Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил
— Балбес, тебе вот эта штука не дала нормально ручку отклонить. И ты начал её снимать. Потерял время. А когда снял, я уже вывел самолёт. Не так разве было? — сказал я, тыкая пальцем в планшет Николая.
— Ты ещё и в эфир начал говорить. Теперь всем будет известно, что я ушёл в сваливание, — цокнул языком Морозов. — Из-за тебя между прочим.
Это он зря! Надоело уже слушать его речи о том, какой он крутой, но ему не дают проявить себя. Я остановился и потянул к себе Николая.
— Неужели твоя репутация важнее наших жизней? — спросил я. — Ты совсем нюх потерял. Не почувствовал, чем в кабине запахло?
— Чем? Неприятным запахом твоего страха? — усмехнулся Николай.
— Цветами запахло. Что на могилу носят. Перестань себе уже синяк на груди набивать, иначе это плохо кончится.
Морозов недовольно зыркнул на меня угрожающим взглядом и прибавил шаг. Догонять я его не стал. Словно со стенкой разговаривал. Нам нужно время остыть.
После полётов, когда мы переодевались в повседневную одежду, к нам подошёл Лоскутов и уточнил, что произошло в полёте:
— По материалам объективного контроля к вам есть вопросы по балансировочной кривой. Ничего не хотите сказать?
— Штопор — дело такое. По-разному может пойти, — ответил я.
— Да, да. Мне Мухаметов сказал, что он рядом с руководителем полётами стоял в этот момент. Слышал фразу про «убери», — улыбнулся Лоскутов, сложив руки на груди.
— Послышалось, наверное, — отмахнулся я.
Похоже, что в момент сваливания, когда Морозов вытаскивал планшетку, я вышел в эфир, вместо внутренней связи.
— Родин переживать начал. Подумаешь, я крен большой заложил в развороте, — надменно произнёс Николай. — Ничего страшного, Геннадий. Полёт выполнили?
— Да, в зачёт пошло, — ответил Гена.
Вот же засранец, Морозов! Я его тут отмазывал, а он меня трусом выставил. Только я хотел возразить, как Лоскутов меня перебил и отправил Морозова домой. Меня же слегка придержал.
— Планшетка помешала? — спросил Гена.
— Само собой.
— Ладно. Я так и понял, что ты вмешался. Теперь будет летать на штопор только со мной. Завтра приди пораньше. Мухаметов пару вопросов хочет обсудить, — сказал Лоскутов и отпустил меня.
Сложный день закончился, а значит, можно расслабиться дома в приятной компании жены. Придя домой довольно поздно, я обнаружил, что Вера меня ждёт, и даже ещё сама не ужинала. Мне же очень хотелось узнать о её первом рабочем дне.
— Серёжа, всё хорошо. Идеи и планы большие. Министерство торопит с разработками, но я пока что только осваиваюсь, — сказала Вера, накалывая одну макаронину за другой.
— Направление беспилотников — очень перспективное. У меня вообще чуйка, что они скоро изменят саму тактику боевых действий. Плюс, это же разведка и без угрозы гибели людей, — сказал я, вспоминая, насколько важным будет использование дронов в будущем.
— Да. Егор Алексеевич также сегодня сказал.
Я чуть было не подавился. Снова этот «ариец» крутился на лётной станции рядом с Верой!
— Говорит, что одну разработку уже приняли на вооружение, но этого мало. Сегодня смотрел, как мы работаем над планером нового беспилотника, — продолжала рассказывать Верочка.
— Он только на беспилотник смотрел? Или ещё на кого-то? — спросил я.
— Не на кого-то, а на что-то, — сказала Вера. — Или ты именно «кого-то» имел в виду? — улыбнулась она.
— Просто он так случайно уже второй день рядом с тобой оказывается.
— Так-так, Родин ревнует! — улыбнулась Вера. — Тебе не о чем беспокоиться, Серёжа.
— Я не беспокоюсь, просто тип мне этот не нравится.
— С ним придётся смириться. От него зависит работа нашего конструкторского бюро. Мне так Пчёлкин сказал, — произнесла Вера, но я промолчал. — Ты правда ревнуешь, дорогой?
— Ну, ты же у меня красавица и умница. Мне завидуют, — ответил я.
Вера аккуратно убрала в сторону вилку и подошла ко мне ближе.
— Если честно, я уже наелась, — улыбнулась она и села мне на колени.
