Сергей Арсеньев - Царевич
— Допустим. Хочу Вас удивить, Феликс Эдмундович. Мой отец, император Николай II, подписал Высочайшее помилование для Вас. И это помилование сейчас тут, лежит вот в этом столе.
— И к этому помилованию, конечно, прилагаются ещё и тридцать серебряников, верно? Я отказываюсь.
— Отказываетесь от чего? Я ведь пока ещё ничего Вам и не предлагал.
— Этого и не требуется. Я всё равно отказываюсь. С вашим гнилым режимом ничего общего иметь я не желаю.
— Но выслушать-то меня Вы хотя бы можете?
— Зачем? Нам не о чем разговаривать. Для чего меня вообще привезли сюда? Что это за дурацкая идея? Неужели кто-то настолько безумен, что думает, будто предать идеи революции меня может заставить мальчишка, будь он хоть трижды царевичем?!
— Феликс Эдмундович, дорогой Феликс Эдмундович, прежде всего, уверяю Вас, что ни о каком предательстве речь не идёт. Больше того, я сам, да лично я сам во многом разделяю идеи социал-демократии. Учение Маркса — это прорыв. Дорога в светлое будущее.
— Твои шутки не смешные, мальчик. Это глупая шутка.
— Нда. Вообще-то, это не было шуткой. Но Вы правы, Феликс Эдмундович, из моих уст такие слова действительно звучат несколько двусмысленно. Может, Вы всё же присядете? Мне неудобно так с Вами разговаривать.
— Нет. Отправляйте меня обратно в тюрьму и покончим с этим.
— Хорошо. Попробую подойти к вопросу с иной стороны. Феликс Эдмундович, как Вы наверняка помните, во время массовых волнений в 1905 году в Москве, Петербурге, некоторых иных крупных городах, действовали так называемые советы рабочих депутатов. Верно?
— Мне кажется, достаточно скоро наступит миг, когда они снова начнут действовать. И тебе, мальчик, тогда уже станет совсем не до смеха.
— Блин. Да не смеюсь я! Феликс Эдмундович, в связи с крайне тяжёлой обстановкой внутри страны, было принято Высочайшее решение возобновить деятельность советов рабочих депутатов. Пока — только в Москве. В качестве эксперимента. Имея в виду, что в случае удачного завершения этого эксперимента, подобный совет будет создан в Петрограде, а затем и в иных городах. По всей стране.
— У вас ничего не получится. Можете забыть об этом. Глупая идея. Эти ваши ручные "советики" пролетариат не поддержит.
— Дорогой Феликс Эдмундович, попробую всё же удивить Вас. Формированием Московского совета рабочих и солдатских депутатов предлагается заняться Вам. Подождите, не возражайте! Дайте мне договорить. Прежде всего, что мы хотим получить на выходе? А хотим мы получить нормальный работоспособный Моссовет. Нечто вроде нынешней Московской городской думы с сильно расширенными исполнительными полномочиями. Московская городская дума будет упразднена и её функции полностью возьмёт на себя Моссовет. Также в пользу Моссовета будут существенно пересмотрены полномочия Московского генерал-губернатора. Разумеется, имущественного и национального ценза при выборах в Моссовет не будет. А вот кто будет пользоваться избирательным правом — вопрос пока открытый. Давать ли его неработающим женщинам? Служителям культа? Дворянам? Да-да, Феликс Эдмундович. Мир переворачивается с ног на голову. Возможно, вскоре дворяне лишатся даже избирательного права. Впрочем, по сравнению с пролетариатом их не так уж много и всё равно их голоса ничего не решают.
— И что, Николай согласился на ТАКОЕ?
— Откровенно говоря, он ещё не знает. Но Высочайшим повелением я Вас обеспечу, обещаю.
— Действующими законами Российской империи совет рабочих депутатов не предусмотрен.
— Ещё меньше этими законами предусматривается захват власти с помощью вооружённого восстания, сторонником которого Вы являетесь.
— Что-то здесь не так. Нет. Я отказываюсь.
— Ох ты ж, господи! Феликс Эдмундович, Вы хотите восстания ради самого восстания? Восстание это у Вас цель или средство добиться передачи власти в руки рабочих? Ну, так берите эту власть. Собирайте этот свой совет, думу распустим, не дожидаясь даже окончания её полномочий в июле месяце, и вперёд! Вот она, Москва! Вы много кричите о попранных правах трудящихся, о кровопийцах-промышленниках, о купцах-мироедах, о продажных судах и полиции. Ну, так исправьте! Сделайте что-нибудь, кроме возмущённых криков. Признаю, старая система власти изжила себя. Будущее — за советами. Но с чего-то надо же начинать! Создайте и возглавьте первый в стране нормальный горсовет.
