Александр Баренберг - Вторым делом самолеты. Выйти из тени Сталина!
Минут через двадцать добрались до первой из запланированных к посещению площадок. Облетели вокруг. Ни населенных пунктов, ни, хотя бы, нормальных дорог в окрестностях не наблюдалось. Полная глушь, даже речки нет, только угадывался сверху небольшой ручей невдалеке. С одной стороны - хорошо для маскировки, но с другой - ни человеческого жилья, ни нормального снабжения не будет. Зато просека большая и ровная.
Воронов заметил внизу какое-то движение и пошел на посадку. Он и Гроховский легко спрыгнули на землю, сразу же увязнув по колено в снегу. Через несколько минут они, захватив своих спутниц, тоже приземлившихся неподалеку, уже разговаривали с хмурым пожилым мужиком, оказавшимся представителем соседней, штурмовой авиадивизии, прибывшим сюда с той же самой целью. Только не на самолете, а на запряженных хилой на вид лошадкой санях. Конкурент, короче. Оказывается, штурмовики еще пару дней назад присмотрели с воздуха это место и мужик приехал его застолбить. Успели на пару часов раньше, горбатые!
Андрей осмотрел площадку. В принципе, туг спокойно хватило бы места и для всех трех полков. И еще бы осталось. Но штурмовики явно будут против идеи совместного «проживания». Воронов тоже был бы против, если бы первым занял площадку. Разве что ругаться с ними на уровне командиров дивизий…
Выход неожиданно подсказал сам «конкурент»:
- Вчера вот наши соколы вылетали утром на штурмовку штаба немецкой дивизии. Вечером его наши танки заняли. Так там рядом небольшое ровное поле. Туда часто связные самолеты, которые пакеты в штаб везли, садились. Для нас полоса маловата, а вот вам - в самый раз!
Андрей достал планшет и нанес на карту указанные собеседником координаты. В соответствии с полученным утром положением линии фронта действительно выходило, что это уже на нашей территории. Однако Воронов засомневался:
- Точно эта площадка в наших руках?
- Да точно, товарищ подполковник, третий день в том направлении танки наступают. Вчера вечером наши на последнюю штурмовку вылетали уже километров на десять западнее.
- Хорошее место! - поддержала идею Наталья. - На острие наступления - цели рядом. Полетели?
Перелет в указанную точку занял минут десять. Покружили, осматриваясь. Еще слегка дымились развалины зданий штаба. Заметны были следы вчерашнего боя - поле вокруг пестрело воронками от разрывов бомб и снарядов. Тут и там приткнулись обгоревшие останки нашей и вражеской бронетехники. Слепо смотрели черными дулами в небо уничтоженные артиллерийские орудия. Картина разгрома была несколько сглажена слоем свежевыпавшего снега.
Искомое поле находилось немного в стороне от развалин штаба и, на первый взгляд, не пострадало от военных действий. На второй, когда Воронов пронесся над ним на бреющем, оставляя за собой вихрящийся снежный след - тоже. Воронок от разрывов снарядов на поле не обнаружилось. Зато обнаружились два самолета, притулившиеся на его краю. Приблизившись, Андрей с удивлением узнал истребитель Як-1 и такой же, как и у него, У-2 на лыжах. Целехонькие. Невдалеке от них валялся с отбитым крылом немецкий связной «Шторьх», оставшийся, видимо, от прежних хозяев этого места. «Неужели и здесь конкуренты опередили?» - с разочарованием подумал Воронов. Яки стояли на вооружении двух других полков дивизии Савицкого. Вроде как свои, но аэродромом тоже вряд ли поделятся!
На земле не было видно ни души. Семенова сблизилась с его самолетом и показала затянутую в кожаную перчатку ладонь с направленным вниз пальцем. Он просигнализировал согласие и начал разворот. Действительно, раз уж прилетели, почему бы не сесть и не выяснить подробности. Может быть «конкурентам» по каким-то причинам это поле не подходит? Хотя, для тяжело груженных штурмовиков полоса на самом деле коротковата, а легким Якам как раз вполне подходит. Как и нашим По-пятым.
Первой села Семенова. Ее По-2 пробежался по полю, погасил скорость и отвернул в сторону стоявших с краю самолетов. Заходивший на посадку следом Воронов отчетливо видел, как летчица, искусно подогнав машину к ним, остановилась и выключила двигатель. Менее умелый в пилотировании этого самолета Андрей не смог точно рассчитать заход на посадку, затянул немного выравнивание и, поэтому, проскочил дальше на добрую сотню метров. Попытался было сманеврировать, разворачиваясь обратно, но стоявший на лыжах самолет реагировал непривычно и Воронов, плюнув на непокорный аппарат, выключил двигатель. Ножками дойдем, вернее будет!
