Александр Башибузук - Страна Арманьяк. Корсар.
— Питер! Мать твою, кто здесь интендант, ты или я? — приметил, как ван Риис уже крутится на галере, прикидывая с чего половчее начать грабеж. — А ну живо навел порядок. Посудину полностью вычистить, все ценное к нам на борт. Да передай там Веренвену, чтобы послал людей на ялике, вон тех пловцов… Да-да, начисто. И это… посбрасывайте эту падаль за борт. А теперь живо выделил мне десяток человек…
Я не договорил, потому что, один из франков, тот самый длинный дворянин, защищавший ют, вдруг ожил и вскочил на ноги. Он ловко пнул Гаврилу, сбив того с ног, саданул рукояткой меча Альмейду, крутнулся волчком проскакивая между Бользеном и Тумбой, и со всех ног кинулся к борту галеры. Ты смотри, каков молодец…
— Nu nichrena sebyе… — я хотел приказать взять его живым, но не успел, Тумба уже швырнул свою страхолюдную секиру. С гулом пролетев по воздуху, она врезалась беглецу в спину, с треском проломила тому кирасу и швырнула франка на палубу.
Я подошел к телу и перевернул его на спину. Перевернул и замер.
— Не может быть… — только и смог сказать. Передо мной лежал…
В голове пронеслись кадры многолетней давности. Высокий кабальеро в малиновом берете, очень похожий лицом на гравюрное изображение Шарля Ожье де Батца, де Кастельмора, графа д'Артаньяна, генерал-лейтенанта Франции, прообраза знаменитого героя романов Дюма, улыбаясь говорит мне:
— Оставьте, бастард. Я поступил по велению своего сердца и ни о чем не жалею. Но вы мой должник. Барона де Монфокона должен был убить именно я. И я вам этот долг еще вспомню…
Да, передо мной лежит виконт Гастон дю Леон, тот самый кабальеро, выпустивший бастарда Арманьяка, из замка Бюзе Сен Такр, после того как он зарезал там аптекаря, отравившего его мачеху и барона Гийома де Монфокона…
— Твою же мать!!! — в отчаянии завопил я и затряс неподвижное тело. — Живо лекаря!!! Лекаря…
Сука, как назло Соломона оставил в Гуттене. Вот же…
— Дайте-ка, я гляну, ваше сиятельство… — наш обер-медикус Бельведер растолкал латников толпившихся возле меня и склонился над франком. — Те-экс… что тут у нас?..
Я подошел к борту и уставился в воду. Вот как это называется? Большей пакости от гребаной суки судьбы, я и не ожидал. Этот кабальеро в свое время спас мне жизнь, просто так, из благородства, а я чем ему отплатил? Пускай даже не моя рука его убила, но все равно. Зараза, а он как раз мог прояснить судьбу Монфокона. А теперь, опять все концы в воду…
— Дырка в плече и ушиб спины. Жив! И будет жить, ежели Господь даст… — бодро проконстатировал Бельведер. — Вашсиятельство, так как с ним? Могу упокоить, а могу и талант свой к нему приложить…
— Я к тебе сейчас сам свой талант приложу… — мрачно пообещал я ему, хотя внутри меня просто распирало ликование. — Тащи его на шебеку и пользуй. Так, чего застыли? Работаем. Шевалье ван Брескенс, отчитайтесь о наших потерях…
— Сир… — Логан осторожно потрогал пальцем ссадину у себя под глазом. — Среди абордажников семь трупов, пять из ваших холопов, и двое наших, Алекс Барбье и Боулингер. Да и среди команды шебеки, троих насмерть подшибли…
— М-мать… — я со злостью ругнулся. Боулингер был со мной еще в рутьерах. Млять, дорого обошелся абордаж. Дорого…
— Порезаны многие… — продолжил Тук. — Но жить вроде как будут, а вот один из черных, подопечный Гавриила, вряд ли. Его на копье насадили.
— Ладно, господь милостив… — я его прервал. — Бери с десяток людишек и идем казну перетаскивать…
— Так есть все-таки! — Тук бурно возрадовался.
— Конечно, есть. Я fufla не прогоняю…
— Э-э-э… чего не прогоняете, ваше сиятельство?
— Неважно…
ГЛАВА 9
Вот это да… Сами посудите, канцлер Джон Мортон епископ Кентерберийский, главный хранитель архивов Томас Ротерхем епископ Линкольнский, обер-камергер сеньор Гастингс, Томас Монтгомери герцог Норфолкский, обер-шталмейстер мэтр Чейн, маркиз Челленджер и еще многие уважаемые и могущественные британцы, сидят на ежегодном пенсионе у руа Луи и лоббируют его интересы при британском дворе. Из захваченной нами казны, ровным счетом двадцать пять тысяч экю[55], предназначалось именно этим дворянам. Вот строгие инструкции: кому и сколько, начертаны рукой самого Луи. Ну и вся серебряная посуда, в качестве подарка им же. С таким-то французским лобби, теперь становится понятно, почему Эдуард никак не мог решиться помочь своей сестре. Признаю, умеет Паук вести дела, этого у него отнимешь.
