Без маршала Тито (1944+) - Николай Соболев
Кормили нас по норме экипажей бомбардировочной авиации, которая теряла на вылетах до трети состава, поэтому уж чего-чего, а еды для них не жалели. Два вида супов, четыре горячего, батончки и булочки, сыр и колбаса. А уж хлеб, сахар, молоко и кофе вообще от пуза, чем мы беззастенчиво пользовались — когда еще в нашей кочевой жизни такое будет!
Но Славко пищевое Эльдорадо уже не волновало:
— Это Дража, какой еще приказ⁇!
— Обычный, Верховного штаба.
— Боишься? — сузил глаза Славко.
— Будет приказ — не струсим. А без приказа сидим на заднице ровно.
— А Гиммлера валить у тебя приказ был?
— Не было, — согласился я. — Но вспомни, как потом немцы взбесились.
— Сейчас беситься некому!
— Ты про переговоры с лондонским правительством знаешь?
— Ну… — притормозил контрик, — говорили, что Тито с Шубашичем собирались…
— Вот! — я отставил пустой стакан и назидательно поднял палец. — Представь, что мы грохнем королевского военного министра прямо накануне переговоров.
Сошлись на том, что Славко метнется в миссию с докладом, а там пусть начальство решает.
Я ворочался и углублялся в воспоминания все дальше — Ливно, Зеленгора, Петровац, Гойло, Белград, Игман, Плевля, Градац… Фашиков я, конечно, накрошил, Гиммлера мы завалили. А был ли какой от этого толк? И вообще от моего присутствия здесь? Четников унасекомили, Красная армия пару месяцев выиграла, а это, считай, полмиллиона жизней минимум. Но она и сама могла бы их выиграть, сложись обстоятельства чуть получше.
Так что я тут эдакий Форрест Гамп — занесло хрен знает как в гущу событий, вот и трепыхаюсь, вроде бы на что-то повлиял, но сам не знаю на что. Делал свое дело, подвернулся Гиммлер — хлоп. Подвернулся Скорцени — хлоп. Ну на мозги товарищам коммунистам капал.
Дальше-то что?
Когда война, все понятно — взял оружие и вперед, устранение всеобщего зла, Федерация практической стрельбы принимает заказы от населения. Но война скоро кончится, даже сомнений нет, что раньше чем в моей истории.
И что тогда делать — непонятно.
Я же не макроэкономист, не геостратег, я всего лишь спортивный функционер. Ну, марксистско-ленинскую теорию знал, крайне поверхностно, со здешними зубрами не тягаться, давить на них мог только через послезнание.
Но его больше нет, хотя бы потому, что с доски пропали несколько сильных фигур.
А ссора Белграда с Москвой все равно казалась мне неизбежной. Венгрия каким-то чудом не окажется в статусе оккупированной, а станет «народной республикой», румыны в последний момент перекинутся к союзникам. Болгарию отдадут на откуп Димитрову — типа там хоть какие-то партизаны водились. Ну да, Арсо говорил, что тысяч пять. А «монархо-фашистских» войск в Сербии, Македонии и Греции — тысяч шестьдесят.
Лагерь народной демократии, мать его. Понятно, что такими «соцстранами» Сталин будет рулить, как пожелает — сам освободил, сам войска расквартировал, сам начальников назначил… Естественно, такое же отношение возникнет и к Югославии, тем более без Тито. А югославы ребята самостоятельные и возбухнут непременно. Может, позже, чем в реале, но возбухнут.
В моей истории «титовцы» сажали «коминформовцев». Без Тито может сложиться и наоборот — «коминформовцы» начнут сажать «независних», по-любому без репрессий не обойдется.
А я не хочу репрессий. И железного занавеса не хочу, и развала в 90-е со взаимной резней тоже. Хочу нормальной жизни, как все. Жена, да квартира, да счет текущий. Такое вот мещанское желание. Только хрен получится, слишком высоко взлетел.
Прямо хоть в Аргентину беги, как изначально собирался.
Ну да, самое время — там как раз военные перевороты начнутся, инфляция и прочие радости жизни. И куда бы я сейчас не сдернул, нигде таких связей, как в Югославии, у меня не предвидится. А значит, и таких возможностей противостоять злу больше нигде не нарастет. Буду Миловану, Иво и Арсо с Лекой мозги выедать, чтобы получилась СССР — самая свободная социалистическая республика. Так что — работать! И никаких развалов!
Здоровья должно хватить, несмотря на несколько лишних дырок в организме. Ощупал себя — мечта зожника, жилы и мускулы, жира нет, старшина мой Казимирас Гедеминович оценил бы.
И как только я сформулировал цель, отключился и заснул.
На Вис я вернулся агентом британской разведки.
Вербовали меня целых два капитана, после ареста за драку возле «штаб-квартиры» Михайловича. Не с четниками, как можно подумать, а с английским патрулем.
Миссия сообщение Славко о местонахождении Дражи приняла, икнула и переправила на Вис — самим такое решать нельзя. В Верховном штабе помозговали и велели пока не трогать, но проверить и присмотреть, что там да как. И возложили эту почетную задачу на нас, словно больше заняться нечем.
Четницкое гнездо располагалось на полдороге от аэродрома к порту, между железной дорогой и морем. Нет, не на первой линии и вообще райончик Сан-Джироламо скорее пролетарский, так что большой трехэтажный дом, почти вилла, заметно выделялся на фоне домишек поменьше.
Рядом, на углу, мы нашли обычную забегаловку-тратторию и при каждом удобном случае мотались туда «закусить и выпить», уж больно оттуда хороший вид на Дражино логово.
Обычное такое эмигрантское логово, с двумя неприветливыми громилами у ворот, наглухо закрытыми ставнями на фасаде и сохнущими на веревках через улочку подштанниками. Вся движуха сводилась к паре темных личностей и тетке в черном, время от времени таскавшим в дом корзины с едой. На второй день мы увидели Михайловича, его привезли и высадили у дома англичане. Стукнула калитка, Дража скрылся внутри, а мы расплатились и встали — адрес подтвержден, а большего от нас и не требовали. Оставалось пройти метров триста до перекрестка, где по договоренности с блок-постом мы оставляли джип, и валить на аэродром, завтра предстояла обратная дорога на Вис.
Но человек предполагает, а бог располагает, на полпути нам встретилась гогочущая группа американских моряков — в Бари постоянно разгружались транспорты, и мореманы пользовались случаем оттянутся на берегу. Было это тем проще, что у водоплавающих водились доллары и, что еще важнее, сигареты, главная валюта, а вдовушек и девиц свободного нрава в портовом городе хватало.
Но в этот раз все обстояло совсем не так — высокий чернявый американец крепко держал повыше локтя и тянул за собой под хохот дружков совсем девчонку, лет шестнадцати-семнадцати.
Округлое личико, темно-карие глаза, чуть вздернутый носик и дрожащая от испуга пухлая нижняя губка. Девушка жалобно тараторила на итальянском и уже была готова расплакаться, поскольку попытки освободиться приводили только к
