Студент 3 - Всеволод Советский
Но надо.
— Ты куда?.. — томно проворковала Лена. — Еще часок можем поспать…
— Слушай, Лен! В общагу надо, собраться, приготовиться. У нас сегодня английский…
— У нас тоже, — она потянулась, зевнула. — А я еще поваляюсь, ладно?.. Будешь выходить, дверью хлопнешь, сама закроется.
— Ага, — я уже одевался.
— Обними меня.
Я не только обнял, а расцеловал, и в ответ получил не меньше дюжины горячих поцелуевплюс всякие ласковые прозвища, типа «любимый котик Васька»…
— Ладно, спи давай, только не проспи, — и я выскользнул в прихожую.
Там уже торчала Муська и пялилась на меня с неодобрением: ходят, мол, тут всякие, двери запирают… Я дипломатично подмигнул ей, выскользнул на площадку, замок звучно щелкнул.
Ну, порядок! Я сбежал во двор, по утреннему холодку бульваром, улицами, дворами рысью домчался до общаги, уже проснувшейся, уже весело оживающей в предвкушении трудового дня…
В комнате меня встретили как охотника, пришедшего «с полем»:
— О-о!.. — парни взвыли, загоготали в три голоса: — Явился кот Васька!..
Опять этот кот Васька!
— Ага, от кошки Муськи, — в общем-то не соврал я, за что получил еще порцию хохота и острот не самого тонкого пошиба.
— Ну ты даешь, брат, — с одобрением сказал Толян. — Так держать! Как говорили у нас в полку: держи прицел, бей в цель!
— Без промаха, — вставил свои пять копеек и Роман.
— Пока промашек не было… — двусмысленно ухмыльнулся я.
Тут к нам сунулся Саша, привлеченный конским ржанием:
— Утро доброе! Что за Мефистофельский хохот такой сранья?.. — и узнав причину, улыбнулся: — Ну, это ладно, юность на то и юность… Но смотри, Васек, аккуратнее. Если дойдет до кого, что в общаге не ночуешь, могут и попереть: мол, если есть, где по ночам шляться, так не фиг койко-место пролеживать… Ну, это маловероятно, конечно, — утешил он меня, — но все-таки…
— Принял к сведению, — кивнул я. — Слушай, Сань! А химии в расписании у нас так и нет?
— Нет. Пока на больничном, говорят. Профессор… Ладно, мужики, не опаздываем!..
Мы собирались, завтракали, а мой аналитический центр в башке работал исправно, раскладывая факты, прогнозы и будущие действия. Меня все больше и больше захватывало это, я чувствовал, что въезжаю в некую большую-не большую, но острую, напряженную игру с будущими сюрпризами. И что для полноты картины некоторых штрихов в ней не хватает. Про эти белые пятна можно додумывать, домысливать… Ну, и это можно делать, но все-такинужна еще информация.
Под случайным предлогом я выскользнул из комнаты пораньше соседей, надеясь пораскинуть мозгами по пути в учебный корпус… и на площадке третьего этажа столкнулся с приподнято-озабоченной Любой.
— Привет! — с подъемом воскликнула она.
— Привет, — тоже бодро откликнулся я. — Ты что, спешишь куда-то?
— Ага! Потом скажу! — и понеслась вниз, как пришпоренная.
Кругом вопросы…
Мысленно усмехнувшись, я направился в корпус.
В вестибюле мне сразу бросилось в глаза объявление: фото в траурной рамке и некролог. «С прискорбием извещаем… скоропостижная кончина… навсегда останется в памяти коллег…» Фотография, наверное, была пяти-семилетней давности, на ней Лариса была немыслимо прекрасна, но со странной печалью во взоре, как будто оттуда смотрела в свою недалекую смерть… А может, это уж теперь задним числом так кажется. Психологический эффект.
У объявления, конечно, толпились люди.
— Такая молодая… такая красивая!.. — услышал я.
И я ощутил слабенький, но острый укол в сердце. На самом деле, такая молодая, такая красивая…
Лекционный зал, когда я туда вошел, был на две трети пуст, и без труда я пристроилсяподальше, разместился, прихватив и еще пару мест в расчете на приятелей. Хотел было вновь задуматься о своем, но здесь уже народ повалил валом, аудитория наполнилась веселым шумом, гомоном, вот ввалилась и наша братва с четвертого этажа… я помахал пацанам рукой, и они присоединились ко мне.
Витек тут же подсел ко мне, шутливо подтолкнул в бок:
— Слышь, Базилевс! А я, кажется, допер, кто эта твоя… кошка Муська!
Это было произнесено победно, но в треть голоса.
Столь же негромко и ехидцей я ответил:
— Молодец. Соображаешь. Надеюсь, ума хватитне публиковать свое открытие?
— Да ты чо! Могила!
Студенческий поток уже бесперебойно тек в аудиторию… и вот среди прочих впорхнула сияющая Лена — как будто дивный свет озарял и ее саму, и пространство вокруг нее.
— Во-во-во! — радостным шепотом запричитал Витька. — Вон она, Муська-то!
Ну, Витек!.. Соображалка работает там, где не обязательно. А где надо — тормоз.
Сквозь легкую улыбку я процедил:
— Без комментариев… И я надеюсь, ты меня услышал?
— И даже запомнил! — Витек бодро поерзал по лавке.
В зал грузным шагом ступил огромный доцент Аркадин, за ним влетели несколько запыхавшихся… Я отметил про себя, что не появилась Люба. Куда же она так спешила, интересно?..
Мысли мои ненужно заработали, примерно как у Витька, и я себя одернул. Думай о главном!
Главным сейчас стала, естественно, лекция. Все остальное временно отставим.
Аркадин заговорил о концепциях близкодействия и дальнодействия в физике. Я с некоторым скрипом, но въезжал в это, вообще говоря, вполне интересно… Но тут вдруг входная дверь предъявила Любу, не столь сияющую, как Лена, но вполне радостную, на подъеме.
Борис Михайлович уставился на нее суровым взором.
— Здрасье! — бойко отрапортовала звезда сцены.
— Здрасьте, здрасьте… наше счастье, — на ходу срифмовал доцент. — Почему опаздываем?
По залу порхнул смешок, Люба начала кокетливо извиняться, ну и в целом обошлось без последствий.
А я все-таки забил себе в голову, что нечто интересное у нее произошло…
Так
