Вадим Денисов - Путь на Кристу. Закрытые воды
И она неожиданно подмигнула настолько игриво, что я забыл, куда собирался идти дальше.
Отошла "Темза" легко, споро, с откровенной радостью, хотя механик долго глядел на ржавую любимицу с грустью. Украли всё, что могли, добыли всех, кого увидели. Кроме кайманов, но они пока не в приоритете.
Вода в большой реке без названия была несравненно чище, чем в Аракаре. Какое-то время бурая лента, получившая свой цвет из-за биологических остатков, которые приток собирает после дождей, текла, не смешиваясь с водой великой, судя по всему, артерии. В этих соседствующих экосистемах разный грунт, разный растительный и животный мир.
Километров через десять дождевой лес начал уступать место более разнообразным и более радующим глаз ландшафтам. Появились обширные поляны на речных террасах, лес теперь стоял не сплошной стеной, а с разрывами, берег повыше и явно посуше.
Пароход пока держался левого берега, шёл медленно, капитан привыкал к новой водной обстановке. Люди отдыхали, да не все.
Матросы надраивали, или как это у них называется, судовую шлюпку. Они, оказывается, рассыхаются, эти шлюпки, причём любые, даже пластмассовые. Трескается и поднимается неаккуратно положенная краска, всякая мелочь. Деревянные же надо не менее одного раза в год циклевать, удаляя старую краску, шпаклевать стыки между досками обшивки, а далее весь прочий автосервис: рихтовать, красить, крыть лаком... Вполне нормальная, на мой взгляд, шлюпка по мнению капитана в тропических условиях срочно нуждалась в дополнительной окраске. Версию, де работу для подчинённых всегда найти можно, а иногда, чтобы кадровый состав не мучился от безделья, нужно непременно, я отверг сразу. Некогда бездельничать. Значит, действительно надо.
Гор по берегам не видно, они остались за кормой, на условном севере.
Мимо проплывала неведомая страна -- широкая равнина с огромной рекой. Необъятная дикая глушь. Здесь есть пустынные, бескрайние пастбища, таинственные горы и притаившиеся в дебрях реки. Но никаких следов человеческого присутствия.
Капитан, явив миру очередной раритет, достал из узкого шкафа латунную бронзовую трубу, длинную, как у Паганеля. Смотреть через неё лучше всего с опоры -- он показал. А я-то думал, для чего на обоих крыльях мостика вмонтированы U-образные вилки на штырях! Ставишь, регулируешь вилку по высоте и комфортно разглядываешь дальние дали с адским увеличением, почти без дрожания.
В рубке я обучался искусству рулевого. Краткие курсы, всё равно пока не доверят.
-- Чем доводилось управлять?
-- Самое крупное -- катер КС-100.
-- О как! Тогда считай, что полдела сделано! -- удивился и обрадовался Самарин. -- Ну-ка, Семён, уступи ему пульт! Значит, Герман, вы понимаете, что на первом этапе самое главное -- это оценка и учет степени инерции судна. У каждого она своя. Вы меняете направление, но пароход реагирует с запозданием, начиная поворот с задержкой, как и выход из него.
-- Прочувствовал в своё время.
-- Тогда работайте.
Как он находит безопасный судовой ход? По графику эхолота, по характеру течения и поверхности воды, по изгибам русла, расположению островов, мысов и кос. Тяжелейшее дело, неподъёмная наука, не представляю, чтобы я когда-то сумел проделывать такое хоть в малой степени.
-- Ничего-ничего, всё придёт! -- мягко подбадривал меня капитан. -- Расслабьтесь только, иначе быстро устанете. Сначала на джойстике, чисто для понимания процесса, а потом перейдём на штурвал. Вот там точно взмокнете!
Проходя мимо местечка рощи высоких деревьев с раскидистыми кронами, мы заметили на берегу стадо небольших антилоп чёрного цвета с длиннющими витыми рогами, направленными при наклоне головы вперёд, как у единорога. Опасное оружие! На вид вполне съедобные. Клоны, как две капли воды похожи друг на друга. Парнокопытные, если их анатомия аналогична земной, паслись прямо на прибрежном лугу, телята группами бегали рядом с самками, а несколько самцов со стороны реки следили за порядком, оперативно возвращая наиболее резвых поскакунчиков обратно. Наверное, с другой тоже караул стоит. Особенно выделялся крепкий самец с тремя белыми овалами на боку, которые буквально горели на ярком солнце.
-- Голов двести будет, -- решил шкипер.
-- Ага, -- согласился я, фокусируя на альфе объектив камеры.
