Сергей Чекоданов - Летний шторм
- Обращайтесь. - Отозвался комдив.
- Командир группы Осназа капитан Синельников. Выходим из окружения. Имеем ценные сведения, которые необходимо, как можно быстрее доставить в штаб фронта.
- Генерал Романов, командир 172 стрелковой дивизии. - В свою очередь представился комдив. - Тоже выходим из окружения. Особо ценных сведений нет, если не считать вот это. - Генерал кивнул на содержимое мешка курьера. - Но тоже хотим, как можно быстрее добраться до наших войск.
Осназовец усмехнулся, оценивая немудреную шутку начальства.
- Разрешите присоединиться к вашей дивизии, товарищ генерал?
- Слушай, капитан, а что здесь произошло? - Командир дивизии кивнул на дорогу. - Что немцы взбеленились что ли? Зачем колонну остановили из-за одиночного бойца?
- В машине на дороге немецкий генерал, убитый этим бойцом.
- Это точно? - Подал голос подполковник Титов. - Откуда такие сведения?
- Мой снайпер подтвердил. Видел, когда поддерживал его огнём.
- Как же он мог с такого расстояния попасть? - Продолжал сомневаться подполковник.
- А он стрелял из тех кустов, что посреди прогалины стоят. - Уточнил Синельников.
- А твой боец тоже там был? - Спросил генерал.
- Никак нет, товарищ генерал. - Ответил осназовец. - Мой снайпер из "Гюрзы" работал.
Командиры штаба переглянулись. Хоть и считалась снайперская винтовка большого калибра секретным оружием, но за два с половиной месяца боёв слышали о ней многие, пусть и не видел никто саму винтовку, но следы её работы попадались.
А вблизи дороги, по-прежнему, шёл бой, но теперь по немцам вели огонь два пулемёта и несколько винтовок.
Иван успел сделать два выстрела, зацепив пулемётчика в бронетранспортёре, когда за спиной раздался хруст веток. Он развернулся, хватая немецкий автомат, и в удивлении обнаружил, как из-за деревьев выскакивает его бывший взводный, вслед нему появляется пулемётчик его отделения Агафонов с "Дегтярём", а затем ещё несколько бойцов, пригибаясь к земле, спешат к его позиции.
Вскоре лейтенант рухнул в окоп рядом с Иваном.
- Ну здравствуй, Ковалёв. - Вытолкнул он из себя, пытаясь отдышаться. - Рассказывай, что за войну ты тут устроил?
В соседний окоп спрыгнул Агафонов, пристраивая свой ДП на бруствере. Остальные бойцы распределились за бровкой, как, теперь, был абсолютно уверен Иван, старого оплывшего окопа, оставшегося с далёкого четырнадцатого года, когда русские армии в этих местах мерились силами с войсками кайзера. С радостным удивлением Ковалёв обнаружил, что последние два бойца тащат противотанковое ружьё. Кажется, экипаж немецкого БТРа ожидает большой сюрприз. Бронебойщики выбрали окоп Агафонова, пристроили свою "дуру" на бруствере, дожидаясь команды на открытие огня. Но лейтенант не торопился, ожидая реакции противника. Ждал и Иван, вновь поменяв оружие и перейдя к пулемёту.
"Гансы" всё же решились на атаку, судя по всему, вычислив, что противостоит им только один человек. Двинулся вперёд бронетранспортёр, выискивая самую удобную позицию. Стали приподниматься в цепи головы солдат, оценивающих возможный путь движения. Напряглись и советские бойцы. Противник, пока, не знает о том, что их стало больше. Стало быть, нужно это использовать. К сожалению, превосходство это недолгое - на пару минут, не больше. Вот, и нужно это короткое время использовать так, чтобы у оставшихся в живых солдат противника, а такие всегда есть, даже после самой жуткой артподготовки, отбило всякую охоту продолжать бой.
Заработал пулемёт БТРа, то ли рана у первого номера расчёта оказалась несерьёзной, то ли вёл огонь второй номер, но пули старательно взметали пыль бруствера, резали кустарник, косили траву и цветы перед их позициями.
Остатки взвода терпеливо ждали команды. Вот, бронетранспортёр нырнул носом в очередную канаву, и взводный махнул рукой. Звонко хлопнул выстрел бронебойки, тут же последовал второй, и остановившийся БТР выбросил из моторного отсека первую струйку дыма. Поднявшаяся цепь немецких солдат прошла не более метра, когда по ней ударили два пулемёта и несколько винтовок. В одно мгновение большая часть цепи была выкошена плотным огнём. Оставшиеся счастливчики рухнули на землю, выискивая малейшие укрытия. Кому-то повезло и они смогли укрыться в вымоинах и канавах. Кто-то оказался достаточно проворным, чтобы укрыться за бронёй БТРа, хоть тот и пылал весёлым пламенем. Самые хитрые не отошли далеко от прежнего укрытия, такого же старого окопа, как и у Ивана с его бывшим взводом.
