Алексей Кулаков - Магнатъ
— Что именно уносят со стрельбища. Так же, попрошу объяснить, кто, и на каком основании приказал вот этим вот.
Полковник изящно–презрительным жестом ткнул рукой в сторону невозмутимо–бесстрастных отставников.
— Угрожая оружием, препятствовать представителю Военного ведомства исполнять свои обязанности.
Мосин слегка растерянно повел глазами по сторонам, но сказать ничего не успел:
— Сергей Иванович, не могли бы вы представить меня ?..
— Кхм?.. Охотно. Князь Агренев, Александр Яковлевич. Чиновник для особых поручений при военном министре, с сопровождающими лицами.
— Благодарю. Что ж, на первый вопрос, я надеюсь, ответ получен.
Молодой аристократ вежливо улыбнулся.
— В данный момент я, и специалисты моей компании, собираемся проводить осмотр завода. Для предварительной оценки будущего фронта работ.
Звучавшая в голосе князя властность не предполагала ответных возражений или же вопросов — а тусклое золото глаз давило почище свинцовой плиты, заставляя почувствовать предательскую слабость.
— Со стрельбища унесли наш совместный с Сергеем Ивановичем проект. Его внешний вид, особенности конструкции и прочее, являются коммерческой тайной. Что касается угроз вам, да еще и оружием…
Давешняя «держиморда» тут же подошла поближе, неся на раскрытой ладони никелированный пистолет. Даже, скорее, пистолетик — особенно на фоне здоровенной лапищи, что его держала. Чиновник в вицмундире с петлицами военного ведомства еще раз улыбнулся, только на сей раз презрительно, не спеша достал из кармана портсигар, а из него — тоненький бежевый цилиндрик сигариллы.
Щелк!
Прикурив от огонька, вырвавшегося из дула, спутник Мосина вернул столь оригинальную зажигалку обратно своему подчиненному.
— Думаю, вы заблуждаетесь.
Георгий Иванович едва не задохнулся от пренебрежения, прозвучавшего в голосе.
— Впрочем, если офицера Русской императорской армии напугал один лишь вид сувенира–зажигалки… Я готов принести вам свои самые искренние извинения. Публично.
Сокерин заметно побагровел шеей и щеками. Да после такого извинения его репутации придет конец, его просто засыплют насмешками! И никто не будет разбираться, насколько правдоподобно игрушка–сувенир изображала пистолет. Скажут — и скажут обязательно, лишь о том, что один полковник настолько малодушен, что отступает даже перед зажигалками!..
— Это лишнее. Почему меня не известили о проводимом вами осмотре?..
— Возможно, просто не посчитали необходимым? Впрочем, это всего лишь мои предположения, точнее же может ответить ваше начальство. Замечу лишь, что Сергея Ивановича известили сразу. Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы? Тогда, с вашего позволения…
Возглавляющий процессию аристократ даже не повысил голос, скорее еще понизил — и, тем не менее, его услышали все:
— Господа, продолжим обход.
Через минуту его высокоблагородие остался в полном одиночестве, и чувствовал себя при этом полностью оплеванным — с головы до ног, а затем и с ног до головы. Причем сделано это было как раз с тем истинным столичным шиком, по которому он так скучал. По форме очень вежливо, а по сути — сплошное издевательство!
— Ну нет, это им с рук не сойдет!..
Пять часов спустя, сидя в кабинете Ивана Ивановича Патруса, начальника Тульского оружейного завода, он уже не был так в этом уверен. Потому что день, начавшийся столь дурно, продолжился не менее скверными новостями. Вернее, неоднозначными. Да, полковника Мосина освободили от должности председателя приемной комиссии, и где–то с минуту он был почти счастлив — пока не узнал, что на освободившееся место назначили другого Мосина, по имени Митрофан. А сам «освобожденный» через три дня отправляется в Сестрорецк, на тамошний казенный оружейный завод, продолжать службу в качестве помощника начальника завода. Учитывая же тот общеизвестный факт, что оный начальник, генерал–майор Соколов, собирался (если уже не подал) писать прошение об отставке по причине своего почтенного возраста, можно было уверенно говорить — в полковниках (и помощниках) автор армейской винтовки долго не засидится. Что, между прочим, совсем не удивительно, с таким–то покровителем…
Кстати, два человека из свиты «всего лишь коллежского асессора» тоже носили вицмундиры «простых» кабинетских регистраторов — вот только не каждый статский советник мог позволить себе такую дорогую ткань, и такой мастерский пошив. А господа Сонин и Долгин могли, причем с легкостью неимоверной — судя по тому, как они совсем не боялись испачкаться во время полного осмотра завода.