Недалеко от стада в траве возлежало небольшая группа других травоядных, покрупнее. Из-за лени и отсутствия любопытства у последних, не пожелавших и головы повернуть в сторону проходящей мимо "Темзы", сделать снимок-идентификатор так и не удалось, звери до поры сохранили инкогнито.
Эхолот выдал переливчатый сигнал, и Илья Александрович тут же мягко отодвинул меня в сторону.
-- Мальчик говорит, что глубина меняется быстрей заданного порога.
"Темза" сбавила ход, капитан довернул, какое-то время особо внимательно присматриваясь к экрану.
Стоит ли добыть парочку? Пожалуй, нет, мяса в достатке, Альфия и так упахалась, а ведь опять возникнет.
-- С мясом всегда будем, -- согласно кивнул шкипер, будто прочитав мои мысли. -- А вот то, что никого и никаких следов... Есть версии?
-- Однозначных нет. Первое, что приходит на ум: мы десантировались слишком далеко от мало-мальски обжитых мест. По идее, в низовьях шансов больше, -- предположил я.
-- Ото ж! На реках, текущих к югу, так оно и есть. А вот ежели на север... Потому и пошли на юг.
Мы были одни. Двадцать одно, десять членов экипажа и одиннадцать пассажиров. И все вместе -- одно большое Одиночество. Никто в этих безлюдных местах не отзовется на крик о помощи, никакое МЧС не поможет странникам, оказавшимся в глухомани Затерянного Мира. Больше не будет дальней радиосвязи и спутниковой навигации, не прилетит спасательный вертолёт, не придёт на выручку встречное судно. Именно оттого окружающая картина и приобретала особую сверхъестественную силу. Опора на плечо товарища? Не знаю лучшего места, где можно было бы испытать это спасительное чувство, только в нём и надо искать поддержку, а не в слепой вере в бога.
Мерное шлёпанье плиц сливалось в уже привычный шорох-шелест, спокойный и даже убаюкивающий. Шёл час за часом, рельеф больше не менялся, ничего не происходило. Капитан рассказал о подмеченных особенностях реки:
-- Очень полноводная, даже не знаю, есть ли на Земле такая! Глубины на стремнине хорошие, большей частью ровное дно. Мы идём по огромной долине, на которой нет скальных выходов. Появятся холмы -- будут вероятны мели и перекаты. Меандирирует слабо, река очень старая, давно выбрала себе добрый путь, лишь слегка корректирует.
Через реку часто перелетали стаи пернатых, самых разных. Наиболее впечатлили "лебеди" -- огромные белые птицы с длинными шеями в количестве пяти штук проплыли над нами, держа курс вдоль реки. Раза в два больше наших лебёдушек.
Я успел поваляться, пообщаться с профессором, доложить Нине о своих болячках, старых и свежих, а также о сделанных прививках, -- всю эту информацию докторша заносила в журнал, завтра планирует начать диспансеризацию всего состава. Потом вернулся на мостик.
-- Между прочим, вторая сотня километров пошла после Аракары, -- невесело сообщил шкипер.
Продолжать он не стал, но было ясно -- Самарина тревожит отсутствие признаков цивилизации.
-- У нас нет другого выхода, как следовать уже выработанной стратегии. Движение и планомерный поиск, -- я ничего больше не мог добавить к уже не раз сказанному.
Обед прошёл тихо, большинство отсыпалось. "Темза" в очередной раз поменяла берега, капитан постоянно искал и находил нужный фарватер. Потом судно с час шло исключительно вдоль левого. Тут и произошло событие, составившее в моих впечатлениях неизгладимый свет по итогам дня.
Как-то неслышно поднявшись по трапу, в рубке внезапно появился кочегар Федя Липпо, человек худой, жилистый, с огромной, очень неряшливой копной рыжих волос. Первый раз я увидел его так близко. Взгляд весьма странный. Повелитель огня и дров невозмутимо бросил невнятное "здрасьте", и тут же сложился, как перочинный ножик, двумя руками с жутким скрежетом почесав обе голени. Хряп-хряп...
-- Что у нас плохого? -- какой-то не баптистский у него вид. Разгильдяйский какой-то.
Я справедливо ожидал, что Илья Александрович тут же рявкнет на него отработанным командным голосом, однако, ничего подобного, Самарин лишь улыбнулся и поприветствовал подчинённого.
Кочегар огляделся и, увидев меня, спросил с отчаянной надеждой:
-- У вас сигаретки не найдётся? Алька-чувырла буфет закрыла, булка с хреном, и спать завалилась. А я пустой, как бас-барабан.
-- У меня электронные, -- ответил я, вполне понимая страдальца. -- Могу дать новую. Ничего так, крепкие.
Федя внимательно выслушал, глядя на меня с жалостью, и сразу заторопился:
