Олег Федоров - Дневник Тринадцатого императора-3
Как сказал мне тогда Амосов: "Не царское это дело императорскую яхту проектировать". Подумав, я с ним согласился и поручил заняться этим проектом самому. Что бы проект мне понравился я задание составил, на то судно! Через месяц корабел мне сообщил, если делать, так как вы пожелали, то это миноносец получится, а не яхта. Мы несколько раз встречались и после, в результате чуть не разругались.
Смирив свою гордыню и приняв во внимание советы и опыт одного из лучших мировых корабелов, я высказал мнение, что хотел бы видеть несколько эскизных вариантов проекта. Потом мы их обсудим "обкашляем" и придем к чему-то удовлетворяющему ЕИВ и науку о кораблестроении.
В результате яхта "Игрушка", действительно по некоторым характеристикам напоминала миноноску, а с её отделкой вообще отдельная история вышла. Проект убранства интерьеров яхты (как и раньше, делали) поручили придворному архитектору профессору Академии художеств в Санкт-Петербурге И.А.Монигетти.
Профессор потрудился на славу. Хорошо, что я сначала карандашные эскизы заказал, а не натуру. Замечательной отделкой отличались "царская рубка" и столовая. Для них по чертежам и рисункам Монигетти выполнялись стенные панели из ценных пород дерева. Мебель красного дерева, бронзовые люстры, "кинкетки" и элементы отделки каминов, фарфоровая и стеклянная посуда -- неотъемлемая часть предметов декоративно-прикладного искусства, находившихся на яхте. Если бы это делать пришлось то, как раз половину стоимости яхты, весь этот балласт и составил.
Я поблагодарил мэтра, оплатил беспокойство и работу и сказал, что пока не решены ещё некоторые технические вопросы, после решения, которых мы, возможно, вернёмся к интерьерам.
Когда я рассказал всё это кораблестроителю, Иван Афанасьевич несколько смутился не очень понимая, что мне не понравилось и чего же хочет ЕИВ. Затем мы опять, чуть не заспорили. Мне стыдно, но я виноват и здесь. На вопрос, какой скоростью должна обладать "Игрушка" я, не особо задумываясь о времени, сказал:
- 25-26 узлов, меня бы устроило.
Амосову было не удобно говорить мне, что я дилетант и что такое осуществить почти не возможно, потому он, сдерживая себя, пообещал дать задание подобрать для яхты силовую установку, и откланялся.
Только после его ухода, до меня дошёл мой ляп. Потому до конца осени 64 года, я к вопросу о яхте не возвращался. Уже после свадьбы, когда мы обсуждали проблемы строительства ледоколов, Иван Афанасьевич, очень деликатно мне напомнил:
- Ваше Императорское Величество, а что будем делать с проектом яхты для Охтинской верфи? Может быть, закроем его?
Теперь, когда мы уже располагали машинами по 2000 лс., я попросил определиться с возможностью установки трёх таких двигателей и оценить скоростные характеристики яхты.
Как вы помните, именно ту модель гоняли на Ладоге, когда Бутаков обратил на неё внимание. Скорость 26 узлов, при трёх машинах оказалась достижима, а с отделкой я поступил (Тс! тихо, только никому не говорите) по своему. Несколько студентов Императорского художественного, по заданным габаритам её изобразили в карандаше. Потом обсудили материалы. Никакой экзотики, только наша древесина. Всё обошлось в пятнадцать тысяч рублей, включая фарфор и стекло с собственного завода.
В результате "Игрушка" получилась игрушкой! Окрасили её в чисто белый цвет, две трубы эллиптического сечения, чуть обуженные вверху, придавали постройке кокетливый вид, за счёт окраски исчезло сходство с миноносцем, а общий силуэт говорил, что это действительно яхта! (на мерной миле, она показала приличную скорость). Честно, я был очень доволен яхтой. Теперь у меня есть для Сашки свадебный подарок, да такой которому другие монархи, только позавидовать смогут.
Историческая справка
Проект "Русско-американский телеграф", также известный как "Western Union Telegraph Expedition" и "Collins Overland Telegraph" -- предприятие с бюджетом 3 млн долларов, принадлежавшее Western Union Telegraph Company в 1865--1867 годах по прокладке электрической телеграфной линии от Сан-Франциско, Калифорния, до Москвы, Россия.