— Пожалуй, я приму твоё предложение, царевич Алексей.
— Вот это другой разговор! Я тут приготовил…
— Ты не понял. Я принимаю предложение присесть. Но только его.
— А предложение встать во главе Моссовета?
— Главу совета не назначает губернатор. Его выбирает сам совет.
— Ой, Феликс Эдмундович, ну лапшу тут не надо мне по ушам развешивать. Я прекрасно знаю, как это делается. Сам недавно участвовал в выборах нового патриарха. Понятно, что горсовет, когда он будет созван, окажется слишком громоздкой и медлительной структурой, способной решать лишь самые общие вопросы. Текущие задачи будут решаться конкретными комитетами. Руководить же всем этим должен некий надкомитет. Допустим, Исполнительный комитет или Президиум. Не знаю, сами придумайте, как назвать. А для того, чтобы собственно совет хотя бы начать собирать, сначала нужно будет набрать этот исполком. Но ведь набирать в него людей первоначально будете Вы. Если же большинство в исполкоме будет у лично Вам верных людей, то и Председателем Моссовета с высокой вероятностью станете Вы. Я прав?
— И кого Вы предлагаете набирать в этот ваш совет?
— Не знаю. Думал, это Вы знаете. Могу только обещать Вам помимо личного помилования право на освобождение из московских тюрем любых заключённых, осуждённых по политическим или религиозным статьям. Любых, Феликс Эдмундович! Впрочем, Вам виднее, кого именно вводить в Моссовет в первую очередь. Тут я полностью полагаюсь на Ваше мнение.
— Освобождать из тюрем заключённых? То есть отменять решение суда?
— Отменять решение суда буду я. Вы предоставьте мне списки тех, кого, по Вашему мнению, следует освободить. Дальше я уже сам как-нибудь. Обещаю, что пересматривать Ваши списки и что-то менять в них я не стану. Полностью полагаюсь на Ваше мнение. Больше того. Если наш эксперимент окажется удачным и советы рабочих депутатов станут массово создаваться по стране, в этом случае возможна даже общая амнистия политзаключённых.
— А полиция? Кому будут подчиняться городовые?
— Мне. Тут пока изменения минимальны.
— И чего стоит тогда этот беззубый совет? Ещё одна говорильня? Та же самая городская дума, избранная иным манером.
— Совершенно верно. И вот тут, Феликс Эдмундович, мы с Вами переходим ко второму вопросу. Чтобы Моссовет мог как-то контролировать ход исполнения своих собственных решений, ему, безусловно, нужна своя собственная силовая структура.
— И что Ваше Высочество понимает под словами "своя собственная силовая структура"?
— Я уже не "мальчик", а "Высочество"? Расту. А по существу вопроса могу сказать следующее. Ведь в пятом году в Москве уже действовали рабочие отряды самообороны. Возродите их. Назовём эти рабочие отряды, допустим, "Красной гвардией". Оружие они получат с московских арсеналов. Правда, только ручное. Никаких пулемётов или, тем более, пушек.
— Бред какой-то. Сумасшествие. Наследник хочет вооружить народ? И жандармы будут спокойно смотреть на это?
— Стоп-стоп-стоп. Когда это я говорил, что хочу вооружать народ? Ничего подобного. Оружие организованно будет выдаваться не всем подряд, а лишь отрядам Красной гвардии. Которая находится в подчинении Моссовета. Кстати, раз мы подошли к этому. Феликс Эдмундович, я уверен в том, что для эффективного управления отрядами красногвардейцев, в составе Моссовета необходимо создать специальную комиссию. Комиссию по Чрезвычайному положению. Или Чрезвычайную Комиссию. И мне хотелось бы во главе данной комиссии видеть именно Вас, Феликс Эдмундович. То есть помимо руководства всем Моссоветом, желательно Вам было бы возглавить также и ЧК.
— ЧК?
— Чрезвычайную Комиссию, я же только что про неё говорил.
— Хм… Я не могу самостоятельно решать вопросы такого уровня. Мне надо посоветоваться.
— Феликс Эдмундович, Вы же член ЦК! Ну, какое Вам ещё нужно разрешение?
— Столь масштабный вопрос может быть решён лишь на пленуме.
— Чёрт. Ладно, собирайте свой пленум. Но пока он собирается, начните хотя бы подготовительные работы. Я Вас умоляю, время дорого.
— Без одобрения и даже без ведома ЦК? Нет.
— Тьфу. Феликс Эдмундович, а Вы не знакомы с нашим бывшим предсовмина, Борисом Владимировичем Штюрмером?
— Как-то не доводилось встречаться.
— Не возражаете, если он присоединится к нашей столь занимательной беседе?
— Да ради бога.
— Замечательно. Сейчас я приглашу его. Да, и не хотите ли чаю? С баранками.