— Георгий Иванович.
Сокерин сморгнул, возвращаясь из своих мыслей в суровую (к нему) реальность, и поглядел на генерал–майора Патруса. Который как раз отодвинул от себя рапорт полковника, снял пенсне и аккуратно мял переносицу тонкими длинными пальцами.
— Вы и в самом деле хотите дать ЭТОМУ официальный ход?
— Так точно.
— Что же, ваше право. Вот только перед тем, как я наложу свою визу, позвольте задать несколько вопросов? На которые, замечу, вам все равно придется ответить, в случае…
Генерал–майор выразительно потряс листом, намекая на вполне возможное служебное расследование.
— Итак, первый вопрос. С какой целью вы хотели попасть на стрельбище во время заводских испытаний новейшего пистолета–пулемета конструкции Мосина–Агренева? Существующего, как мне сказали, всего лишь в единственном экземпляре.
— Я не знал ни о каких испытаниях! Впрочем, это абсолютно неважно, так как стрельбище заводское. А значит, я имел, и имею несомненное право его посещать!
— Второе. Князь беседовал с некоторыми мастеровыми и начальниками цехов, и они показали, что вы постоянно мешаете их работе. Тем самым существенно задерживая начало выделки новой винтовки. Это правда?
— Что за вздор! Конечно же, нет!
Патрус вернул пенсне на место, и взглянул через него на разволновавшегося офицера.
— Вот видите, Георгий Иванович. Всего два вопроса, а вы уже нервничаете. А ведь генеральный подрядчик модернизации нашего завода озвучивал и другие, очень даже неприятные вопросы — как для вас, так и, гхм, для меня.
Например о том, почему аристократ–изобретатель не может пообщаться со своим соавтором в спокойной обстановке. Хотя и просил предоставить для этих целей стрельбище, причем всего на каких–то там полчаса. Не будешь же говорить в ответ, что попросту забыл предупредить одного чересчур ретивого полковника?
— Но ведь это полнейший вздор, Иван Иванович? Я, как представитель Военного ведомства, не мог…
— Гхм!
Начальник завода мягко перебил своего давнего (уже почти два года как) знакомого.
— Совсем забыл вам сказать. Приказом по военному ведомству, надзирать за работой по переустройству казенных оружейных заводов назначен князь Гагарин, Андрей Григорьевич.
— Но он же служит в Петербуржском арсенале? А как же?..
— Вот!.. А вы мне тут рапорт подаете. Подумайте, добрый мой вам совет — хорошенько подумайте! Надо ли вам в преддверии нового назначения затевать всю эту чехарду с официальными бумагами и проверяющими. Тем паче, что князь уже извинился, и готов повторить свои слова на публике.
— Но…
Генерал–майор опять снял пенсне, только на этот раз его пальцы легли на переносицу — его определенно начинал тяготить этот разговор. Вернее, столь откровенное непонимание его визави сложившейся ситуации. Ведь если не дай бог пришлют ревизоров и следователей — плохо будет всем!
— Хорошо, я подпишу ваш рапорт. Однако, напоследок, замечу: неприятности, которые вы доставите князю Агреневу, будут крайне незначительны. Если вообще, они у него хотя бы будут. А вот он вам в качестве ответной любезности, сильно затруднит дальнейшее продвижение по службе.
Иван Иванович откинул крышечку своей чернильницы, не глядя, ткнул в нее пером, скребанув по донышку, и поставил размашистую визу.
— Если оно у вас вообще будет — это самое дальнейшее продвижение. Всего хорошего, Георгий Иванович!..
День, начавшийся просто дурно, затем пошедший просто отвратительно, закончился для полковника и вовсе ужасно — его обидчик устроил в Офицерском собрании большой открытый прием. За свой счет, разумеется, и счет немалый — дорогое шампанское, вина, шоколад и цветы для дам, небольшие сувениры всем присутствующим… Те самые проклятые пистолеты–зажигалки! Не пойти на прием было просто невозможно (князь прислал именное приглашение, на обороте которого еще раз подтвердил свою готовность к извинениям). Пойти?.. Да проще было застрелиться, чем терпеть неизбежные косые взгляды и насмешки. Откуда все только и узнали?!.. Впрочем, наверняка младший из Мосиных постарался — низкий человечишко, подлая порода…
