Сотник (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

– Лепота! – воскликнул дядя Фома, осматривая новую броню на племяннике. – А ну как попрыгай!

– А больше тебе ничего не сделать?

– Да я без обиды. Хочу посмотреть, как все сидит. Не болтается ли где чего? На коне то, если болтается, неудобно будет.

Андрей нехотя попрыгал. Однако комплект его снаряжения сидел как влитой. Ужасно хотелось на себя со стороны посмотреть. Однако никакого зеркала не имелось. Заглянул в бочку с водой. Но там мало что можно разглядеть. Марфа быстро-быстро сделала карандашный скетч. Но это все, конечно, парня не удовлетворило. Чай скетч не фотография…

После того, как Андрей запустил тигельную печь персидскую, то сумел не только переработать всю закупленную крицу, но и весь лом да обрезки, что у него имелись. Получив на выходе очень добрый металл. В плане однородности, ибо никаких вкраплений шлаков в нем не имелось. А вот остальные параметры плавали. Но это не беда – материал просто откалибровали по свойствам. На глазок. После чего начали работать с ним.

Себя любимого парень не забыл. А потому, получив хороший материал, в первую очередь переделал свой комплекс защитного снаряжения. Благо, что кузнечная группа теперь насчитывала дюжину человек.

Шлем он в целом конструктивно повторил, подражая тому, что у него уже имелся. Его основой была цельнотянутая полусферическая тулья. К тулье крепилось подвижное забрало, выполненное в виде антропоморфной маски, что вращалась на двух височных шарнирах и имела жесткую фиксацию в двух крайних положениях. Из-за чего в открытом виде выступали в роли эрзац-козырька. Защиту шеи и частично плеч обеспечивала круговая бармица, выполненная из ламеллярной чешуи, пришитой к тонкой стеганной основе.

Главным же отличием нового шлема от старого являлся установленный на затылке тульи держатель для конского хвоста. Который туда и установили, выкрашенный в белый цвет.

Корпусной доспех его остался прежним, набранный из стрельчатых ламеллярных пластин, собранных кожаными шнурками на жесткой стеганой основе. Только пластины он поставил новые, более крепкие и более легкие, отыгрывая качество металла.

Ключицу его защищали ламеллярные лямки, крепящиеся к корпусному доспеху, а плечи – опять-таки ламеллярные оплечья. В обоих случаях довольно компактные. На бедрах красовалась рассеченная юбка из ламеллярных пластин. Правое же предплечье защищалось шинным наручем из тонких длинных пластин, приклепанных к кожаной основе.

Главным же было то, что все стальные элементы доспеха были посеребрены с помощью ртути. Вообще все. Каждая пластинка. И шлем с личиной, к которым было особое внимание. Причем посеребрены достаточно толстым слоем, чтобы сразу все не отлетело.

Технология была примитивна до крайности. Серебро растворялось в ртути. Полученный раствор наносился на металл, который после этого несильно прогревался[23], дабы ртуть испарилась. Опасно. Рискованно. Но если соблюдать элементарные требования техники безопасности – вполне можно все сделать и не отравиться парами ртути. Например, прогревая пластинки на свежем воздухе в ветер, сидя с подветренной стороны.

Понты.

Без всякого сомнения – понты.

Но это сделать было необходимо, чтобы соответствовать высокому статусу царских подарков. Да и вообще – в это время командир должен был выделяться на поле боя. Так что, было бы под рукой золото – позолотил бы…

Еще немного покрутившись, парень велел привезти ему коня, и вскочив на него начал примеряться уже на нем.

Набедренники легли правильно, не топорщась. Корпусной доспех тоже нигде ни во что не упирался.

Он поправил саблю. Принял щит с копьем. И немного проехался.

– Красота! Какая же красота! – без тени лести искренно воскликнул дядя Фома, наблюдая за тем, как лучи солнца играют на посеребренном металле. Да еще и конский хвост добавлял общей эффектности.

– Не хватает только плаща, – добавила Марфа, так же стоявшая невдалеке и любовавшаяся новым комплектом снаряжения мужа.