Полковник Перри Коллинс посетил Россию и обратил внимание на то, что страна достигала определённых успехов в расширении телеграфной сети в восточном направлении от Москвы в Сибирь. К моменту возвращения в Соединённые Штаты Америки Коллинс обратился к Хайраму Сибли, главе Western Union Telegraph Company, с идеей создания сухопутной телеграфной линии, которую планировалось проложить через северо-западные штаты, Британскую Колумбию и Русскую Аляску. Они вместе продвигали идею и обрели серьезную поддержку в США, Великобритании и России.[2]
Эдвард Конвей был назначен главой по управлению сегментами проекта на территории Америки и Британской Колумбии. Франклин Поуп находился в подчинени Конвея и отвечал за освоение Британской Колумбии. Проектом по освоению Русской Америки руководил смитсоновский натуралист Роберт Кенникотт. В Сибири работами по строительству и освоению территории руководил русский аристократ Серж Абаса. У него в подчинении были Коллинс Макрей, Джордж Кеннан и Дж. Махуд.[4]
Колония Британская Колумбия оказывала всяческую поддержку данному проекту, давав разрешение на транспортировку строительных материалов без налогов и сборов. Изыскания в Британской Колумбии начались задолго до того, как телеграфная сеть достигла Нью-Вестминстера 21 марта 1865 года. Эдвард Конвей посетил Хоуп и был шокирован непригодностью местности для какого бы то ни было строительства. В ответ на опасения Конвея правительство Британской Колумбии согласилось построить дорогу от Нью-Вестминстера до Йеля, где бы она пересеклась с новопостроенной Карибу-роуд. Компании оставалось только протянуть провода вдоль дороги.[4]
В 1866 году работа продвигалась быстро, были построены 15 телеграфных пунктов и 400 миль линии от Quesnel до Kispiox и Бакли Риверз. Колесный пароход -- Mumford -- трижды в сезон курсировал вверх по реке Скина от Тихоокеанского побережья, успешно доставив 1500 миль кабеля для телеграфой линии и 12 тысяч пайков для рабочих. Линия прошла через Fort Fraser и достигла Skeena River, где было основано поселение Hazelton, когда стало известно, что компания Сайруса Филда 27 июля успешно завершила прокладку трансатлантического телеграфного кабеля.
В июле 1866 года было послано первое сообщение в Англию по проложенному Атлантическому кабелю. Но никто из работавших в проекте "Русско-американский телеграф" не был в курсе этих событий в течение всего следующего года. К тому времени уже была построена масса телеграфных станций, проложены тысячи столбов по всему пути в Русской Аляске. Несмотря на то, что удалось достичь очень многого в строительстве линии, в июле 1867 года проект был официально закрыт.
Тем не менее в Британской Колумбии осталась работоспособная телеграфная сеть от Нью-Вестминстера до Quesnel, которая позже была расширена до Бейкервилля. В дополнение ко всему, по завершении проекта было оставлено несметное количество материалов, которые были хорошим подарком для живших там аборигенов. Последние, в свою очередь использовали их для сооружения мостовых переходов.
Полковник Балкли был крайне впечатлен "мостами", которые они построили рядом с поселением Хазелтон. Однако Балкли не позволял своим бригадам проходить по этим "мостам" до тех пор, пока они не были укреплены телеграфными кабелями.
После того как проект был приостановлен, аборигены построили второй мост из кабеля, оставленного компанией на месте строительства.[8] Оба моста сочли чудесами инженерной мысли и признали их "одним из шедевров мостостроения". [9]
Бенедикт (Венедикт) Иванович Дыбовский (при рождении Бенедикт Тадеуш Дыбовский, польск. Benedykt Tadeusz Dybowski; 30 сентября 1833 -- 31 января 1930) -- польский и российский географ, зоолог, медик, лингвист, общественный деятель. Иностранный член-корреспондент Академии наук СССР, много сделавший для познания Сибири и Дальнего Востока России. Относительно даты и места рождения Бенедикта Дыбовского биографы расходятся. Некоторые из них считают, что он родился 30 апреля (12 мая) 1833 года в имении Тонвы (Тонва) Минской губернии в достаточно обеспеченной семье мелкого помещика. Однако сам Б. И. Дыбовский в своих дневниках указывает, что родился в 1830 году в имении Адамарин той же губернии.
Бенедикт, сделав под руководством гувернёра уроки, обычно бежал к небольшому пруду в саду и часами смотрел на удивительный мир рыб и других жителей водного царства.
Окончив гимназию, осенью 1853 года Бенедикт Дыбовский поступил на медицинский факультет Дерпского (теперь Тартуского) университета.
В 1864 году приговорён к 15-летней каторге и сослан в Сибирь; исследовал там озеро Байкал, реку Амур и обогатил зоологию целым рядом новых открытий. В 1877 году он вернулся на родину, но скоро, желая изучить Камчатку, взял место окружного врача в Петропавловске. Позднее был профессором в Львове. Его многочисленные статьи по зоологии напечатаны в русских, польских и немецких журналах.
