Артём Михалев - Московская магия. Темное Сердце
Понятно, что священника нужно было выручать, но я совершенно не представлял, что надо делать в таких случаях. Кто даст гарантию, что я не спровоцирую ребенка шарахнуть чем-нибудь убойным? Не подводившая до того звериная интуиция молчала, и не было ни времени, ни нужного опыта. Чернорясый держался из последних сил, так что действовать пришлось быстро, полагаясь на всегдашний русский 'авось'.
Рванув за плечо стоящего рядом со мной мужчину, и стараясь перекричать вопли толпы, я максимально внушительным тоном отчеканил ему прямо в ухо:
– Уводи людей. Слышишь?! Разгоняй их к едреням! Шагов тридцать, не меньше. Малышка всех пожжет!
Тряхнув его за плечи и дождавшись более-менее осмысленной реакции, я несколько раз повторил эту фразу. У любого в такой ситуации наступает некоторый ступор, но этот очнулся довольно быстро. Интуиция меня не подвела. Приказ я повторял до тех пор, пока он, наконец, не кивнул в ответ:
– Понял я! Понял!
Уже ныряя в огненную купель, я расслышал, как за спиной начали раздаваться команды. Мужчина не стеснялся ни в выражениях, ни в затрещинах. Кажется, я выбрал подходящего кандидата.
Против моего ожидания, пламя не обжигало. Напротив, организм блаженно заурчал, словно окунувшись в привычную среду. Воспоминание о ревущих огнях зачарованного леса мелькнуло и пропало в глубинах памяти. Разбираться в причинах огненного иммунитета буду потом. Надо было спасать девочку, святошу и себя самого.
Между тем, священник уже ничего не различал перед собой, да и соображал, похоже, с трудом. Он прижимал к себе бьющуюся в истерике девочку и бормотал как заведенный:
– Бегите. – Услышал я, пробившись ближе. – Бегите!
Мне пришлось напрячься, чтобы разобрать его шепот. Что уж про остальных говорить, если нарастающий рев пламени забивал даже крики толпы. Под наплывом паники и чужих, но таких ярких эмоций, инициация полностью вырвалась из-под контроля. Заглянув в пылающие глаза малышки, даже мне стало понятно – успокоить ее словами не получится. Думаю, именно это и пытался сделать мой чернорясый помощник, отдавая себя на заклание. Уж в чем-чем, а в красноречии мне с ним не тягаться. Подготовка другая. И все же, попробовать стоило. Ухватив кроху за ладошки и поймав ее взгляд, я тихонько шепнул:
– Замри.
Лучше бы я этого не делал. Легко пробив тонкую пленку защиты, я, сам того не сознавая, создал канал, по которому рванула сдерживаемая сила. Девочка обмякла, будто из нее вытащили пружинку, и повисла на руках у священника. Мужик в дымящейся рясе вспыхнул как факел, диким воплем распугав остатки еще не разбежавшейся толпы. И все-таки я успел. Вместо того чтобы плеснуть вокруг обжигающим смерчем, инициация ударила прямо перед собой, сквозь пробитый мною канал.
И вот тут взвыл я. Напор бил с такой силой, что все чувства погасли разом. Я мгновенно ослеп, а звуки улицы стали доноситься очень издалека. Зато девочку я прочувствовал как себя самого. Ее паника и боль, ее желание прекратить все это – они стали моими. Краем зацепило и чувства бедолаги священника. В последний момент он попытался слиться с ребенком сознаниями.
Сумасшедший коктейль.
В меня вливалась совершенно невероятная смесь двух личностей. Пока только верхний слой, состоящий в основном из поверхностной силы, но даже в ней, как льдинки несомые течением, то и дело мелькали обрывки эмоций и воспоминаний. Странное ощущение, когда чужая боль и паника вдруг оборачиваются магией, утоляя поселившийся во мне глубинный голод. Такой чужой, и такой родной одновременно.
Сомнений не осталось. Я снова наткнулся на подарок затаившегося вихря. Помнится, поглощать чужую силу – это совершенно в его вкусе. Не буду врать, в тот момент я чувствовал себя превосходно. Бодрость ошеломляла. Чужая сила вливалась мутным потоком, в котором оставалось все меньше от инициации, и все больше от личности. Именно то, чего мне не хватало. Инстинктивно чувствовал, что через время муть устаканится и останусь только я. Я – больше, и я – сильней.
И вот тут мне стало страшно.
Не было сомнений, что выпив их досуха, я вскоре потеряю и семью, и работу, и прошлое с будущим. Не знаю, что останется от Сашки Стальнова, но вряд ли очень много. Следующим в этот поток свалюсь я. И переварюсь за милую душу вместе с остальными.
