговорил прочувствовано:
- Мам, мы тебя не бросим, надоедать станем!
- Надоедайте! – очаровательная улыбка заиграла на маминых губах.
* * *
Кровать скрипела так, что Настя за стенкой наверняка хихикала. Мы с Ритой занимались любовью с отчаянным неистовством, как будто в последний раз. Неутомимо приставали друг к другу, требуя ласк, и дарили их сами, доходя до полного бесстыдства.
Даже полежать отдельно, остывая от сладкого жара, не сумели – обнялись, унимая бурное дыхание, да так и тискались, слушая и плохо понимая, чье сердце колотится о ребра, словно желая вырваться из грудной клетки.
- Соскучился? – выдохнула Рита, гладя мою исцарапанную спину.
- Очень!
- И я!
Девушка вдруг насторожилась, уловив мои мысли.
- Ми-иш? Ты чего задумал?
- Ничего особенного, - ответил я, насколько мог твердо. – Спи, давай, а то рано вставать.
- Не хочу спать! – игриво закапризничала Рита.
- Ну, тогда займи мне ка-апельку "шакти", моя на нуле.
- Ох! – всполошилась подруга жизни. – Вот я балда! Ну, конечно!
Она живо уселась мне на ноги, прижимая ладони к моему животу. Я сразу ощутил, как теплеет в висках, и повеселел.
- Еще? – напряженно вымолвила Рита.
- Хватит, хватит!
Девушка легла рядом и затихла. Внезапно ее дыхание, почти не слышное, прервалось всхлипом.
- Ты чего? – расстроенно прошептал я.
- Мишка… Я так испугалась, когда ты пропал… - сбивчиво выговорила Рита. – Было до того плохо… Днем еще ничего, а вечером… Мы собирались в гостиной – сидим втроем на диване и делаем вид, что смотрим телик. А потом то мама