— Красавчег… — я бросил на стол свиток и откинулся на спинку кресла.
— Кто, ваше сиятельство? — поинтересовался Логан, не отрываясь от груды золотых монет. В виду отсутствия Хорста, Тук добровольно вернулся к обязанностям аудитора, наплевав на невместность благородному сословию подобного занятия. И вообще, мне кажется, он просто наслаждается бухгалтерским делом.
— Ты братец, ты… — я улыбнулся. — Отсчитал?
— Ага… — шотландец шлепнул на столешницу еще один мешочек. — А не многовато будет? И зачем в кошельках? В лапу насыпать, и все… много чести…
— Нормально. Прикрой монеты и закрой сундук… Луиджи, запускай по очереди. Первого Веренвена. Земфира, перестань вертеться у зеркала и прими приличествующий вид. И тащи сюда мою латную перчатку.
— Как прикажете, мой господин… — сирийка в последний раз полюбовалась массивным золотым ожерельем на своей шейке, подскочила к моему креслу, подала перчатку и застыла рядом, напустив на личико серьезный вид.
— Господин шаутбенахт… — обер-сержант-адмирал Тиль Веренвен, прямо у порога грохнулся на колени.
— Встань. Теперь ответствуй, каково состояние корабля…
— Дык… — Тиль напустил на себя испуганный, а как по мне, немного придурковатый вид. — Корпус расшился… енти грохоталки, значитца, способствовали… Весь ремонт ундине под хвост…
— Сами справитесь? — я про себя выматерился. М-да… помимо людских потерь, серьезно пострадала шебека, но тому виной только я. Инженер-конструктор, мля… Корпус просто не выдержал залповой стрельбы из пушек, хотя я, его уже переделывал и укреплял. По своему разумению. Видно недостаточно. Но ничего, переделаю опердек и систему гашения отдачи орудий заново, по-новому. Уже знаю как…
— Справимся… — с готовностью кивнул Веренвен. — Пару дней, сухой лес и все будет в порядке. А до Нанта дойдем, не сумлевайтесь, течи-то мы устранили. Тока надо поберечься и не палить боле…
— Хорошо… Обер-сержант-адмирал Веренвен, мы довольны тобой, и присваиваем тебе новый чин обер-сержанта-гранд-адмирала и помимо того, жалуем десять экю золотом!.. — я протянул ему в левой руке мешочек и правую руку в печатке. Для целования значит. Не люблю, но никуда не денешься, необходимый ритуал средневековья. Не дашь лобызать, обиду нанесешь.
— Служу, вашему сиятельству… — Тиль почтительно чмокнул протянутую перчатку.
— Ценю. А вот здесь монеты для команды. Распределишь сам. Свободен. Луиджи, следующий…
Ритуал повторился, теперь уже с цейхвахтером Симеоне. Потом облагодетельствовал Юппа Зельвегера и по очереди остальной командный состав. Ближников награждал отдельно, помимо финансовой благодарности, поднося каждому чарку арманьяка. Ритуал у нас такой, успел уже образоваться.
А вообще, доволен я безмерно. Это же надо, такое дельце обтяпать. Помимо сведений, которые вполне могут поставить в Британии все с ног на голову, мы добыли средства, на которые Максимилиан наймет швейцарцев, целую армию головорезов. После этого война с Пауком пойдет живее. Гораздо живее. Есть еще задумка, даже не одна, но о них позже.
Ну и сам я, тоже на деньги поднялся, по меньшей мере, с пяток тысяч экю осядет в моем кармане. Ну и все серебро в посуде. А это, мать его, целое состояние. К примеру, моя ласточка, то бишь шебека, стоит едва ли пару сотен ливров. Вот так-то… Стоп… Логана еще не наделил…
— Братец, себе отсчитай себе полторы сотни. И по десять экю своим эскюэ. И моим пажам по столько же. Остальное опечатать и в судовую казну под караул. Потом подашь мне отчет по расходам и остатку. В письменном виде…
— Сир!.. — небритая рожа шотландца расплылась в довольной улыбке. — Вы щедры как Крез!
— Заслужил. Стоп… выплати лучнице Земфире десять экю, ибо оная лучница наравне со всеми в бою участвовала и даже куда-то там попадала…
— Прям куда-то там… — притворно сварливо отозвалась сирийка. — Пятерых положила точно…
— Видел, не бурчи. А теперь пойдем, проведаем наших гостей…
Сразу по выходу на палубу, меня встретил дружный торжествующий рев. Радуется народец победе и прибытку. И приличному прибытку, надо сказать. Сейчас я им выплатил только премию, а есть еще ежемесячное жалование, тоже не малое. А после того как реализуют трофеи с галеры, весьма богатые, они еще раз получат свою долю. Так что служить мне, очень прибыльное дело и людишки это прекрасно понимают. И приветствуют искренне. Орут даже лежачие раненые, которых вытащили из трюма проветриться.
