Александр Михайловский - Афинский синдром
Я думаю, что это хорошая мысль. Адмирал Рафаэль Семмс сумеет найти общий язык с адмиралом Ларионовым. А офицерам Российского императорского флота он сможет помочь организовать результативную охоту на британские корабли, поделившись своим богатым опытом.
Госсекретарь склонил голову и вкрадчиво произнес. — Сэр, какая блестящая идея! Нам надо завоевать доверие у этих русских парней. — Госсекретарь посмотрел на висящую на стене карту Северной Америки. — К тому же, большая заваруха, которая может начаться в Европе, нам лишь на руку. Оставаясь в стороне от нее, мы будем потихоньку подбирать под себя страны, которые президент Джеймс Монро объявил зоной наших интересов, то есть все, что расположено южнее нашей границы с Мексикой. Да и торговля с воюющими странами позволит нам неплохо заработать.
— Именно так, Билл! — Президент Хейс удивленно поднял брови. — Но почему должны смотреть только на юг? — К северу от Великих Озер тоже есть страна, которая вскоре может оказаться ничейной. Надо быть наготове, и прибрать к рукам наследство покойной и горячо любимой британской тетушки, — оба «джентльмена» рассмеялись. — К тому же, если верить тому, что сообщают о вооружении тех русских, которые так крепко побили британцев, у них много технических новинок, с которыми стоит познакомиться поближе. Так что польза от поездки генерала Гранта может быть большой.
Госсекретарь Эвертс побарабанил пальцами по столу. — Сэр, в порядке общих размышлений, а чего такого мы можем предложить русским, чтобы они стали покладистыми и показали нам все свои новинки?
Президент Хейс ухмыльнулся. — Билл, пообещаем им нашу демократию! Только не надо на меня так смотреть, ну пошутил я, пошутил. Я прекрасно знаю, что она не стоит и ломаного цента. А, если серьезно, то надо дать Уллису Гранту самые широкие полномочия на заключение с ними любых соглашений. В конце концов, выполнять, или не выполнять эти соглашения, будем решать мы, в зависимости от сложившейся ситуации.
Билл, максимально ускорь отъезд генерала Гранта и адмирала Семмса. Надо спешить! Ведь тот, кто первый улыбнется и протянет им руку, может рассчитывать на самое щедрое вознаграждение! — Время не ждет!
14 (2) июня 1877 года. Борт крейсера «Москва». Эгейское море.
Герцог Сергей Максимилианович Лейхтенбергский.
Итак, наш чисто дипломатический поход в Афины, неожиданно для нас самих закончился сражением с эскадрой королевы Виктории. Причем, закончилось оно полным разгромом неприятеля. Все-таки приятно возвращаться домой победителем. Правда, если говорить честно, то в сражении с британским флотом я лично не участвовал. Все было сделано матросами и офицерами крейсера «Москва». Я даже не мог себе представить, что при подобном неравенстве сил битва с англичанами закончится так быстро и с такими незначительными потерями. Но факт остается фактом — британцы посрамлены, а их Средиземноморская эскадра лежит на дне Саламинского пролива.
Судя по довольному виду Александра Васильевича Тамбовцева, и на дипломатическом фронте наши дела обстоят самым лучшим образом. Доказательство тому — торжественные проводы нашего корабля. Греки буквально на руках несли наших моряков до трапа. Сам король Георг с королевой Ольгой Константиновной посетили оба наших корабля. Конечно, особое внимание монархи уделили крейсеру «Москва». От всего увиденного король и королева долго еще не могли придти в себя. Они с изумлением разглядывали вертолет, стоявший на кормовой площадке крейсера. Что это такое король с королевой уже знали — королева, да и весь Пирей видели, как этот аппарат кружил над водами пролива, вылавливая из них сына британской королевы. Кстати, мы продемонстрировали герцога Эдинбургского королевской чете. Герцог выглядел уныло — в стираной матросской форменке, с забинтованной головой, Альфред меньше всего был похож на отпрыска английской монаршей семьи. Он без особого восторга раскланялся с греческим монархом и поцеловал ручку Ольге Константиновне. Те, в свою очередь, были немного сконфужены — пленный сын Британской королевы — это как-то… Ну, в общем, вы меня понимаете… Впрочем, цесаревич тактично сказал, что Фредди у него не в плену, а в гостях. Все же, как-никак, родственники…
И все было бы хорошо, если бы не одно. Словом, я влюбился, как Ромео в Джульетту из будущего. Скажу прямо, таких женщин я еще не встречал. Хотя монахом я не был, и успехом у дам пользовался. Но вот, запала мне в душу Ирина, и ничего я с собой поделать не могу. Похоже, что и Ирина тоже ко мне неравнодушна. Во всяком случае, когда мы с ней беседовали, в ее глазах я видел нечто гораздо большее, чем простое любопытство. — Или я ничего не понимаю в женщинах?
