На одной волне - Юрий Станиславович Климонов
Все эти дни Костя выбирался из дому лишь в магазин и сарай: закупить продукты и наколоть дров — конец апреля оказался в этом году прохладным. Он заперся бирюком в своей комнате и сутки напролёт гонял свой ноутбук — программы виртуального проектирования электронных плат пахали с утра до ночи. Тестировался каждый блок, каждый узел, проверялись варианты сопряжения, качества получаемого сигнала, чувствительность, избирательность — масса различных параметров, столь необходимых будущему аппарату. Тот же смеситель частот теперь стал с регулируемым уровнем подаваемых на него гетеродинных сигналов. Последнее, на что замахнулся Иванов, было отступление от классического ГПД[13] к синтезатору. Не тот, который музыкальный, а именно с теми функциями, что и ГПД, только намного стабильнее и с рядом дополнительных новшеств. Понимая, что эпоха микропроцессоров ещё не наступила, пришлось изгаляться на иностранном процессоре Z-80.[14] Конечно же уровень того времени несоизмерим с тем, который использовался в процессоре Костиного ноутбука, но лучше так, чем мучиться со стабильностью генератора. Молодой человек внимательно проверил временное соотношение со всеми используемыми микросхемами — важно было не опередить технический прогресс. Сейчас он заканчивал компоновку узлов и плат, одновременно допивая не помня какую кружку кофе, когда в дверь позвонили. Чертыхнувшись, он сунул ноут под подушку, влез в шлёпанцы и не спеша потопал к входной двери.
— Кто?
— Открывай, пропащая душа! — голос Мишки он узнал сразу.
— Костя, случилось что? — девичий голосок Кати он также узнал без проблем. — А я тебе поесть приготовила!
Двинув щеколду, он потянул за ручку двери. На пороге, с двумя большими сумками стояли Шмелёвы.
— Господи! На кого ты похож! — ужаснулась девушка. — Ты хоть в зеркало на себя смотрел? Что с тобой случилось? Ты не болен? — затараторила она вопросами.
— Не… я это… работаю…
— Где? — не понял Михаил.
— Ну, трансивер проектирую… часть узлов уже набело перечертил… Да вы проходите, только у меня бардачина вселенский.
— Слыхала, Кать? Это по твоей части, — подмигнул ей брат.
Зайдя в дом, она оценивающе прошлась по комнатам.
— Фи! Да это на час работы! Где у тебя швабра и прочее? А ты, Миша, затопи печь и подогрей еду — будем лечить нашего начальника! — засмеялась она.
Первым делом Костя метнулся к себе в комнату и успел накрыть одеялом кровать, как бы заправив её, чтобы гости не нашли ноутбук. Он действительно не подходил к зеркалу, оттого и не узнал себя сначала — осунувшаяся и небритая физиономия с большими разводами под глазами.
— Жуть… в кого я превратился… — покачал он головой.
— Ничего, сейчас здоровье поправим… Катька поможет по дому… — Шмелёв по-хозяйски распаковывал сумки со снедью. — А ты чего на работу не выходил?
— Я отгулы у директора выпросил, — пояснил Костя. — Елена Михайловна, кстати, в курсе.
— Странно, — мотнул головой тот. — А нам ничего не сказала.
Пока гости хозяйничали по дому, Костя переквалифицировался в подмастерье — подай, принеси, отойди и не мешай. Спустя полчаса в печке дружно гудело пламя. От кастрюль с плиты запахло вкуснятиной. А Катя то и дело тыркала Константина по разным мелочам: сменить воду на чистую, выбросить мусор в ведро, наконец, вынести ведро из комнаты. Как и предполагал Михаил, в сноровистых руках девушки наведение порядка вылилось в один час с маленьким пятиминутным хвостиком. Костя не смог есть один и потому, почти в командирском тоне, пригласил гостей к столу. Вот за трапезой они с Мишкой и разговорились.
— Костя, не сильно ты замахнулся? Нет, я понимаю, что нужно идти в ногу со временем, но большинство радиолюбителей не имеют глубоких познаний в радиоэлектронике. Некоторые вообще плохо дружат с паяльником. Как им потом ремонтировать такую сложную технику?
— А ты предлагаешь копировать чью-то разработку и продавать? — Иванов внимательно посмотрел на собеседника. — Ну, так себе решение. А здесь два вида аппаратуры — для начинающих и более подкованных. Можно сказать, профессионалов. Высшие категории тоже, знаешь, не за красивые глаза дают.
— Ещё как дают, — погрустнел Мишка. — Я переводился с УКВ-категории на КВ. В субботу, кстати, пришло разрешение. И если бы не твой знакомый в ГИЭ… — он покачал головой. — Тут одному вообще мастера спорта присвоили по блату. Записывали в команды и сделали за год мастера.
— Не может быть… — не поверил Константин.
— Может! Он — закадычный дружок Пастушкова, и этим всё сказано. Да! В позапрошлую субботу я был в нашем радиоклубе. И причём в последний раз.
— Не понял? — удивился Костя.
— Исключили меня из членов. Как человека, не понимающего текущий момент. А если как есть, то мне, видите ли, надо было поддержать Игорька Мазина, а не тебя. А с предателями Рябиновского радиолюбительского сообщества у Пастушкова разговор короткий. Знаешь, почему они так взъелись? Потому что двухсторонний фольгированный текстолит и почти третья часть деталей уходили на всю эту стаю товарищей. Они же зарядные устройства клепали аж на всю область. В магазине оно стоит пятьдесят четыре рубля и очень часто выходит из строя, потому что схема сырая. А эти толкали свои изделия по сорок три. Мало того, что дешевле на одиннадцать рублей, да ещё сама схема отработанная. Там и кладовщик в теме был. А ты своим принципом им всю малину испортил. Да ещё Мазину навалял и, по сути, из-за тебя его выгнали с работы. Он сейчас на рембазу перешёл, но мне Старков сказал, что долго он там не продержится — снова воду в коллективе мутить начал, а начальник у них полковник строгий, до ужаса. Один раз уже Игоря вызвал на ковёр. Виктор говорит, что после второго разговора люди вылетают с треском. А идёт всё к этому — с кладовщиком он общего языка не нашёл — тот чуть морду ему не набил за предложение части радиодеталей на сторону скидывать, да ещё нажаловался в охрану.
— Такой вопрос. Миш, а кроме тебя и меня есть ещё опальные радиолюбители, отлучённые от этого радиоклуба?
— Не скажу, что полно, но человек пять-семь, думаю, есть.
— Блин, как тяжело со временем, — покачал головой Константин. — Сплошная нехватка. Сейчас бы собрать всех отлучённых и замутить свой клуб, но ни помещения, ни объединяющей идеи —
