Комонс (СИ) - Батыршин Борис Борисович

В итоге, дело ограничилось гневной записью в дневниках (даже двоек не стал ставить, о как!) и взятым со всех четверых словом, что не повторится. Заодно меня вынудили рассказать в уходе из секции фехтования и намерении попробовать свои силы в ином жанре. Физрук удовлетворённо кивнул – спорт есть спорт, пусть и такой. Я было, хотел заикнуться насчёт доступа в зал во внеурочное время – упражняться нам с Астом – но вовремя прикусил язык. Успеется.

Остаток дня прошёл без приключений. «Щёлк-щёлк» мы произвели в традиционном месте уединения – мужском туалете второго этажа, после чего Женька уверенно взял дело в свои руки. Мне было предложено сидеть и не высовываться. Я и не высовывался – сначала на биологии (анатомия, физиология и гигиена человека, первый урок в четверти, системы внутренних органов, сердце, кровеносные сосуды, почки, бла-бла-бла), потом на химии (этот предмет в классе любили, как и химичку, Татьяну Николаевну), долгожданная (исключительно для меня) литература, и последним уроком инглиш. Тут пришлось слегка «подтолкнуть» альтер эго под локоток – несмотря на два года занятий с репетитором, язык потенциального противника ему не давался. Как и мне в своё время. Более-менее овладел им я уже в солидном возрасте, когда возникла необходимость по работе – да и то лишь на разговорном уровне. Что до английской грамматики, то она так навсегда и осталась для меня «Терра Инкогнита».

Расспросы по поводу «танцев с саблями»? Были, конечно, куда ж без них. И расспросы, и восторги, и просьбы научить «так же махаться». Женька, вовремя сообразивший (без моей подсказки, заметьте!) что язык сейчас лучше держать за зубами, в начале каждой перемены удирал с Астом на другой этаж и появлялся только к началу следующего урока.

А после уроков – событие грандиозного масштаба в жизни моего альтер эго. По мне, так ерунда, мелочь, но он счастлив и горд собой. Мы идём провожать Миладку! Мало того – Женька решился даже предложить понести портфель, что вообще ни в какие ворота. Серёга по такому случаю предусмотрительно слинял, и я, чуть погодя, последовал его примеру. Заранее известно, что дело ограничится болтовнёй о школьных новостях и восторженно-щенячьими взглядами, бросаемыми исподтишка. А потому – не стану смущать парня, заглядывая через плечо. Благо методика медитации-полусна сознания освоена вполне, да и подумать есть над чем. Вот, к примеру: а если в ожидании очередного флэшбэка попробовать сформировать своего рода вопрос, обозначить область интересов? А что? Вдруг, да получится?

11

Четверг, 7 сентября, 1978 г.

Ул. Онежская.

Вечер больших надежд.

Оказывается, наш с Женькой «юбилей» уже завтра. Как быстро неделя-то пролетела… Весь вечер мы с мамой лепили пирожные, предназначенные для угощения одноклассников. Завтра в школу не бежать – шествовать неторопливо с коробочкой, перевязанной бечёвкой. Уронишь, помнёшь – и вместо её содержимого окажется однородная, шоколадного цвета, масса. Хоть ложками её вычёрпывай. Как по мне – так и не худший вариант…

Итак, рецепт: какао, печенье, истолчённое в порошок, сгущёнка (мама специально приберегла к такому случаю две банки) коробка смеси «Малютка», немного сливочного масла и гвоздь программы, дроблёный арахис. Жуткий дефицит, кстати – в магазинах его не продают, только на базарах, да и то не везде. Нам, например, его присылали родственники, проживающие в Астрахани. Рыхлые арахисовые бобы сначала обжаривали на огромной чугунной сковородке, потом мы с мамой их лущили, и вручную измельчали в большой бронзовой ступке, сохранившейся невесть с каких времён, бронзовым же пестиком, таким увесистым, что при желании мог бы сойти и за оружие.

