Шаг в триста лет в прошлое (авторская редактура) - Михаил Леккор
А потом началась потеха. Рыба словно проснулась и клевала, будто план выполняла в конце квартала. Обе котомки, которые они взяли с собой, заполнили в короткий срок. И все, пожалуй.
На крайний случай, не поймав, сходят в устье Нарвы, хотя там и клев будет хуже, и с крепостных стен внимание привлекут. Получат пару ядер, если защитникам не будет жалко. И то разминка.
Тот хмыкнул и велел сегодня отдыхать, ибо рану залечивать надобно. Конечно и десятник, и все остальные ратники десятка совершенно зря думали о болезни Дмитрия по-другому. Но корить сына боярского в похмелье, когда ему сам государь подливал, никто не осмелился. Вот ведь подфартило парню! Тут не корить надо, а завидовать.
Никита замысел Дмитрия не то что не одобрял, но вскользь заметил о грозящей им опасности. Два человека в лесной тиши хорошая добыча для вражеского отряда, даже маленького. Впрочем, когда Дмитрий легкомысленно отмахнулся, больше о лазутчиках не вспоминал. Пусть враги боятся! В двадцать лет жизнь кажется бесконечной и беспечной, а опасность – смешной и не опасной.
На утро Дмитрий особого похмелья не почувствовал (он же был студентом-историком целых пять лет. Куда там Петру нажираться!). А вот рана еще побаливала, да и общее состояние было не очень: слабость, озноб и ломота в ногах. О чем он честно сообщил десятнику.
– Мы свое сделали, – объявил Никита, – чистить и варить, надеюсь, желающие найдутся?
За остальные дни Дмитрий интенсивно выздоравливал. Ему даже удалось купить у одного из жителей небольшого бычка. Конечно, можно было просто отобрать, но тут вмешался гуманистический настрой Саши… В общем животина была куплена и довольно дорого. Теленка поделили на весь десяток (но варили вместе), а доля Дмитрия была больше всех.
– Удочку надо было караулить. Утащил ее окунь, а он сразу к богу за помощью. Тьфу!
Но все оказалось не так просто в этой жизни. К вечеру немного оживший Дмитрий (не от похмелья, от зажившей раны) услышал от прошедших по лагерю слухов, что Петр уехал в Новгород – разбираться с боевыми припасами и продовольствием. За него был оставлен герцог фон Круа – самовлюбленный красующийся индюк, время от времени проезжавший по лагерю, надутый от спеси. Он остался не только командующим армией, но и как бы стал исполнять функции царя под Нарвой. Дмитрий к нему не испытывал никакой симпатий, помня о том, что в реальной истории фон Круа вместе со всеми офицерами-иностранцами при появлении армии Карла XII поспешил сдаться при первых же выстрелах. И вряд ли что-то изменится в этой действительности. За что его хвалить?
– Как будешь ловить, столько и получишь, – бескомпромиссно заявил Дмитрий, загнав свои сомнения в дальний угол сознания, – так ты идешь?
– Пошли! – решился Никита, – может, что поймаем, а то надоело тухлую рыбу жрать и пухлых тыловиков ругать.
Вообще-то он не против был половить рыбу, давно уже ухи не ели из свежей рыбы, но ведь как? Нижней рубахой? Ха-ха, не дети же.
– Не возьмусь я за него! – решительно заявил Никита.
Вот ведь суевер. Все к богу посылает, – подумал Саша и насмешливо процедил:
Услышав громкую ругань Дмитрия, прибежал Никита. Самостоятельно плывущее удилище заставило его оцепенеть, потом перекреститься, прошептав: «Свят, свят, свят!»
Дмитрий тоже сетей не взял. Да и смешно это, сеть брать на войну. Переметные сумы не бесконечные. Лучше снаряжения добавить или продуктов. Но ведь есть другие варианты.
Желающие нашлись, а вечером их ждала жирная уха из окуней, а на утро Дмитрий отправил Курта в обоз, где договорился за маленькую денежку, чтобы того одновременно и охраняли, и сторожили. Сохранять его в том аду, который превратятся окрестности Нарвы с появлением шведской армии, он не надеялся. Самому бы уцелеть!
Взяв с разрешения десятника одну салаку и, сообщив на всякий случай, где они примерно будут, они отправились рыбачить. И червей не надо Это для людей рыба была вонючей, а вот сама рыба на такую приманку брала охотно.
– У меня рыбацких снастей нет, – сразу предупредил Никита, – ни сети, ни невода.
Общий рефрен – ждем весны. Доживите полгода до весны, а там видно будет!
В один из дней, когда десяток был освобожден от хлопот с дежурством и дворяне вместе с холопами занимались своими делами, а от и просто бездельничали, Дмитрий предложил своему товарищу порыбачить. А то смешно сказать, сидят у моря, почти в устье реки Нарвы, а питаются всякой гнилой дрянью.
– Вот тебе водяной, – опять насмешливо сказал Дмитрий, – хорош? Такой же окунь у тебя сидит. Хихикает, наверное, издевается над тобой.
– Думаешь, поймаем?
Вообще, когда конкретно человечество стало ловить на удочку, он не помнил. Но знал, как историк, аж до тысячи лет назад, точно. Может, в палеолите, а, может, в мезолите. На крайний случай в неолите. Но в одном из этих каменных столетий – это, безусловно. Именно в селениях этого времени археологи стали находить еще каменные и костяные крючки.
Никита обескуражено взял «гостинец». Про святой дух и водяную нечисть он уже не поминал. Хотя, чувствовалось, отказаться от сверхъестественных сил в озере не мог. Но Дмитрий и не собирался в ХVIII веке доказывать отсутствие бога и его институтов. В средневековье это мог только идиот, каковым Саша себя не считал. Пусть каждый сам сходит с ума. Он им не учитель.
Сунув свою удочку Никите, он ухватил отплывающую удочку. Судя по тяжести и уровню сопротивления, окунь здесь был такой же крупный. Что и оказалось, когда Дмитрий вытащил добычу.
Не зря поэтому поплавки оказались неподвижными и, похоже, замерзли в воде. Никите скоро надоело сидеть на промерзлой траве и он, пристроив удилище в кустах, принялся прогуливаться в окрестностях, то ли ища лазутчиков, то ли возможности перекусить той же вкусной после заморозков рябиной. И поплатился за это.
Шли ходко, благо было холодно, – почитай, конец осени. Хотя лед ни реки, ни озера не сковал, но это не на долго. К рождеству все окажутся в ледяном плену. Но пока даже снег на водную плоскость не выпал – чувствовалась близость Балтийского моря.
Дмитрий пожалел бедолагу и, улучив момент, закинул свою удочку и поймал крючком лесу Никиты.
Дмитрий, занятый своей удочкой, тоже поздно заметил мирно плывущее удилище. Его характеристика бестолкового Никиты была короткой, емкой и крайне нецензурной.
Озеро встретило рыбаков осенним
