Александр Маркьянов - Адепты стужи. Часть 3
Сразу несколько офицеров склонились над распечаткой
— Кто-нибудь имеет что-нибудь сказать по этому поводу, господа?! Кто работает под позывным «Араб»? Что это за птица и что это за посылка?! И как этот Араб вообще там оказался, кто разрешил ему там оказаться?!
Один из офицеров штаба поднял голову
— Разрешите, ваше высокоблагородие…
— Говорите, говорите…
— Похоже, это выпускной…
— Что?! — генерал-полковник потемнел лицом
— Выпускной, ваше высокоблагородие — повторил офицер — я в этом округе служил, знаю тут обстановку… Тут южный центр подготовки войск специального назначения, а в каждом центре свой обряд инициации… посвящения, так сказать. Здесь он такой — курсантов забрасывают в Афганистан, небольшими группами по четыре человека, они должны уклониться от местных, при невозможности уклониться — уничтожить и выйти к своим, на контрольную точку на границе. Сейчас как раз время выпуска…
— Что?! Кто разрешил?!!!
— Ваше высокоблагородие, их уже наказывали за это. И не раз наказывали, кого в должности понижали, кого в звании. Но это очень живучая традиция…
Генерал, казалось, вот-вот лопнет от гнева
— Разобраться! Под арест всех! Паразиты! Я им посвоевольничаю!
Офицер связи выскочил за дверь. Генерал, остывая, отхлебнул холодной воды прямо из графина — не до церемоний
— Установить координаты группы Араба. Взять под особый контроль. Выйти с ним на связь, немедленно. Если подтвердится что изделие у него — пусть заныкается как мышь и ждет подхода группы Асмодея. Готовьте спасательную операцию. Все!
10 августа 1996 года. Северный Афганистан
Араб так и остался на месте — понимал, что не успеет. Если противник подобрался так близко, и ни он, ни Бес этого не заметили — в любом случае не успеет. Шансов нет ни единого. И поэтому он оставил свой автомат в покое…
— Бес, спокойно…
Бес замер сжатой пружиной, готовый в любой момент распрямиться в самоубийственном броске. Он тоже понимал что шансов у одного из них нет никаких, а вот у второго — есть — одновременно в двоих противник стрелять не сможет. И напружинился, готовый броситься вперед и разменять свою жизнь за жизнь командира группы. Он был виноват, он пропустил противника хотя и стоял «на стреме» и он готов был расплатиться за этой единственной ценящейся в этих играх валютой — своей собственной жизнью. Слова командира осадили его перед самым прыжком.
— Кто ты? — спросил Араб
— Ты русский? — ответили вопросом на вопрос.
Араб подумал — смысла скрывать в принципе нет, противник не мог не слышать, на каком языке он говорил по рации. В Афганистане русский язык знали не все — но понимали, что говорят именно по-русски все, каждый пацан. Это потому что для многих единственным источником товаров были караванщики, а они говорили по-русски.
— Я казак — подтвердил он
— А я турок — ответили откуда то сзади — стреляться не будем?
— Нет.
— Я поднимаюсь. Не дергайся…
Каменная осыпь за стеной вздыбилась, буквально в нескольких метрах от Араба. Смуглый человек в странной полувоенной форме, прикрытый какой-то маскировочной сетью поднялся на ноги…
— Не стрелять!
Араб крикнул это для Ивана и для Брата — те вполне могли выстрелить. Ивана с Братом на местах уже не было — они целились в незнакомца из ближайших укрытий и ситуация кардинально переменилась…
Это если неизвестный был один. Если же не один…
— Кто ты? — снова спросил Араб
— Скажи кто ты? — человек не был похож на русского, скорее на афганца, но он ведь и сказал, что турок и говорил по-русски очень чисто. Да и оружие — автомат Калашникова, новенький с оптическим прицелом и подствольным гранатометом наводило на мысли — в Афганистане такое оружие достать было непросто и стоило оно очень дорого.
— Я казак.
— Из спецгруппы?
— Тебе какое дело? — задиристо ответил Араб
— Свяжись с командованием, сейчас же. Скажи, пусть передадут в штаб позывной Асмодей. Понял? Позывной — Асмодей. Тогда и поймешь кто я.
Араб подумал. Рация засекреченная, сама процедура связи — тоже, надо было набрать код, и только тогда ты входил в сеть…
— Бес…
— Араб, Немой на связи…
Странно, вышли сами…
— Араб на приеме.
— Немой-Арабу! Доложите свой статус!