После чего – дело невиданное! – в «шоколадное тесто» было щедро добавлено граммов сто коньяка из заветной отцовской бутылочки. Раньше, насколько нам с Женькой не изменяет общая память, мама такого не делала. Считает, что сын уже достаточно взрослый? Что ж, похвально, похвально…

Но главное событие дня – это, конечно, возвращение отца. Высокий, улыбающийся, с оттопыренными ушами и в очках – он всегда напоминал мне Шурика из «Кавказской пленницы», разве что, постарше. От отца отчаянно разит табаком – я аж оторопел, когда он, как ни в чём не бывало, задымил на кухне сигаретой. Да, до ЗОЖ и запретов на курение этому миру ещё долго…

Кроме табака, от отца пахнет земляничным мылом. По словам мамы, он два часа просидел в ванной, даже заснул там. Перелёт дался нелегко – вылетели ночью на самолёте-заправщике с посадкой сначала в Энгельсе, потом крюк над Южным Уралом, и только потом, потом… Обязательное «как дела в школе?», сурово сведённые брови при виде записи «устроил драку палками с тремя одноклассниками на уроке физкультуры» и недоумённый взгляд – когда выяснились подробности этого деяния. Да, не привык отец к подобным замечаниям в мой адрес, не привык. До сих пор, самое страшное из числившихся за мной школьных преступлений – злостное и циничное битьё стёкол, классе, кажется, в шестом. Совершённое в группе по предварительному сговору с кем-то из одноклассников. Помнится, напарник при первых признаках тревоги благополучно удрал, а я, как дурак, остался, будучи уверенным, что «никто не докажет».

Доказали. Шуму было…

Но сегодня меня скорее одобряют. Нет, поругали, конечно, для виду, особо не усердствуя. В отцовских глазах мелькнуло даже нечто вроде гордости за наследника, когда я в деталях описал расклады «драки» и продемонстрировал (тайком от мамы, разумеется) начавшие синеть рубцы от палочных ударов. По-моему, больше всего его порадовало отсутствие нытья по поводу боли.

А откуда ему взяться, нытью? Перед ужином альтер эго отлучился в уборную, и там – «щёлк-щёлк!» На разговор с отцом у меня были совершенно конкретные планы, и я попросил Женьку уступить мне кормило власти…

– И что тебе подарить на день рождения? Ты, помнится, хотел модель танка?

Модель, Женька, действительно хотел, и давно подбивал на эту тему клинья. Только не танка, а самоходки – сборную, «огоньковскую» ИСУ-152. Но я сумел его убедить, что есть вещи поважнее.

– Пап… – я сделал вид, что замялся. – Танка мне не нужно. Лучше попроси у себя выточить… вот!

Вытаскиваю заранее заготовленный листок. «Вот» – это неровный, волнистый стержень длиной сантиметров в двенадцать, с двух сторон оканчивающийся чем-то вроде гранёных пирамидок с затупленными кончиками. Размеры прилагаются.

– Это что такое? – удивляется отец.

– Это? – переспрашиваю – Приспособление для тренировок, пальцы разрабатывать. Тренер показал, говорит – очень полезно. Только оно должно быть из лёгкого металла, дюраля там, или титана. Чтобы можно было носить с собой, а когда есть свободная минутка – упражняться. Сможешь?..

Запрос довольно наглый, особенно в реалиях СССР – но только не в нашем случае. У отца на работе, в мастерских Лётно-Испытательного Института всегда можно найти подходящий кусок металла, да и мастера там такие, что чёрта в ступе сделают. И ведущему конструктору по лётным испытаниям они, конечно, отказывать не станут.

– Ладно, посмотрю… – отец убирает чертёж в бумажник. – К завтрашнему дню не обещаю, но постараюсь. Странная штука, никогда таких не видел…

..ещё бы ты её видел, папочка! Мода на подручные средства самообороны из Японии и Китая впереди, и что такое «явара», жители СССР узнают только лет через десять. А то и позже.

А мне она нужна уже сейчас. Ну, как нужна? Пригодится. В своё время меня неплохо обучили пользоваться этим девайсом – безобидным на первый взгляд, но вполне эффективным в ближнем бою – вот и пусть лежит на кармане. Как говаривал Чёрный Абдулла в известном фильме: «Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого его не окажется в нужное время…»

Надеюсь, использовать явару по назначению мне всё же, пока не придётся. Времена стоят спокойные, а вот пальцы поупражнять на гибкость – это действительно не помешает.