Александр Мазин - Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера
К тому моменту, когда гроб с «усопшим» был поставлен перед хорами и началось отпевание, мы, то бишь соратники «покойника» уже были в значительном меньшинстве. На каждого викинга приходилось по меньшей мере десятеро местных. Собор был полон. Здесь собралась вся знать и все «лучшие люди» города. Никто не пожелал пропустить главное шоу нового года.
Надо признать – красивый получился ритуал. Мощный. Я аж заслушался.
Мои коллеги по профессии – тоже. Скандинавы вообще неравнодушны к искусству. Многие даже прослезились.
Пока шло отпевание, мы помалкивали и наслаждались представлением.
Но когда, согласно расписанию, пришло время опускать гроб в могилку в полу одного из нефов, «безутешный» родственник «покойника» Бьёрн Железнобокий подал знак, и представление началось.
Настоящее представление.
Нас, конечно, было немного. Зато мы были крепкими парнями и с лужеными глотками. Так что, когда мы все разом отчаянно завопили и полезли вперед, распихивая толпу, не заметить это было трудно.
Орали мы одну-единственную заученную фразу. По-итальянски. Фраза эта была: «Не опускать гроб! Нельзя опускать гроб!..»
Местные, мягко говоря, удивились. Но еще больше они удивились, когда только что опущенная крышка гроба с треском взлетела вверх, и изумленным взорам италийцев предстал живой и здоровый Ивар Рагнарссон.
Сюрприз!
Великолепный прыжок – и старина Бескостный оказался рядом с разинувшим рот епископом.
Взмах клинка – и на драгоценный епископский молитвенник хлынула кровь новоиспеченного христианского мученика.
А мгновением позже брошенный Хальфданом топорик врубился в изумленное лицо графа.
Итальянцев было значительно больше. Но профессиональных вояк – от силы процентов двадцать. Да и то лишь треть из них – при оружии. Храм все-таки…
То ли дело – мы. Я, например, принес оружие под плащом, уверенный, что никто не станет меня обыскивать. И немедленно приголубил потянувшегося к мечу итальянского «офицера». Другие норманы тоже клювами не щелкали – похватали «дары» и тут же пустили в ход.
Не скажу, что итальянцы сдались без сопротивления. Кое-кто рыпался… Но мы были намного круче. Вдобавок – в боевых доспехах, а не в той ерунде, которую тут принято носить по праздникам.
Около минуты потребовалось, чтобы порубать в капусту графскую гвардию. Затем – перестроение и привычная по Франции работа с толпой.
Тех, кто оказывал сопротивление, убивали. Увы, не только их. Рубили и тех, кто растерялся или замешкался, вовремя не сообразив, чего хотят страшные норманы.
Вошедшие в боевой раж викинги превращались в настоящих мясников. Ор в храме стоял такой, что аж уши закладывало.
Мое место в общей диспозиции было почти традиционным – у главного входа в храм. Задача: никого не выпускать. Не такая уж трудная, учитывая, что двери заперты. Я стоял справа. В центре – Ольбард. По левую руку от Ольбарда – старина Тьёрви.
Выбраны на почетную роль привратников мы были исключительно благодаря хладнокровию. Верховные вожди не сомневались, что ни один из нас не покинет пост, увлекшись резней.
Я и не увлекся. Голов не рубил и кишки не выпускал. Так, порезал нерадикально пару-тройку аристократов с дефектом зрения. После небольшого кровопускания зрение восстановилось, и бедолаги сумели увидеть между собой и дверью меня.
Им повезло. Резню мои братья-викинги устроили кошмарную. Как всегда.
Пленников, впрочем, тоже набралось немало. Тысячи полторы. Как только их оттеснили подальше от входа, мы открыли двери храма. И рванули к воротам города.
Дорога от храма к главным городским воротам – прямая и достаточно широкая. Десять минут – и мы были бы у цели…
Не вышло.
Три сотни норманов (часть осталась снаружи – сторожить пленников) – большая сила. Но не радикальная. Городской гарнизон – куда многочисленнее. И, как оказалось, находился в полной боевой. Такой приказ был отдан покойным графом. На всякий случай.
Резня в храме длилась не очень долго, но достаточно, чтобы снаружи заподозрили нехорошее. Штурмовать собор италийцы не рискнули, но подтянули войска.
Викинги – великие воины. Атаковать ощетинившийся копьями строй численно превосходящего противника? Почему бы и нет?