— Немой-Арабу! Встретил Асмодея, просит связи со штабом… Группа в полном составе…
Станция связи замолкла на пару секунд…
— Немой-Арабу. Срочная эвакуация подтверждена, повторяю — срочная эвакуация подтверждена. У тебя — посылка особой важности. Приказано сохранить любой ценой! Повторяю — сохранить любой ценой! Как понял?
— Эвакуация подтверждена, посылку сохранить любой ценой — дисциплинированно повторил Араб
— Верно. Семью километрами севернее от тебя — зеленка. Укройся, жди группу эвакуации.
— Вас понял…
Незнакомец пытливо смотрел на Араба
— Самолет. Там — он показал рукой туда, откуда шли Араб с группой.
Отрицать было глупо — Араб медленно кивнул
— И вы его выпотрошили — незнакомец кивнул на рюкзак, поставленный посреди камней — и забрали груз. Так?
Араб молча смотрел на незнакомца, тишина сгущалась над ними. Неизвестно, что было бы дальше — Араб незнакомцу не слишком то доверял, несмотря на его русский. Тишину разорвал назойливый сигнал станции связи, так звучал только срочный сигнал вызова…
— Араб на приеме.
— Немой-Арабу! Асмодей с тобой?
Араб помедлил
— Так точно.
— Он свой. Выполнять все его указания как мои. Как понял?
— Вас понял.
— Идти на точку эвакуации. Немедленно!
— Принял.
— Конец связи.
Араб положил трубку спутникового телефона…
— Приказ получил?
— Так точно… — недовольно проговорил Араб
— Руки в ноги — за мной!
Звук в горах расходится причудливо, отражается от скальных стен. До ушей уже доносился едва слышный хлопающий тук вертолетных винтов, но понять где эти вертолеты — в километре или в десяти — по звуку было невозможно…
— Господин полковник [ошибки здесь нет, в армии при обращении к подполковнику приставку «под» обычно опускают…]. Если не отпустите — уйду сам. Возьму добровольцев, пойдут со мной. Как полагаете — а их вытаскивать оттуда надо. Сейчас прямо.
Подполковник Бежицкий, командир дислоцированного в Чирчике полка спецназа, к которой относился и Южный учебный центр, кряжистый здоровяк, обритый наголо и пользующийся на тренировках сделанными специально для него трехпудовыми гантелями недобро осклабился
— Это пешком что ли двинешь?
— Надо — и пешком пойду. Тут недалеко…
Подполковник тяжело вздохнул. Подчиненных ему по службе башибузуков он знал и ни на минуту не сомневался, что как раз вот этот — возьмет и в самом деле пойдет. И людей за собой поведет, потому как пользуется авторитетом среди подчиненных, как и полагается хорошему командиру.
— Дурак ты, Тихонов… — тяжело сказал он — и так вляпались по самое… не усугубляй хоть. Меня только что на связь зам командующего вызывал, чуть матом с ног не сшиб. Тебя вообще приказано под арест вместе со всеми причастными к этому делу, уж не знаю, откуда вас в штабе так хорошо знают, но знают. Натворили дел с этими выпускными… и подо мной уже стул шатается… Довыпускались… молодое пополнение… ясны соколы, мать вашу…
— Я за свое место не держусь, господин полковник — набычившись, ответил Тихонов
— Ты мне бычку тут не включай! — угрожающе проговорил — набычился он! У меня таких как ты орлов, целый полк. Только не те орлы, которые в небесах высоко летают, а те которые сверху и прям на голову! У каждого второго… на мое место встань, в общем… потом и бычь!
Помолчали, остывая, понимая, что в такой ситуации и наговорит и наделать можно — непоправимого. Каждый понимал правоту другого и не мог отступить от правоты своей. Тихонов понимал подполковника — то, что они сделали, было прямым нарушением устава и каралось судом офицерской чести. Проклятые разведчики как всегда никого не предупредили о проводимой операции… а с другой стороны, какие бы они были разведчики, если бы предупреждали заранее всех и каждого… А теперь придется расхлебывать — кашу, которую заваривал не ты. И подполковник отлично понимал, что только так из бренного человеческого тела куется стальной клинок. Так и никак иначе. Сначала в печь, потом в ведро с водой. А те кто составлял уставы… то нельзя, это нельзя… сами бы в кадетке попреподавали парочку годков… нельзя… Но если он не только не посадит Тихонова под арест, а даст ему вертолеты и людей… то есть нарушит прямой приказ… тут суд военного трибунала без вариантов…
— Оружие на стол — наконец выговорил подполковник — в холодную [так иногда называлась тюрьма или гауптвахта] сажать тебя не буду, охолонешь и сам. Сдай оружие и иди…