Правда, между нами огромная пропасть. С моей стороны — титул и происхождение, с ее стороны — разница в сто тридцать пять лет. Я вспомнил печальные истории, связанные с любовными взаимоотношениями моих родственников. Взять, к примеру, брата цесаревича, Великого князя Алексея Александровича. Какой у него был роман с Сашенькой Жуковской, дочерью воспитателя Государя, поэта Жуковского. На коленях Алексей умолял своего венценосного отца дать ему разрешение на брак с любимой женщиной. Но Государь был неумолим. Тогда Алексей без разрешения обвенчался с Сашенькой в православном храме в Италии. Но этот брак был аннулирован Государем. Алексея отправили в кругосветное плавание, а Сашеньку выслали за границу. Там она родила сына, которого, как и отца, назвали Алексеем. Потом вышла замуж за барона фон Вермана. Александр Васильевич сказал, что в их истории сыну Великого князя Алексея Александровича и Сашеньки Жуковской присвоили титул графа Белёвского.
А Генерал-Адмирал, Великий князь Алексей Александрович, как я узнал от Александра Васильевича Тамбовцева, так и не женился. Были у него связи, но ту, которая могла стать его единственной и неповторимой, он так больше и не нашел. Тем более, как мне стало известно из разговоров с Александром Васильевичем, всего через поколение наше сословие высшей аристократии выродилось в каких-то слизняков. Постоянные перекрестные браки с немецкой аристократией довели нашу знать до ручки. Б-р-р… Ну не хочу я немку в жены! Вопрос: Почему среди немцев столько философов. Ответ: А вы их женщин видели?
А Ирина, та девушка своего времени, когда представительницы прекрасной половины рода человеческого стали эмансипированы до неприличия, и не осталось в мире профессий, которые бы они не освоили наравне с мужчинами. Вон, взять, к примеру, полковника Антонову. Казалось бы, на что неженская у нее профессия, но мужчины из будущего слушаются ее беспрекословно, причем, авторитет свой она не своим званием, а опытом, умом и умением находить единственно правильные решения. Да и с оружием она обращается так, что ей позавидует записной дуэлянт. — Работа говорит такая. — То-то же.
Вот я сижу в каюте вместе с Александром Васильевичем, и изливаю ему душу. Он согласно кивает своей седой головой, сочувствует мне, и хитро поглядывает, словно знает то, чего я не знаю. Я думаю, что так оно и есть. Все-таки человек намного старше меня, повидал больше, причем, знает наше будущее досконально.
Выслушав очередной мой душевный надрыв, он встает, потягивается, и предлагает мне выйти на палубу, прогуляться. Крейсер «Москва» мчится по волнам Эгейского моря, приближаясь к месту назначения — Константинополю. Скоро мы будем у Лемноса, а там и до Мраморного моря рукой подать. Вечер тих, солнце уже садится, и море, которое, окрашенное его лучами, переливается, как перламутр. У носовой башни крейсера я замечаю тонкую фигурку Ирины. Она стоит такая одинокая, задумчивая, что у меня невольно сердце сжалось от грусти и жалости.
Александр Васильевич легонько подталкивает меня под локоток, мол, иди, глупый, вон оно — твое счастье! — Не теряйся, и все будет хорошо. Глубоко вздохнув, я решительным шагом направляюсь к Ирине. Она услышала мои шаги, и повернулась ко мне. На мгновение садящееся солнце зажигает вокруг ее головы оранжево-желтый огненный нимб, потом видение пропадает, но навсегда остается в моей памяти. Я вижу, что у нее в глазах стоят слезы. На мой немой вопрос она отвечает. — Ветер сильный, — и, достав из кармана белый кружевной платочек, аккуратно вытирает глаза.
Я не выдерживаю этого зрелища. Как-то само собой получилось, что Ирина оказалась в моих объятиях. Я замираю от ужаса — за такой дерзкий поступок девушка может дать пощечину, или, обидеться на наглеца, который забыл все правила приличия. Но Ирина неожиданно сама прижимается ко мне, и ласково шепчет мне, — Сережа, я не знаю, чем это все может закончится, но я тебя люблю, а там будь что будет. У меня в этом мире не осталось никого из родных. Я бы хотела, чтобы самым близким для меня человеком был ты.
Я задохнулся от нежности. В носу у меня подозрительно защипало. Встав на одно колено, я поцеловал ей руку. Я, внук императора Николая I и внук пасынка Наполеона Евгения Богарнэ, Светлейший князь Романовский и герцог Лейхтенбергский, попросил руки и сердца у принцессы из будущего. Не знаю, какой титул в их будущем носили родители Ирины, но такая девушка могла быть только принцессой. Как из тех сказок, которые мне читала няня в детстве. Я готов был бросить к ее ногам все свои титулы, лишь бы быть рядом с моей прекрасной Ириной. Как она сказала: «я тебя люблю, а там будь, что будет». Я готов подписаться под каждым ее словом. И я надеялся, что моя семья не будет возражать.
