Алексей Волков - Гавань Командора
Кричи, не кричи, помощи не дозовешься. Порою под стенами домов находят труп запоздалого гуляки. Тоже издержки времени. Зато, справедливости ради, в случае нападения ты имеешь полное право защищаться любым оружием и за последствия отвечать не будешь. Хоть навалишь целую гору трупов.
Невольно замедляю шаг, руки сами ложатся на рукояти пистолетов. Такие привычные рукояти.
– Куда торопишься, приятель? – спрашивает один из мужиков.
Второй, не дожидаясь ответа, в свою очередь добавляет хрестоматийный вопрос:
– Жизнь или кошелек?
– Вы хотите предложить мне деньги? – стараюсь, чтобы в моем голосе прозвучала ирония.
– Чего? – Мужчины извлекают ножи. В свете отдаленного фонаря тускло отсвечивает длинное лезвие.
– Шли бы вы себе своей дорогой, – предлагаю я, прижимаясь спиной к стене.
Не хватало еще получить удар в спину!
– Сейчас пойдем, – мрачно извещает меня наиболее здоровый грабитель, медленно надвигаясь на меня.
– Ваше счастье, что не нарвались на моего приятеля. Он бы убил вас голыми руками. А я добрый. По пуле на каждого не пожалею. – Большие пальцы взводят собачки курков.
Расстояние мало, и обмениваться дальше угрозами опасно. Да и не собираюсь я либеральничать.
Выстрел эхом отражается от стен. Здоровяк хватается за грудь и послушно падает в пыль.
Я направляю пистолет на его приятеля. Тот реагирует мгновенно. Только что стоял – и вот уже несется со всех ног прочь, нимало не беспокоясь о судьбе оставленного компаньона.
С другой стороны тоже доносится удаляющийся топот – третий грабитель решает, что нет ни малейшего смысла перекрывать путь отступления тому, кто может спокойно идти вперед.
Так я и делаю. Перешагиваю через тело и иду с пистолетом в руке. Второй, разряженный, вновь прячу под плащом.
Лена встречает меня в комнате. Да и какая это встреча? Сидит надувшаяся от обиды. Одна в чужом городе, стране и времени. И еще я вечно шляюсь невесть где.
Мне поневоле становится жаль мою бывшую секретаршу, а ныне – спутницу в скитаниях. Внимания ей на самом деле перепадает немного. В Карибском море я вечно пропадал в походах, а на берегу гораздо больше времени проводил с друзьями.
– Леночка, милая, а знаешь, что я тебе принес?
Обида еще не прошла, однако извечное женское любопытство заставляет заинтересованно поднять голову.
– Тут у меня бумага завалялась. Прочитаешь или помочь?
– Обойдусь, – отворачивается Елена.
Женщины предпочитают нечто существенное. Бумажки их не интересуют. Хотя… смотря какие бумажки.
– Тут, между прочим, о тебе. Вернее – о нас.
– Их разыскивает милиция. Или кто вместо нее? – язвительно комментирует моя избранница.
– Не угадала. Здесь выписка из церковной книги, в которой сказано, что некая Елена является законной женой некоего Юрия.
– Шутки у тебя! – Прелестное лицо отворачивается от меня прочь.
– Это не шутки. Читай.
После третьего прочтения она все же убедилась, что это правда.
И вот тогда такое началось…
10
Кабанов. Встреча с Мишелем
В жизни мне довелось поколесить немало. Я не говорю про перелеты. В воздухе расстояния не ощущаются. Вернее, выглядят как-то несерьезно. Сел в самолет в Москве, а через восемь часов вылезаешь из него на другом конце света, в Хабаровске. Да еще бурчишь при этом, что надоело сидеть на одном месте, лишь один раз быстренько перекурил в туалете, и вообще, устал, надоело.
Настоящее путешествие возможно только по земле. Или по воде. С постепенно разворачивающимся пейзажем, с определенным занудством, с подсчитыванием оставшегося расстояния.
По времени путешествия бывают короткими и длинными. На колесах и пара сотен километров – пустяк. Пешком же такое расстояние пока пройдешь…
Мне доводилось перемещаться на поезде, в автобусе, в автомобиле, на БМД и БТРе, на своих двоих с полной выкладкой. В последние годы – под парусами. А вот так, далеко да на карете, – первый раз в жизни. В фильмах и книгах герои вообще путешествуют верхом. Но это надо совсем не жалеть лошадь. Про собственную задницу уже не говорю. Да и вещей с собой много не прихватишь. Одному или в мужской компании от беды можно. Только с нами были дамы, а уж багаж у них…
В конце концов к Мишелю отправились лишь мы с Ширяевым. Юра привлек к делу не только Ардылова и Кузьмина, но даже Ярцева. Калинин и Кротких остались помогать ему по коммерческой части. Военная стезя во Франции особо не привлекала никого.