Он и его спутник выпрыгнули из кабины и направились к ожидавшим их у своего самолета девушкам. На полдороге вспомнилось, что забыл в кабине планшет и, чертыхнувшись, повернул обратно. Гроховский продолжил движение в прежнем направлении, явно предпочитая поскорее присоединиться к женской компании, а не сопровождать своего забывчивого командира. Залезая обратно в кабину, увидел, как тот по-шутовски раскланивается с дамами. Вроде даже послышались отголоски громкого женского смеха.
А в следующее мгновение все изменилось. Царившую до этого тишину нарушил резкий перестук двигателя внутреннего сгорания. В полусотне метров от самолета Андрея раздвинулись припорошенные белым густые кусты и на поле, натужно пыхтя черным дымком из выхлопной трубы и погромыхивая траками, выполз немецкий легкий танк Panzer I. На его броне сидело несколько автоматчиков. Танк хищно повел из стороны в сторону установленными в башенке пулеметами и резво направился в сторону Воронова. Когда он поравнялся с По-2, один из сидевших на его крыше автоматчиков спрыгнул вниз. Танк, сбросив десантника, не останавливаясь, прибавил газ и рванул к самолету Семеновой, который был вдвое дальше. Видимо, командир вражеского отряда опасался упустить часть добычи.
«Ловушка!» - сразу же понял, едва увидел бронированную машину. «Сволочи!» - от досады на собственную глупость и непредусмотрительность хотелось выть волком. Что же теперь - плен? А девушки? Что сделают враги, поймав живыми ненавистных им «ночных ведьм», ставших причиной многих бессонных ночей солдат Вермахта? Наверняка им захочется осуществить на практике все те бессильные угрозы, которые они бросали вслед растворившимся в сумраке ночным бомбардировщикам, нагло нарушивших положенный им законный отдых после тяжелых дневных боев.
Пока в голове проносились эти мрачные мысли и картины расправы над летчицами, одна ужаснее другой, вставали перед глазами, другая часть сознания Воронова лихорадочно искала выход из этого, казалось бы безнадежного положения. Быстро перевалиться в заднюю кабину и полоснуть по вражеской машине из крупнокалиберного УБТ? Под прицелом врага? Нет, это самоубийство, причем абсолютно бессмысленное - он даже не успеет повернуть в сторону противника тяжелый ствол пулемета. Передние ШКАСы, смотрящие в небо в стоящем с задранным носом биплане, тем более бесполезны. Ими сейчас можно только птичек распугивать. Что же тогда?
Тренированное подсознание летчика-истребителя само, за считанные секунды, выбрало оптимальный вариант действий. Когда спрыгнувший с танка автоматчик начал, утопая в снегу, но уверенно держа Воронова в прицеле своего оружия, приближаться к кабине, руки Андрея уже работали. Одна пыталась достать из неудобно висящей на зимнем комбинезоне кобуры личный ТТ, другая лихорадочно дергала ручку заливного насоса, подающего первую порцию топливной смеси в двигатель. Потом бензин будет поступать самотеком из расположенного выше мотора бака, но это потом. А для запуска необходимо протолкнуть его в цилиндры вручную.
Немец, тем временем, приблизившись уже на расстояние нескольких метров от передней части самолета, заметил подозрительные телодвижения сидящего в кабине пилота и заорал на ломанном русском:
- Рус, виходи! Стрелять буду!
- Сейчас, господин! Не стреляйте! Сейчас вылезу, нога в ремне запуталась! - заставил процедить себя сквозь зубы Воронов, продолжая качать насос. Теплый двигатель на По-2 можно было запустить, подав искру на свечи от магнето, тогда как холодный запускался только с помощью прокрутки винта техником. Техника в распоряжении Андрея не имелось и ему оставалось надеяться, что за те несколько минут, которые прошли после посадки, двигатель слишком сильно остыть не успел. Иначе - не стоит и трепыхаться. А на дворе-то - мороз!
Тут левая рука летчика расстегнула, наконец, неподатливую застежку кобуры и ухватилась за рукоятку верного ТТ. Сейчас прострелить уроду голову, запустить двигатель и…
И тут Андрей отчетливо вспомнил, что пистолет не заряжен! Да, он не пехотный командир, и вообще не «настоящий» военный, поэтому в отношении к личному оружию и проявлялась безалаберность. Впрочем, нередкая среди летчиков. За что, видимо, теперь ему придется поплатиться жизнью. И не только ему… Ведь вражеский автоматчик явно не сопляк какой, а профессиональный диверсант, он зорко следит за противником и шанса передернуть затвор не даст. Как глупо погибать из-за такой мелочи!
