Главная роль 4 - Павел Смолин
В настоящем восторге прибывают гвардейцы — играть в карты по кабакам и развлекаться муштрой, конечно, очень приятно, но положение высокородного бездельника устраивает далеко не всех, и юношам реально хочется рискнуть жизнью во славу Империи. Когда ты происходишь из воинско-аристократического рода с многовековой историей, на твои плечи невольно давят тяжелые ладони предков. Да, забыть об этом в угаре столичных салонов очень легко, но, протрезвев, многие гвардейцы тоскливо смотрят в зеркало и спрашивают — «что это за служба такая»? Теперь шанс проявить себя у них появится — наш мир огромен, и войны в нем не останавливаются ни на миг! Даже если пролить кровь — желательно чужую — за коренные владения Империи прямо сейчас нельзя, можно довольствоваться и расплывчатым, но вполне себе благородным «за интересы Империи». А интересов у нас нынче ух как много!
Отдавая должное своему умению окучивать людей, я с удовольствием отмечал расположение к себе на лицах славящихся своими консервативными взглядами пожилых и критически важных деятелей. Важный нюанс — консерватизм, если его исповедуют не кретины-радикалы, не подразумевает автоматического отказа от прогресса. Да, кое-что из озвученного мной в «программных речах» — свобода слова например — консерваторов не порадовало, но отдельные печалящие их тезисы благополучно тонут в обильных рассуждениях о важности порядка. Слаще «порядка» для консерватора слова нет!
О, Второв! Добрался Александр Федорович до столицы и просто не мог проигнорировать приглашение посетить этот прием. Такое себе позволить вообще мало кто может. Княжеский титул де-юре уравнял Александра Федоровича со многими шишками. Вкупе с капиталами, титул поставил Александра Федоровича над еще большим количеством шишек. Истории про «из грязи в князи» очень интересно наблюдать со стороны, в художественной форме, но столичный серпентарий на так сильно выделенного мною купца реагировал однозначно: как на выскочку. Выскочу, которого очень опасно трогать, но тронуть прямо хочется, чтобы «знал свое место».
— Князь… Добрый вечер, князь… Ах, князь, такая удивительная история успеха! Князь, чрезвычайно приятно познакомиться с таким необычным человеком…
Многовато «князя», и благородный титул из уст столичных хмырей звучал вполне себе оскорблением. Пошевелив усами, я свернул разговор с очередной ходячей коллекцией люксовых шмоток, орденов и драгоценностей и отправился придавать веса полезной для меня фигуре.
Шаг первый — сразу за поклоном обнимаем Второва, тем самым демонстрируя Высочайшее расположение. Минус треть ехидных рож. Шаг второй — благодарность от подыгравшей мне Императрицы за помощь в борьбе с эпидемией и личное участие в скорейшем запуске производства Сибирия. Еще минус треть ехидных рожь — мы с матушкой сходимся во мнениях насчет Второва. Шаг третий — длинный, десятиминутный разговор об общих иркутских знакомых, что выводит Второва на уровень почти официального представителя богатой золотом и другими ресурсами Иркутской губернии. Ехидных рож не осталось, и теперь те, кто не считает зазорным идти в ногу с будущим Императором, будут Александра Федоровича привечать, засыпая предложениями посетить салон, вместе поужинать и, может быть, навести деловые связи.
«Усиление фигуры» закончилось приглашением посетить Зимний завтра, чтобы поговорить со мной о делах. На «сибириевом буме» и беспошлинной торговле хлопком Александр Федорович успел наварить огромный капитал, и пришло время делиться. Делиться с прибытком для любимого себя, вложив деньги в строительство кислотных заводов и фабрики по промышленному производству гексогена. Да, продавать государству продукцию придется дешевле, чем по рыночной стоимости, но всяко выше себестоимости. Добавим сюда торговлю с частными лицами, в которую, если госзаказ будет отработан в полной мере, я не полезу, и в обиде Второв не останется. Да, может погрустить — я его по сути заложником положения сделал, ибо ему чисто из чувства самосохранения придется соглашаться на все мои «предложения», но баланс в сторону пряников смещен настолько, что в случае демарша я его за неблагодарность сожру и буду прав. Будем надеяться на чистоту понимания. Ах да, еще придется раскошелиться на закупку зерна в рамках борьбы с грядущим голодом.
Вставать на табуретку и рассказывать, что Император передает мне полномочия и постепенно отходит от дел не нужно — мы с Императрицей сообщили эту милую новость десятку гостей во время дефиле, и этого более чем достаточно. На мой взгляд было бы достаточно и маленькой заметки в газете за Высочайшей подписью, но монархия — это огромная, донельзя ритуализованная и регламентированная махина, и монаршая семья — всего лишь винтики этой машины. Да, самодержавная власть позволяет менять механизм, отказываясь от рудиментов и атавизмов, но «оптимизировать» настолько, насколько мне хочется, не получится при всем желании. Служат не конкретному чуваку на троне — он просто престолодержатель, которого неминуемо сменят — а монархии. Моя задача таким образом — подтянуть несколько захиревший монархический институт, смазать заржавевшие части механизма, интегрировать расширители в узкие места и направить этот аппарат в нужном нам всем направлении.
«Усиление фигуры» дало незапланированный, но очень полезный побочный эффект — столичные и временно прибывшие в Питер богачи стали активнее пытаться попасться мне на глаза. Логично — прибыл тут провинциал, его обласкали и записали на прием. А мы, столичные, получается хуже и заранее признаны будущим Величеством бесполезными?
Эммануэль Нобель, которого из России я потихоньку собираюсь выдавливать классическим методом кнута и пряника, удостоился похвалы за реально человечное отношение к рабочим и был вынужден довольствоваться этим.
Савва Морозов — из Москвы приперся — был обработан плотнее:
— В скором времени я приеду в Москву. Буду рад, ежели вы запишитесь на прием — у меня есть к вам и другим уважаемым москвичам ряд интересных предложений и планов.
Капиталист конечно же пообещал записаться, и, не откладывая в долгий ящик, двинулся в направлении Остапа. Когда он проходил мимо меня, я поймал момент и шепнул ему на ухо:
— Империи известно о ваших играх со вредными элементами.
Савва дернулся, словно расписавшись в виновности, а я, демонстративно потеряв к нему интерес, с улыбкой переключился на Гуго Марка — представителя многопрофильного концерна, основанного в начале века в Москве немецким дворянином Максимилианом фон Вогау. Торгует колониальными товарами, владеет долями