Но не в данном случае. Дело не в том, что нас – существенно меньше. Куда неприятней отсутствие подходящего вооружения. Ни щитов, ни длинных копий, ни метательного оружия…
…А вот размещенные на господствующих высотах итальянские стрелки вряд ли страдают от дефицита боеприпасов. Более того, кто-то даже озаботился подтянуть легкие орудия. Потомки древних римлян еще помнили кое-что из военной тактики предков.
Словом, поверх италийских щитов на нашу ударную группу с интересом смотрел толстый северный лис.
Но это я так подумал (и приготовился к самому нехорошему), а у наших лидеров было другое мнение.
«Чудесно оживший» Ивар Рагнарссон спокойно выступил вперед, демонстрируя пустые руки…
И начались переговоры.
Вот тут-то и выявилась роковая слабость местного менталитета в сравнении с моральным кодексом викингов.
Будь на месте итальянцев тот же Ивар, он бы не сомневался ни секунды. Если ты сильнее – бей! Заложники? Какие нафиг заложники? Вот перед нами практически вся верхушка вражеского войска! И отличная возможность взять ее в плен! Так за чем же дело стало? Ах, снаружи ошиваются еще несколько тысяч головорезов? Ну так пусть себе ошиваются. Они – снаружи, мы – внутри. Стены крепкие. Вот пусть снаружи и останутся. А вздумай какой-нибудь ярл (чисто фантастическая ситуация!) предложить открыть ворота ворогу лишь потому, что его сынок или дочка угодили к неприятелю в плен, вот бы его, ярла, дружина удивилась! И, пожалуй, подумала, что у ярла что-то не то с головенкой, если бы ярл немедленно не зарезал шантажиста.
Такова логика викингов.
Но у итальянцев было совсем другое мировоззрение. Во всяком случае – у социальной верхушки. А рулили в городе именно они, те, чьи родичи оказались в кровавых объятиях норманов. Тем более здесь, вне храма, никто не знал, что граф, епископ и большая часть «лучших людей» города уже отправились в мир иной.
Знатоков датского найти не сумели, так что переговоры шли на смеси латинского и французского.
И были проиграны горожанами вчистую.
Под сомнительное, прямо скажем, обещание Ивара (Рагнарссон взял в свидетели Одина) не чинить в городе кровопролития и освободить всех заложников, нас пропустили к городским воротам и даже любезно позволили их открыть… А потом…
Потом всё было плохо. Для горожан. Потому что наши немедленно принялись грабить и резать. И заложников никто освобождать не стал. И всякого, кто пытался противостоять с оружием в руках, убивали немедленно.
Ужас и смятение – вот те чувства, которые воцарились среди италийцев.
В считаные часы в городе не осталось никого, способного к сопротивлению. Рагнар Лотброк стал полновластным хозяином заветного города…
И наконец узнал, что это не Рим!
Вот это было воистину королевское разочарование!
Конунг так расстроился, что даже пустил на самотек процесс грабежа.
Впрочем, его сыновья хладнокровия не утратили и успели наложить лапу на лучшие куски.
Что ж, справедливо. Это ведь Ивар придумал замечательный план[123] и воплощен он был на финансовые средства Рагнара.
Впрочем, и остальные в убытке не остались. Луна – не Рим, но все же исключительно богатый город.
Был.
Три недели спустя, до отказа набив трюмы кнорров и трофейных кораблей имуществом и отборными рабами, под завязку загрузив драккары драгметаллами и прочими ценностями, наш отремонтированный флот отправился в обратный путь.
Были, конечно, и другие идеи. В Италии ведь немало городов, в которых можно поживиться… Но мы слишком долго были в походе. Очень хотелось – домой. А через годик-другой, с новыми силами…
Увы. От дома нас отделяли тысячи морских миль. И – зимние шторма. И обиженные нами враги, которые так и жаждали реванша.
Глава тридцать четвертая
Ловушка
Удары деревяшки в щит отсчитывали ритм. Проворачивались весла, толкая драккар. Шипела вода под днищем, мы истекали потом…
Нелегкое это дело: грести в полную силу, когда на тебе – боевое железо.
А без него – никак. Сарацинские стрелы жалили корабль, лупили в щиты, иной раз и по шлему чиркали.
С кормы в ответ били наши стрелки. Так, для острастки. Мы удирали. Со всех ног… вернее, рук. Счастье еще, что ветер хоть и встречный, но совсем слабый. Иначе пришлось бы терять время, класть мачту…
– Заходят! Справа заходят! – закричал кто-то.
Справа – это мой борт. Я оторвал взгляд от спины Рулафа, вертевшего весло на переднем руме. Так и есть. Узкая галера шла за нами, медленно, но неуклонно сокращая дистанцию. Мне показалось, что я даже слышу сочные хлопки бича, стимулирующего галерных гребцов.
