Борис Батыршин - Мартовские колокола

Подозрительный ремешок был снабжен чрезвычайно простым, но надёжным запором; полицейский чин, освобождавший сторожа склада, так и не сумел его расстегнуть, и принуждён был воспользоваться ножом. После испорченный ремешок был отброшен в сторону; репортёр же, присутствовавший на месте с первого момента — он прибыл к аптечному складу одновременно с полицейским нарядом, — выждав момент, подобрал важную улику. Впрочем, этим он не ограничился; осмотрев, уже после ухода незадачливых сыщиков, помещение склада, Гиляровский отыскал еще два предмета, несомненно, имеющие отношение к случившемуся.

Это были гильзы — два латунных цилиндрика, остро воняющие сгоревшим порохом. Причём, как отметил Владимир Александрович, порох был никак не привычный, чёрный, а более всего напоминал по запаху французскую нитроклетчатку, только–только принятую в патронах новой пехотной винтовки Лебеля.

Да и сами гильзы были весьма необычны. Мало того, что они были нетипичной для револьверных патронов формы — бутылочкой, — так еще и маркировку имели ни на что не похожую.. На донце располагались: цифра «10», две крошечные пятиконечные звездочки и еще какой–то непонятный значок в виде двух треугольничков. Капсюль обеих гильз был наколот точно посредине; как сказал Гиляровский револьвер злодея был «центрального боя».

Яков с жадностью слушал эту импровизированную лекцию: в конце концов, его познания в части огнестрельного оружия были весьма скромны. Важнее было другое — в отличие от Владимира Александровича, для Яши все эти диковинки не представляли никакой загадки; он прекрасно понимал, что предметы, вызвавшие удивление журналиста происходят из будущего и, так или иначе, доставлены сюда кем–то из соратников Геннадия Войтюка. Получалось, что Гиляровский ходил у самой–самой черты, переступив которую, он, пожалуй, мог и разузнать что–то, чего ему знать ну никак не следовало.

Яша вдруг почувствовал себя неуютно — следовало как можно быстрее добраться до барона и рассказать ему о неожиданной опасности. Да ведь еще и сегодняшние стрельбы в Фанагорийских казармах… надо же, как некстати!

— Какие такие стрельбы, молодой человек? Господин барон затевает военные манёвры или соревнования по стрельбе?

Яша прикусил язык, но было уже поздно. Видимо, он оказался настолько выбит из колеи, что произнёс последнюю фразу вслух. Увы, слово — не воробей; раз проговорившись, молчать далее не было смысла; в конце концов, откажись он говорить о стрелковом пари, намеченном на сегодня, репортёру ничего не стоило и самом заехать к барону и попроситься на столь интересное для любого журналиста мероприятие. И этот порыв был более чем естественен — московские газеты охотно публиковали материал о входящих в моду спортивных развлечениях, а уж статейки о жизни офицеров московского гарнизона и вовсе не сходила со страниц многих изданий. Так что до Фанагорийских казарм Гиляровский всё равно добрался бы — а вот только–только налаживающиеся отношения были бы, пожалуй, испорчены, вздумай Яша отказать.

Так что не приходится удивляться, что к фехтовальному клубу на Маросейке Яков подъехал в одной пролётке с репортёром. По дороге Владимир Александрович пытался выспросить у Яши подробности заключённого бароном пари; молодой человек отмалчивался, ругал себя и прикидывал, как он будет оправдываться перед товарищами. До сих пор у Яши не случалось столь явных проколов, и он тяжело переживал собственную несостоятельность. Гиляровский же глядел на своего юного собеседника с хитрецой: он, несомненно, о чём–то догадывался, но не спешил подгонять события. Репортёрское чутье подсказывало, что сегодня он увидит нечто по–настоящему любопытное.

— Что ж, Юлий Александрович, вы и впрямь проделали огромную работу!

Вашими молитвами, Олег Иванович, вашими молитвами. — ответил Меллер. — Да вот, прошу вас — наши первенцы!

Двое мужчин прошлись вдоль ряда выставленных на обозрение велосипедов. Их было восемь; необычный — для девятнадцатого века, конечно, — внешний вид, элегантный изгиб рамы, яркая окраска… и надпись «Дуксъ» а верхней трубе рамы. Оставалось только дивиться, как точно в этом своём витке повторилась история — только на 7 лет раньше срока.

Юлий Александрович Меллер, известный в Москве спортсмен, безусловно, талантливый изобретатель, познакомился с Олегом Ивановичем еще в июне, на большом велосипедном празднике в Петровском парке. Гость из будущего искал тогда источники дохода, только ещё планируя устраиваться в прошлом — и самым перспективным вариантом показалось ему нарождающееся в России велосипедное дело. Сказано- сделано; познакомившись на упомянутом мероприятии сразу с двумя будущими «воротилами» велосипедной отрасли — Александром Лейтнером, владельцем уже действующей веломастерской в Риге (будущая фабрика «Россия»), и будущим создателем знаменитой фабрики «Дукс», Семёнов решил сделать ставку на Меллера — и не ошибся.

