Будет только хуже - Виктор Климов
Ставицкий откинулся в кресле, которое от такого обращения издало жалостливый скрип, положил руку на пульт, готовый нажать кнопку «пуск» в любую секунду.
- А оно мне надо, Влад? Ты что, думаешь, что я хочу это всё помнить? Благо у меня не было ни детей, ни жены, - он скривил губы в ехидной усмешке, - разве что кроме бывшей. Но друзей я здесь всех потерял. Всех знакомых. Родителей своих, понимаешь? Я вот сейчас сижу и распадаюсь у тебя на глазах от зашкаливающей дозы радиации…
Он пошевелил губами, двигая языком во рту, и выплюнул на пол очередной зуб.
- Во! Круто! – весело шепелявя, воскликнул он, глядя на подскочивший от удара о пол зуб. – И ты хочешь, чтобы я всё это помнил? Нет уж спасибо-спасибо! Мне такого счастья не надо. И не вздумай там ко мне подходить и что-то такое рассказать. Хотя не факт, что я вообще поверю. В такое, если сам не переживёшь, поверить будет сложно.
Потом на секунду-другую ушёл в себя, о чём-то размышляя. Потом полез во внутренний карман куртки и извлёк оттуда увесистую фляжку, которая, суд по звукам, была практически полной. И ведь тащил же всё это время с собой!
- С другой стороны, там будут люди, которые наверняка тебе поверят, а они убедят меня… - Ставицкий, отвинтив колпачок, сделал глубокий глоток виски. – Короче, как хочешь, я всё равно ничего не вспомню, но лучше не надо. Ты, Влад, лучше постарайся свою жизнь устроить. Считай это вторым шансом. А второй шанс, он, как это пелось, не получка, не аванс. Выпадает только раз.
Он снова сделал глоток.
- Хотя, кому-то и первого не выпадает, - вздохнул он.
- Неужели тебе не хотелось бы вернуться в горы Памира? Вспомнить всё как было? Или сюда, но только в другой реальности всё запустить так, как и должно работать?
- А ты знаешь, как оно должно быть? Или как оно было в горах Памира? Хочу ли я туда возвращаться, Влад? Сам подумай! Ты думаешь, что я вот просто так бухаю, потому что я алкоголик? Я, Влад, держался, очень долго держался. А потом вот это всё! И это к тому, что было, и с чем я боролся. Нет, спасибо, мне хватит тех проблем. Уж лучше, я всё забуду, как будто ничего и не было. Мне хватит моих проблем из той реальности.
- Харэ базарить! – раздался от камеры голос капитана. – Давайте уже сделаем то, ради чего сюда пришли!
- Ну, давай! – Ставицкий протянул Владу руку и тот её пожал.
- А как оно будет всё происходить? – спросил Влад, направляясь к камере.
- Без понятия, Влад, - пожал плечами учёный.
Двое пограничников и Влад вошли в камеру и закрыли за собой дверь. Камера представляла собой небольшое помещение метров семь площадью, не больше. Металлический пол, стены, покрытые металлической решёткой, вроде это называется клеткой Фарадея, да откидные скамейки, обтянутые искусственной кожей. На них-то и разместились люди.
Никаких окошек, или камер видеонаблюдения. Только зелёная лампа над дверью.
- Может быть, ты меня проклянёшь, не знаю. Но я прошу понять меня. Просто у меня не было другого выбора.
Влад обернулся, чтобы переспросить, что имеет в виду капитан, но тут зелёная лампа погасла, и вспыхнула красная.
Весь мир кругом заходил ходуном, а пол словно ушёл из-под ног, к горлу подступил ком тошноты. Ориентация в пространстве потеряла всякий смысл. Где пол, где потолок! В ушах не то чтобы звенело, в них просто… просто они не улавливали никаких звуков. Может ли тишина вообще быть такой… тихой? Ведь он не слышал даже собственного дыхания.
Влад закрыл глаза, подождал, сколько смог, и вновь разомкнул веки. Напротив него сидел Павел и странно улыбался, глядя на Влада. Приглядевшись, в глазах сильно двоилось и троилось, Влад понял, что взгляд старшего лейтенанта направлен не на него, а куда-то в пустоту, сквозь него. Такое чувство, будто он сейчас не понимает, где находится. Странно, всё странно. Так и должно быть?
Последние слова он вроде бы даже произнёс вслух, но в наступившей неестественной тишине он не слышал своего голоса.
Повернув голову, Влад посмотрел на сидящего по левую руку от него Алексея, но тот никак не реагировал на происходящее, уронив голову на грудь. Только было видно, как под опущенными веками двигаются глазные яблоки. Из его рта тянулась тонкая струйка крови, которая внезапно поменяла направление и стала капать вверх, разлетевшись по камере маленькими красными бусинками.
А потом всё прекратилось.
Они всё также сидели в клетке Фарадея, которую его спутники по-простому называли камерой. Ничего не изменилось. Абсолютно ничего.
- Лёша? – Влад дотронулся до плеча капитана, и его тело стало медленно заваливаться на бок. Плетнёв не дышал.
Опираясь руками о стены, Влад и Павел вышли из камеры…в которой остался Алексей.
Если они здесь, то получается, что ничего не произошло? У них ничего не получилось? Всё было зря?
Влада вырвало. С кровью. Видать хватанули они дозу изрядную, очень-очень изрядную. Организм разрушался прямо на глазах, и Влад это отчётливо осознавал.
Как только они перешагнули порог камеры, на пол упал уже Павел и больше не поднялся.
Кое-как Влад добрался до стола и сел в одно из кресел. Напротив сидел Ставицкий, в одной руке он, как обычно держал фляжку, делая периодически глоток за глотком. Удивительно, но он, похоже, несмотря на возраст, переживёт их всех.
Влад сложил руки на столе и положил на них голову, мутило по-страшному.
- Ничего не получилось? – просто спросил он учёного.
Ответа долго не было, и Влад с трудом поднял голову, чтобы убедиться, жив ли ещё Ставицкий.
Жив. Видимо просто крепко задумался, хлебнув крепкого.
- Не знаю, - с расстановкой ответил учёный. – Знаю только, что ты точно поймёшь, когда всё произойдёт.
- А если не произойдёт?
Ставицкий пожал плечами.
- Какая теперь разница.
- Разница есть, Александр Николаевич. Хотелось бы, чтобы реальность, наконец, встала на правильные рельсы.
Ставицкий даже поднял брови, когда услышал последние слова.
- А кто тебе сказал, что эта реальность неправильная? – вдруг задал он вопрос, поставив на стол фляжку.
- В смысле, кто? – прилагая усилия, переспросил Влад. Всё валилось из рук, хотелось упасть и заснуть. – Мне об этом сказал Алексей.
- Точно? Так и сказал?
Что-то нехорошее