С дороги ударили по их позициям два или три пулемёта, немцы стали разворачивать орудия, которые, так вовремя для них, вывернулись из-за поворота, спеша отомстить за гибель своих товарищей. Но тут Ивану и его взводу выпал счастливый случай в виде эскадрильи штурмовиков, решившей навести порядок на этой дороге. Короткая, но яростная, штурмовка дороги пулемётами и пушками, выпущенные на втором заходе "эрэсы", добавившие паники и хаоса на дороге не столько своим действием, сколько жуткими слухами, сопровождавшими это оружие. Вообще-то, лётчики штурмовых полков старались реактивные снаряды выпускать первыми, используя психологический эффект этого, не столь совершенного, оружия, но видимо, в данный момент, они просто не ожидали увидеть перед собой достойные цели.
- Отходим! - скомандовал лейтенант, решив воспользоваться суматохой на дороге.
Действительно, противнику было сейчас не до них. Первыми вскочили бронебойщики, подхватили своё громоздкое ружьё и, прикрываясь кустарником, заспешили вглубь леса. Затем сменяя друг друга, оттянулись туда же стрелки. Добив по лежащей немецкой цепи диск, метнулся от опушки Агафонов. Иван расстрелял остаток ленты по рытвине, в которую, как он помнил, упал немецкий офицер, снял пулемёт с бруствера. Дождавшись, когда из леса заработает ДП Агафонова, прикрывая их, они с лейтенантом рванули в чащу.
Закатные лучи позолотили верхушки деревьев. В глубине леса уже сгущалась самая настоящая темнота. Тянуло из чащи прохладой.
Иван в очередной раз подровнял дёрн на могиле Ольги, встал с колен, отряхнулся.
- Пойдём, Ковалёв, - послышался тихий голос лейтенанта, - её уже не вернёшь.
Иван тайком смахнул некстати навернувшуюся слезу. Он и сам всё это понимал. И, даже, приготовил себе место рядом с ней. Но судьба распорядилась иначе. И он вышел из боя живым. И, стало быть, надо жить дальше. И надо мстить. Он свой счёт еще не закончил.
Ковалёв забросил за спину свою СВТ, окинул взглядом место, старательно запоминая каждую мелочь. Он сюда вернётся, обязательно вернётся. Развернулся и двинулся в лес вслед за лейтенантом.
Подходило время прорыва через шоссе.
8 августа 1941 года восточнее Лодзи
Заскрипел зубами сосед по палате. Андрей приоткрыл глаза, повернулся в ту сторону. Генерал старательно контролировал себя во время бодрствования, но стоило ему провалиться в сон, как боль давала о себе знать, и он начинал стонать и скрипеть зубами. Генералу вчера сделали первую операцию, но, как говорила Ирина, предстояла ещё, как минимум, одна. Если повезёт! А если нет, то ещё несколько. Нашпигованные мелкими осколками ноги командарма представляли собой кровавое месиво, когда его укладывали на операционный стол. За два часа адской работы хирурги извлекли все куски снаряда, оставившие видимые следы входа в тело, но часть из них осталась. И сейчас давала о себе знать. А может, нестерпимо болели многочисленные разрезы, оставленные хирургами при извлечении немецкого железа.
Андрей представил себе ощущения генерала и поморщился. Из его правой ноги извлекли только два осколка, и то он до сих пор не может полноценно ей работать. Правда, и осколки пропороли ему мышцы до самой кости, и извлекали их не намного меньше, чем у соседа по палате.
Андрей прикрыл глаза, но спать не хотелось. За окном палаты уже светлело небо, проявился контур рябины, заслонявшей часть оконного проёма. Прошлёпал кто-то по коридору, направляясь в туалет, а может в курилку. Тянуло прогуляться, но не хотелось покидать уютное тепло кровати, пусть и надоевшей за эти две недели вынужденной отлёжки. Поначалу, Андрей рвался немедленно выбраться из этого заведения, даже собирался применить свою власть "личного представителя Ставки", заставив врачей бегать за ним по всем нужным ему местам. Но лечащий его врач, со смешной фамилией Пузырь, флегматично протёр свои очки, торжественно водрузил их на "пуговичный" нос и произнёс: "Молодой человек, а вы хотите ходить на ДВУХ НОГАХ, или одна у вас лишняя?"
Начальник госпиталя военврач второго ранга Малкин был не столь дипломатичен и разразился длинной тирадой, большая часть которой состояла из непереводимого на другие языки русского мата. Приличными в данном монологе были только предлоги "в" и "на". Но речь оказалась чрезвычайно убедительной. Потирая свой немалый семитский нос, доктор ещё минут двадцать рассказывал Андрею, что он, как врач, думает об "умственных способностях" своего пациента, готового потерять ногу ради служебных дел.