Ничего отвечать я не стал. С каждым моим поцелуем и ласковым прикосновением Вера вздрагивает и выдыхает от удовольствия. Она — нежная, любимая и очаровательная. Моя футболка уже улетела в сторону, а вот халат с жены я так полностью и не снял.
— Серёжа, а свет не хочешь выключить? — спросила Вера, пока я снимал штаны.
— А нам есть чего стесняться⁈ — посмеялся я, усадив Веру на себя.
— Стеснение — это совсем не про тебя, — ответила любимая и медленно запустила руку мне в трусы.
И тут во входную дверь мощно постучали. Стук такой, будто здесь глухие живут.
— Давай не будем открывать, — сказала Вера и продолжила меня целовать.
Но стук продолжался. Я очень сильно старался не замечать этот звук. Передо мной самая красивая девушка на свете. Ещё и полуобнажённая! Можно и не открывать. Даже нужно не открывать!
Ещё несколько ударов в дверь были сделаны уже не кулаком, а ногой.
— Пошли все далеко и надолго, — прошептал я, начиная расстёгивать лифчик жены.
— Вот-вот… сами уйдут, — прошептала Вера, скидывая с себя халат.
В дверь несколько раз стукнули уже совсем мощно.
Это уже перебор!
— Сейчас дам «леща» незваному гостю и вернусь, — сказал я, поднимаясь со стула.
— Только аккуратно. И свет выключи на кухне и в комнате, а в коридоре можешь оставить.
Как же не дать мне по пути пару указаний! Натянув штаны, которые едва могли скрыть мою готовность к исполнению супружеского долга, я подошёл к двери.
Открыв её, я слегка попутал. Передо мной был человек, который мог прийти ко мне в последнюю очередь.
— Серёга… ик… ты долго ходишь, — сказал Коля Морозов и рухнул ко мне в коридор.
Я был настолько ошарашен появлением этого человека у себя, что не сразу решил ему помочь встать. После такого падения можно и лицо «сильно поправить».
— Что случилось? — вбежала в коридор Вера, закутываясь в халат. — Это кто? Это как? И чего он тут разлёгся⁈
— Это всего лишь Коля Морозов и он сейчас пойдёт домой, — сказал я, но моё желание было невыполнимо.
Он на ногах не стоит, а уж о походе домой и речи не идёт.
— А я из дома… ик… просто ушёл, — сказал Николай, сворачиваясь калачиком.
Я закрыл дверь, чтобы не привлекать внимание соседей, и начал поднимать незваного гостя. Сейчас я метался между двух решений — просто спустить его с лестницы или ещё добавить пару оплеух.
— Серёжа, он вряд ли сам куда-нибудь дойдёт. Его бы умыть, а то он весь бледный какой-то, — сказала Вера, завязывая потуже пояс.
— Это он такой сам по себе, — пояснил я.
— Пьяный, что ли? — удивилась Вера.
— Нет, бледный.
Жена ушла на кухню и начала варить кофе, пока я разбирался в ванной с Морозовым. Судя по его одежде, он ещё дома не был.
— Родин, ты чего делаешь-то? — возмущался Коля, когда я заломил ему руку и нагнул над ванной.
— Привожу тебя в порядок. Чтоб ты до дома добрался, — ответил я и включил душ.
— Ай! Ледяная! — закричал Коля.
— Ты же Морозов. Для тебя тёплой должна казаться, — продолжал я поливать его голову мощной струёй воды.
С кухни доносилось жужжание кофемолки, которую недавно нам передарила Белла Георгиевна. Наверное, это она Веру научила любить хороший кофе. Зёрна нам передал ещё на свадьбе наш друг Макс Курков из-за границы. Запас там был на целый год.
Несколько минут водных процедур и наш гость немного пришёл в себя. Хотя держать равновесие, ему было сложно. Я дал ему чистое полотенце, чтобы он обтёрся, а верхнюю одежду повесил на вешалку.
— Пошли на кухню.
— Я не хочу есть, — ответил Коля, смачно отрыгнув.
— Тебе никто и не предлагает. Кофе попьёшь.
Когда Николай уселся за стол, Вера налила ему ароматный напиток из турки.
— Это джем… джува… джаз… — пытался он выговорить название турки, указывая на неё.
— Чего он хочет? — удивилась Вера.
— Он проявляет знания арабского языка, — ответил я. — Джезва — так на Востоке называют медную турку для варки кофе.