Петрович вновь искал себе практику. И наконец, Костю соблазнил Гранье. Уговорил навестить какого-то старого знакомого в Дюнкерке, городе, упорно ассоциирующемся у меня с позорным бегством англичан во время Второй мировой.
В итоге мы пустились в путь двумя семействами. Двое мужчин, столько же детей, три наших женщины плюс две служанки и по кучеру на козлах. В одной карете поместиться мы никак не могли, и пришлось взять две с соответствующим числом лошадей.
Дороги – беда не только одной России. По крайней мере, в нынешнее время. Там, где сохранились римские, – хорошо, однако появилось столько мест, где тракты проложились позднее. Именно проложились. Насколько понимаю, никто специально их не прокладывал. Люди путешествовали по делам. На популярных маршрутах возникали тропки, потом – тропы, те, в свою очередь, превращались в дороги. Между крупными городами за ними поневоле следили. Однако стоило свернуть в сторону, как езда превращалась в некое подобие набора мучений. Сплошные ухабы, наверняка помнившие старое средневековое правило: «Что с возу упало, то пропало», бесконечные повороты, подъемы, спуски, короче, все, что пожелает душа путешествующего мазохиста.
Мазохистом я не был. Просто хотелось повидать дорогого мне человека. Времена таковы – расставшись с кем-нибудь, рискуешь больше его никогда не встретить. В отсутствие приемлемого транспорта любые расстояния становятся трудноодолимыми.
Последнее мы сполна испытали на себе. Дни медленно уходили за днями. Ночи на постоялых дворах сменялись ночами в чьих-нибудь замках или дворцах. Один раз мы неверно рассчитали, и в итоге ночевать пришлось под открытым небом. Хорошо, что погода стояла хорошая и все это напоминало пикник.
Задумчивое пламя костра, бурлящая похлебка, аромат запекающегося мяса, глубина звездного неба над головой… Лепота…
Единственное, что несколько портило покой, – на дорогах, по слухам, пошаливали. Поэтому пришлось нам с Ширяевым дежурить по половине ночи. Не хватало прославленным морским разбойникам пасть жертвой своих сухопутных коллег!
Но нет. Ночь на природе прошла спокойно. Бандитизм явно не являлся основной профессией французских жителей. Как в дальнейшем при всех гримасах криминогенной обстановки все же не стал доминирующей специальностью на Руси. Да и по оставленному позади Карибскому морю ходили не только пираты. Иначе кого бы мы там грабили? Друг друга?
И вновь вокруг нас неторопливо пробегали леса, перелески, поля, виноградники… Прелестные картинки доиндустриальной эпохи. Это позднее деревья пойдут в ненасытные заводские топки, леса исчезнут, зато расплодятся города и городки с их чадящими заводскими трубами. Нам до этого не дожить.
Пока доходило до того, что люди частенько пили прямо из рек. Мы-то по привычке воду кипятили. Помимо химии есть еще биология. Всевозможные бактерии да вирусы, еще не мутировавшие и потому для нас вдвойне опасные. Иммунитета от подобных тварей у наших организмов нет. Легко в ящик сыграть. В пиратской эпопее нас, наверное, спасало постоянное напряжение. Нам было не до хворей, и они в основном благополучно обходили нас стороной. До сих пор обходили…
Кареты въехали в очередной лес. Настолько дремучий, что никак не ассоциировался с Францией. Тогда уж с Россией. Все-таки чащобы и прочие буреломы обычно соотносятся с моей родиной, а не с благополучной Европой.
Только какая она благополучная? В нынешние времена…
Дальнейшее произошло внезапно. Настолько, что неопытный трус испугаться бы толком не успел.
В первое мгновение мне показалось, будто валятся деревья. Я сидел у левого окна, размышлял о пейзажах, о судьбах цивилизации, о прочей ерунде. Ребенок спал на руках у заботливой мамы. Сама Наташа сидела тихо, боясь разбудить дитя. Юленька вообще дремала, убаюканная бесконечной монотонной ездой. И, как всегда, спала Жаннет.
Не то падающие, не то чересчур сильно качнувшиеся ветки вывели меня из задумчивого транса. Что происходит, я не понимал. Только в любом случае пассивность – худший из всех возможных способов действий.
Затем сквозь треск и шум знакомо и реалистично грянул выстрел. И сразу все стало ясно.
Я не облекал в мысли осознание происходящего. Это рассказывать о чем-то порою долго. По времени все случается гораздо быстрее. Настолько, что лишь потом можешь анализировать свои поступки и чужие ответы на них.