Нет, с Лейтнером он тоже наладил сотрудничество — в результате рижская фабрика, еще в августе выпустила первую партию своих «Беговелов» — самокатов новейшей конструкции, оснащенных клещевыми тормозами и амортизаторами передней вилки. «Беговелы» раскупались как горячие пирожки; почти все машины были приобретены богатыми петербургскими спортсмэнами и теперь фабрика Лейтнера была обеспечена заказами на год вперед. Рижский предприниматель в срок, как было договорено, перевел на счет Олега Ивановича весьма значительную сумму денег, затребовал новые поставки и слал в Москву письма с намёками на то, что готов оказать содействие в приобретении привилегий на новые изобретения в области велосипедного дела. Адресат же не торопился отказывать — потчевал рижанина завтраками, развивая, тем временем, в Москве совместное дело с Меллером.

Недавно затея принесла первые плоды — в сентябрьском велопробеге, традиционно устроенном Царскосельским кружком велосипедистов, Меллер возглавил команду московского общества велосипедистов–любителей, члены которых — все трое, — выступали на новых машинах фабрики «Дукс». Разгром был полным; несмотря на то, что остальные спортсмэны выступали на новейших, безумно дорогих английских и бельгийских машинах, прибыли к финишу на полчаса позже последнего из коллег Меллера. Троица московских гонщиков комфортно, не особенно даже и напрягаясь, преодолела дистанцию и лишь шагов за сто от финишной ленты аккуратно распределились в заранее оговоренном — в этом не усомнился ни один из зрителей, — порядке. Еще один совет Семёнова, данным им до отбытия в Сирию; на всём пути следования команду сопровождали «технички»: две пролётки, на одной из которых помещались двое лучших мастеров «Дукса» с необходимыми инструментами и запчастями, а на второй везли три запасных велосипеда в специально сооружённых по такому случаю кронштейнах.

Всё это произвело гнетущее впечатление на соперников московской команды — у них не осталось ни единого шанса, и они прекрасно поняли это ещё до старта пробега, — и невиданный прилив энтузиазма у петербургских поклонников «бициклизма». Меллеру, разумеется, предлагали очень большие деньги за его агрегаты; когда же присутствующие поняли, что Юлий Александрович и в мыслях не держит продавать свои «бициклы», заказы посыпались рекой. Изобретатель отвечал осторожно, боясь излишне обнадёживать будущих клиентов — мол, модели особые, приготовленные только для гонки, и о серийном выпуске говорить пока ещё рано…

Гоночные велосипеды Меллер собирал самолично, чуть ли не вылизывая каждый винтик. Эти «бициклы» можно было назвать продукцией его мастерской лишь условно — к моменту старта гонки, на фабрике имелись лишь кузница да несколько трубогибных станков. Единственно, чем могло похвастаться будущее «высокотехнологическое» производство — это чуть ли не единственное в Москве приспособление для гальванопластики. То есть — Меллер мог наносить на узлы велосипедов гальванические покрытия — по желанию заказчика, меднить или никелировать их, придавая машинам нарядный вид и защищая от коррозии. Олег Иванович хорошо знал, что в его истории именно гальваническая ванна оказалась серьёзным козырем «Дукса», так что и здесь настоял на приобретении точно такого же оборудования.

Спицы для колёс будущих чемпионских машин заказывали в Германии, обода были английского производства. Более сложные узлы — втулки, тормозные приспособления, цепи, шестерёнки, — Юлий Александрович получил от своего партнера. Он, конечно, понятия не имел, что изготовлены все эти детали были в Китае, в 2014–м году от Рождества Христова; Олег Иванович тщательно проследил за тем, чтобы с них была удалена любая маркировка.

Так что Меллер прекрасно понимал, что первый велосипеды его собственного производства будут отличаться от этих машин как небо от земли. Так и вышло — «Дукс—Пикник» (название предложил Семёнов) оказался тяжеленноё двухпудовой конструкцией на литых гуттаперчевых шинах (гоночные машины были на пневматиках) и с одной фиксированной передачей. И всё же — он неизмеримо превосходил по всем статьям недавно привезённый в Москву английский «бицикл» нового безопасного типа, с колёсами одинаковой величины. «Безопасной» эту новинку назвали за то, что она, в отличие от велосипеда–паука, не превращала любую поездку в головоломный цирковой трюк с отчетливой опасностью свернуть себе шею.