Я приготовился сражаться. Через силу выдавливать реку обратно, плюясь и захлебываясь, но самым трудным оказалось осознать и принять решение. Стоило только дернуться, и тело само перестало всасывать в себя чужие личности, чуть ли не с удовольствием возвращая украденное. Не все конечно, только основное и мне не принадлежащее. Вспышка инициации осталась внутри, теплым ручейком распространяясь по венам.
Не знаю, сколько это продолжалось, но в себя я пришел от рывков. Мои пальцы крепко обхватывали запястья девочки, и трое дюжих мужиков пытались отодрать меня от ребенка.
– Все! Отвалите все. Сейчас отпущу.
Разжать пальцы удалось только приложив значительные усилия. Стоило мне это сделать, как добровольцы тут же подхватили девочку и передали матери. Один из особо ретивых схватил меня за грудки и принялся было трясти, но тело среагировало мгновенно. От удара доходягу скрючило в три погибели, и он медленно завалился на траву. Удивительно ловкий удар, это притом что конечности с трудом повиновались. Во всяком случае до скамейки я еле доковылял. И хоть бы одна скотина помощь предложила. Кстати, насчет скотины. Далеко ходить не надо, вон, напротив священника вдесятером суетятся. Ряса в сторонке догорает, самого отпаивают наперебой. Что и требовалось доказать, в противостоянии с церковью народ за магами не пойдет. Имидж наше все! Не обращая внимания на неприязненные взгляды, я плюхнулся на траву рядом с чернорясым. Хотя, какой он теперь к бесам чернорясый, в семейных-то трусах и носках обгоревших. Голодранец!
– На себя бы посмотрел, – беззлобно огрызнулся святоша, протягивая бутылку с минералкой. – Всю паству распугал своей физиономией. Башка бритая, глаза черные – чистый демон.
Знал бы он, насколько точно подметил. Хотя, может и знает. Вон как поглядывает.
– Ты как вообще? – Осторожный, ни к чему не обязывающий вопрос.
– Все хорошо. Ты вовремя остановился.
Священник благодарно кивнул и судорожно закашлялся, разбрызгивая минералку. Напрасно я его по спине хлопнул, только навзничь опрокинул, не рассчитав силу. Ладно, потерпит. Он даже обгорел не так сильно, как мне сперва показалось. Разве что бутылку в левой держит руке, а так ничего. Будет жить. Свидетель, блин.
Странный он, и реакция странная. Ведет себя так, будто ничего не произошло. Хотя знает, что я их чуть не угробил. Может я бы и пожалел, что святоша выжил, но додумать эту мысль мне не дали. Тьфу, пропасть! Внезапно вскочивший на ноги погорелец мало того, что забрызгал меня водой, так еще и напугал до усрачки.
– Стойте! Девочку нельзя уводить!
Расталкивая толпу, он с протестующими криками бросился к мамаше. Сердобольные горожане уже вызвали скорую и на руках тащили потерпевшую к выходу из парка. Идиоты! А вдруг ей двигаться нельзя? Подниматься пришлось в несколько этапов. Суставы хрустели как у старика. Сперва встал на одно колено, и только потом, полностью разогнувшись, устремился в погоню за ковыляющим священником. Вот уж точно марафон инвалидов.
– Вы не понимаете! Это сорвавшаяся инициация, она же незакончена. Нужно ждать помощи!
Кто-то упомянул врачей, но святой отец только отмахнулся:
– Какая… – От ругательства он удержался в последний момент. И только прокашлявшись, смог продолжил: – Какая скорая? О чем вы? Чтоб она в больнице вспыхнула?
Вокруг боевого священника сомкнулась толпа, наново отсекая меня от спасенных. Пожав плечами, я достал мобильный телефон. Что делать дальше я понятия не имею, но кризис, судя по всему, миновал, а значит, у меня есть время посоветоваться с опытными товарищами. До Косты я не дозвонился, а Василек ответила почти сразу, вклинившись в мое 'здравствуй' фразой:
– Привет-привет. Волнуешься все-таки?
– В смысле?
– Да у тебя по голосу все понятно. Не переживай ты так, все с твоей сестренкой нормально. Дар средненький, под лечение заточенный. Никаких проблем не предвидится. Как раз ее домой везу.
– Это конечно замечательно, но я по другому поводу. Проблема у меня.
Я отчетливо выделил последнее слово, отчего настрой Василька тут же переменился.
– Что случилось?
– Девчонка в парке. Маленькая. Огневка. Короче, она чуть толпу народа не сожгла. Священник твердит 'сорванная инициация'.
– Я поняла. Не тараторь. Всплеск давно был? Что с ней? Адрес?
В этом вся Василек. Не понимаю, как ей удается балансировать на грани между приятелем и командиром, но факт есть факт. Секунда и шутки как отрезало, только короткие вопросы по делу. Уважаю! И завидую, чего уж там.