Копье, кстати, у него было теперь клееное, полое, восьмигранное. По типу того, что применяли польские крылатые гусары. Разве что несколько короче и полегче, ибо слишком большая длина была пока без надобности. Его склеивали из реек трапециевидного сечения, получаемых обработкой заготовки рубанком по лекалу. Сами же заготовки, также, по лекалу, распиливали пилой на специальном станке. Плотник Игнатий уже настолько привык к пиле, что и не мыслил свою работу без нее. Причем к разным пилам, каковых у него уже имелось с десяток.

Сабля Андрея висела также, по-новому. Непривычно для местных.

На широком кожаном ремне, перекинутом через плечо. На этом ремне имелись три лапки-лямки для надежной фиксации ножен. Так что получалось, что сабля висела на манер шпаги. В седле может быть и не лучший вариант, но парню приходилось носить ее практически всегда. Поэтому он и пошел на эту доработку. В те же годы саблю носили на плетеной бечевке, охваченной вокруг пояса. Не самый лучший вариант, но дешевый и популярный…

Щит остался старый. Клееный. Каплевидный. Украшенный хризмой и волком.

Луку со стрелами в таком комплекте было не место. Однако Андрей его приладил, расположив в саадаке, притороченным к седлу с передней части. Оптимально-то, конечно, заменить его парой рейтарских пистолетов. Но… увы… их под рукой не имелось. Хотя купцы из Пскова получили от него заказ на их приобретение. Одной пары с колесцовым замком, чтобы прикрыться легендой для будущего технологического скачка – дескать, копировал.

Воинов своей сотни он «упаковывал» примерно также[24]. Само собой, не серебря металл. Только шлемы им давал попроще и, преимущественно, переделанные, ставя на них личину «сову» и круговую бармицу панцирного плетения. Кстати, «сова» эта стала другой. Не обычной, как летом, а больше походила на позднюю, русскую с большим, профильным «носом». Технологически – практически тоже самое, но эта геометрия удаляла металл от лица и облегчала дыхание воина.

А чтобы отделять десятников и урядников от простых воинов он этим ребятам на шлем также ставил держатели для конских хвостов. Только красил их в красный для десятников и черный для урядников…

– Дело говоришь! – воскликнул Андрей, услышав слова Марфы.

– Жена мужу дурного не пожелает!

– Я о другом, – отмахнулся он. – Чтобы десятки и отделения можно было глазом определить в бою плащи нужны. Легкие. Короткие. Накинутые с заходом на левое плечо. А на плащах тех знаки изображать.

– Так на кой бес сие? – удивился Кондрат.

– А ты глянь на воинов – лица закрыты панцирем. Как ты своего воя от того, что под рукой Спиридона или Данилы отличишь?

– А надо?

– А вдруг понадобится? Или сам воин в пылу боя запутается. А так глянул – и все сразу видно.

– Да ну, – снова махнул рукой Кондрат. – Чай люди не чужие. Разберутся. И голос мой они ведают.

– Голос… вот черт!

– Что?

– Чем ты командуешь то? Правильно! Ротом! Если бы мне кричать не требовалось, я бы личину сию подъемной делать не стал. Ведь открыл ее, да рявкнул – все и услышали. Все лучше, чем вот так – через кольчугу орать. Надо вам шлемы переделать. Вместо «совы» личину полную поставить.

– Ну… – растерялся Кондрат.

Личина Андрея уже давно манила многих. И теперь перспектива ее обретения немало Кондрата обрадовала. Так что он после недолгих колебаний согласился с «цветовой дифференциацией штанов» предлагаемой Андреем. Тот ведь пошел дальше. И решил кроме небольшого плаща-накидки с символикой еще и на портки нашивать по бокам лампасы. У каждого десятка – своего цвета.

– А почто ты не желаешь наджаки[25] взять? – Спросил Данила. – На одно копье ведь уповаешь и сабельку.

– Снова ты за свое?

– Снова. Уступи. И я охотно поддержку тебя в сей глупой забаве.